Волчий пастырь. Том 3 (СИ) - Delacruz Angel

Мари-Мадлен, кстати, в этот раз промолчала. Не стала Кавендиша поправлять – речь шла обо мне в контексте того, что я Рейнар, и она не стала нарываться на отповедь исправления. Умная женщина.

– У меня вопрос.

– Да?

– Ты так бодро рассказываешь о принятых решениях, причем в контексте твоих слов звучит полное единодушие Северного круга. В чем подвох?

– Подвох? – пожал плечами Кавендиш. – Нет никакого подвоха.

– В чем тогда причина такой солидарности? За сутки вы здесь смогли решить то, к чему не могли прийти долгими столетиями. Местные владыки иногда годами вопросы разрешения использования березовых или осиновых зубочисток в заведениях общественного питания решить не могут, а тут такая резкая и единодушная смена политического курса.

– А, ты про это… Все просто. Дело в том, что леди Мари-Мадлен Лавиолетт, маркиза Дракенсберг, – взглядом показал мне Кавендиш на вдову Дракенсберга, – она кровь-от-крови Северного круга, внучка владыки Мидгейла. Алина Лефрансуа… ты ее, наверное, видел выходящей из кабинета вместе с капитаном Вальдером…

– Видел.

– Алина – дочь Мари-Мадлен и владыки Скаргейла Магнуса Густавссона. Кровь-от-крови Северного круга.

До меня не сразу дошло. Но все складывается – значит, младшая судья Инквизиции, которую Кавендиш пощадил во время того, как мы пришли за Лавиолеттом – это дочь владыки Скаргейла и Мари-Мадлен? Теперь понятна тогда и лояльность маркизы Дракенсберг к Кавендишу. И вот оно значит откуда обвинение Кавендишем Дракенсберга в смерти прежнего владыки Скаргейла.

Маркиза Дракенсберг, кстати, под моим взглядом чуть кивнула. Словно подтверждая, что именно она Кавендишу обо всем этом рассказала втайне от меня до поединка. И только после как увидела мой понимающий взгляд, она заговорила:

– Князь Магнус Густавссон мой первый муж. Он неожиданно погиб при невыясненных обстоятельствах одиннадцать лет назад, и сразу после траура я была вынуждена выйти замуж за Дракенсберга. Алина Лефрансуа, которую Венсан Кавендиш не стал убивать во время вашего нападения на посольство-резиденцию Конгрегации, кровь-от-крови Севера, и она была наследницей Западного и Восточного фолдов. Дракенсберг был против ее присутствия здесь в этом статусе, поэтому Алина смогла оказаться в Северном круге, сохранив шанс на жизнь и умственное здоровье, только надев мундир Конгрегации.

Маркиза Дракенсберг, кстати, только что сделала мне в беседе реверанс – назвав Северный круг Северным кругом.

– Но ведь Алина женщина и не обладает должным авторитетом здесь… на Севере, – сделал я ответный реверанс, не став называть Северный круг Северным кругом.

Мари-Мадлен, судя по показательно медленно прикрытым векам, мой жест оценила.

– Советом владык принято решение, что моя дочь Алина станет женой Венсана Кавендиша – и в этом случае весь Север поддержит его выдвижение как Единого короля. Через три дня, во время внеочередного альтинга.

«Через три дня?» Неплохо они тут посидели.

Во время того, как Мари-Мадлен говорила, осуждающий взгляд Кавендиша, направленный на меня, просто кричал: «Будешь должен, это все из-за тебя!»

– Кроме того, есть еще одно условие, которое Север требует от вас для своей лояльности, – отчеканила Мари-Мадлен, глядя мне прямо в глаза.

– И какое? – с подозрением произнес я, чувствуя, что дело не совсем ладно.

– Вы, лорд Рейнар, помогаете стать Кавендишу Единым королем и избавить Северный круг от влияния Инквизиции. А Северный круг помогает вам в стремлении стать Императором.

«Что-что?» – не найдя слов, я только руками развел.

– Переговоры были непростыми, – пожал плечами Кавендиш на мой крайне недоуменный взгляд. – Мне пришлось применять вообще все аргументы, которые я мог найти.

– Где я, и где Император… Так. Ты раскрыл информацию о том, что я…

– Да.

Вновь не найдя нужных слов, я снова только в изумлении выдохнул и развел руками. Кавендиш виновато пожал плечами и зеркально повторил мой жест с разведенными руками.

