Фауст - Иоганн Гёте

Под звуки гитар и теорб обе группы продолжают раскладывать свой товар на продажу гуляющим.

Мать и дочь.

Дочка, чуть ты родилась,Чепчик обновила.И лицом ты удаласьИ фигуркой милой.

И тебе я, дочь моя,Богатейшего в мужьяВ мыслях находила.

Годы шли, за годом год,Полные заботы.Разлетелся хороводЖенихов без счета.Мы плели им сеть интриг,Звали их на бал, пикник,Ставили тенета.

Были фанты и лотоЛишнею затеей.Не повис из них никтоУ тебя на шее.

Хоть сегодня не глупиИ на танцах подцепиМужа-ротозея.

К матери и дочери подходят подруги. Завязывается громкий задушевный разговор. Являются рыбаки и птицеловы с сетями, удочками и ветками, намазанными клеем для ловли птиц. Они и девушки гоняются друг за другом, перебрасываясь веселыми шутками.

Все прочь сойдитеС дороги ровной.Мы валим бревна,Таскаем доски.При переноскеСшибем, смотрите!Зато бесспорно:Без нас и дюжейРаботы чернойЗамерзли б в стужу,А то и хуже,И вы позорно.Но мы вас греемТеплее шубы,Когда потеемМы, дроворубы.

Вы дурачины,Что гнете спину,А мы умнее,Не трудим шеи.И наши тряпки,Нашивки, шапкиС горбами всемиНичуть не бремя.Встаем с постели,Живем в безделье.С простонародьемПо рынкам бродим,Предлога ищемИ вдруг засвищем.Столпотворенье!Содом! Смятенье!А мы в тревогеДавай бог ноги!И, как с пожара,Айда с базара!Быть может, плохо,Что мы – причинаПереполоха?Нам все едино!

Вы, дровоколыС рукой тяжелой!Вы, углевозы,Без вас нам – слезы.Что б приживалуПерепадалоОт принципалаИ доброхотаЗа смех, остроты,Позор, бесчестьеИ горы лести,За исполненьеЕго желанийБез дров в чулане?Но жгут поленья,Трещат камины,Не жизнь – малина!На кухне варят,Пекут и жарят,И под котламиБушует пламя.И рад сластена,Когда дворовыйИз кухни вноситГостям здоровыйКусок жаркого,И произноситСвой увлеченныйТост за патрона.

Воле нашей не препятствуй,Все мне братья, все друзья.Песнь моя – мое богатство,Вольный воздух – жизнь моя.Выпьем! Что вы присмирели?За раздолье, за весельеДвинь стаканом о стакан,Непонятливый чурбан!

От дражайшей половиныВылетел я кувырком.Назвала меня скотинойИ гороховым шутом.Эй, шуты и пустомели,Выпьем! Что вы присмирели?Двинь стаканом о стакан!Ты-то пьян, а я не пьян.

Я скажу вам без утайки:Мне в трактире счет открыт.У хозяина, хозяйкиИ служанки пью в кредит.Ну так двинем всей артельюЗа раздолье, за веселье,Так, чтоб зазвенел стакан!Наклоняй пониже жбан.

Всякому своя дорога,И у всякого свой вкус,А лежачего не трогай,Если я под стол свалюсь.

Выпьем, братцы, друг за другаИ еще полней нальем!Но уже храпит пьянчуга,Растянувшись под столом.

Герольд объявляет о приходе поэтов разных направлений, певцов природы, придворных стихослагателей и прославителей рыцарства. В давке соискателей никто не дает друг другу говорить. Только один протискивается вперед с немногими словами.

Я был бы счастья полон,Когда б по прямодушьюЯ всем пришелся солонИ правдой резал уши.

Певцы кладбищ и полуночи просят извинения. В данный момент они отвлечены интереснейшей беседой с одним новопоявившимся вампиром, из чего в будущем может развиться новый род поэзии. Герольд принимает это к сведению. Он вызывает к ряженым представительниц греческой мифологии. Они костюмированы по современному, не теряя своих особенностей.

Грации.

Жизнь даря, в ее даяньеВкладывайте обаянье.

Обаяния печатьюНаделяйте восприятье.

Обаятельней всегоБлагодарных существо.

Парки.[127]

Я пришла к вам прясть, старуха,Жизни нить, мое изделье.Много требуется духуЗа кручением кудели.

Нить кручу я мягче воска,Не щадя своих усилий,Чтобы лен, смягченный ческой,Не рвался на мотовиле.

Здесь, в пиру, не выходитеИз границ, жалеть придется!Помните про тонкость нити,Перетянете – порвется.

Ножницы в распоряженьеМне даны – такой позорПринесло нам неведеньеСтаршей из моих сестер.

Удлиняла без скончаньяПрозябание калек,Жизни, полной обещаний,Укорачивала век.

Но и я ведь с молодежьюДопускала произвол.Чтоб держать себя построже,Спрячу ножницы в чехол.

Всем даю сегодня волю.Трезвым или во хмелю,Всем прощаю, всем мирволюИ ко всем благоволю.

Мне, как более смышленой,Меру соблюдать дано.Постоянно, неуклонноВертится веретено.

Набегая на катушку,Нить должна за ниткой течь.Я им не даю друг дружкуОбогнать и пересечь.

Дай себе я миг свободы,Гибелью я заплачу.Намотавши дни на годы,Я мотки сдаю ткачу.

Вошедших женщин вид неузнаваем,Хотя бы изучили вы античность.Под ласковостью внешней скрыта личность,Которой с вами мы не разгадаем.

Они красивы, молоды и чинны,Что это – фурии, никто не скажет.Приблизьтесь к ним, и вам они покажутЗмеиный нрав под маской голубиной.

К их чести, впрочем, здесь они сегодня,Где каждый недостатком щеголяет,Овечками себя не выставляют,А вслух зовутся карою господней.

Фурии.[128]

Мы – фурии и не хотим таиться.Но мы вас усыпим. Наш голос вкрадчив,И мы, по-женски с вами посудачив,Взведем на ваших милых небылицы.

Мы скажем, что они – кокетки, лживы,Нехороши ни кожею, ни рожей,Что если