– Рейнар. Я тебе сказал, еще раз: переговоры были непростыми. Мне пришлось применять вообще все аргументы, которые я мог найти. В итоге мы живы и даже в некотором плюсе, так что не смотри на меня больше подобным взглядом, пожалуйста, победителей не судят.

– Северный круг решил поддержать меня как претендента на трон Империи? Это же самоубийство! – крайне удивился я.

– Нордлинги думают несколько иначе, чем мы…

– Мой лорд, – сделала очередной дежурный книксен Мари-Мадлен. – На всякий случай обращаю ваше внимание, что не стоит нордов в их присутствии называть нордлингами, это серьезная политическая ошибка.

Она, кстати, не просто умная, а очень умная. И сейчас вмешивается не потому, что ей слово «нордлинг» так уж слух режет, а просто умело сбивает градус беседы.

– А если делать это не в их присутствии? – между тем поинтересовался у нее Кавендиш.

– Я тоже из нордов, мой лорд.

– Ах да, прости. Ладно, я больше не буду, – кивнул маркизе Кавендиш и снова повернулся ко мне. – Норды думают и живут несколько иначе чем жители Запада… Я не могу назвать умным то, что ты вчера делал во время поединка, но признаю, что ты серьезно впечатлил абсолютно всех своим поступком. Получить расположение богов и победить без меча было, на мой взгляд, не луч…

– Я не специально.

– Что?

– Ты пробовал активировать свой меч Корпуса?

– Эм… нет, как-то нужды не было.

– Попробуй.

Кавендиш, еще не веря мне, отвел руку в сторону и провернул перстень на пальце. И ничего – меч не появился.

– Вот оно что… – протянул он. – Вот что значит Дракенсберг имел в виду, когда говорил, что ты не имеешь шансов выиграть поединок.

О том, что Дракенсберг имел тайную беседу с Кавендишем, я догадывался с того момента, как он вызвал его как свидетеля. Теперь же получил этому подтверждение.

Кавендиш между тем снял перстень Корпуса, убрал его в карман, но достал оттуда второй, фамильный меч. Подобрал, надо же. В комнате мелькнуло ярким отблеском – фамильный артефакторный меч Кавендиша материализовался из пространственного кармана.

– И что это значит? – озадаченно поинтересовался Кавендиш.

– Это значит, что Камней силы, поддерживающих пространственные хранилища Корпуса, в Спарте больше нет. А почему – хорошо бы узнать. Либо их отключили… либо Корпуса больше нет. Есть вести с большой земли?

– Нет. Не только у нас – вчера поздно вечером здесь был представитель варгарианского посольства. Сказал, что у них были с материком секретные каналы связи, которые перестали работать.

– Прелестно. А хорошие новости есть?

– Из хороших новостей только то, что снег перестал идти.

– Что жрецы говорят?

– Насчет чего они должны говорить?

– Насчет снега.

– А они должны что-то говорить?

– А кто должен?

– Это не божественное вмешательство, а холодный атмосферный фронт, причем с материка. Никлас поэтому и ушел к авгурам и синоптикам.

– Вот как…

– Вот так. Что-то там происходит на материке, Рейнар. Что-то очень… плохое, я бы сказал, чтобы не выражаться иначе в приличном обществе.

Несколько минут царила тишина. Кавендиш, совершенно утомленный, вновь болтая ногой откинулся затылком на стену, а я осмысливал происходящее, поеживаясь от холода.

Заставив всех нас вздрогнуть, резко распахнулась дверь, и в кабинет широким шагом зашел, почти забежал, магистр Никлас. Поздоровавшись со мной кивком, он без лишних предисловий выключил карту Северного круга на рабочем столе, выложил на столешницу магический накопитель и активировал карту Северного моря (всех северных морей) с побережьями. И на этой его интерактивной карте было видно, что на нас со стороны материка надвигается не просто атмосферный циклон, заворачивающийся воронкой штормов, но и самая настоящая магическая буря. Вот зачем Никлас ходил и к синоптикам, и к авгурам-предсказателям – со всех сторон прогнозы подтверждал.

– Если мы хотим вернуться на материк, пока еще есть шанс проскочить по краю надвигающейся бури, – показал Никлас на карте маршрут. – Если не отправиться сейчас, в Северном круге можно застрять на несколько недель минимум. И это еще очень оптимистично.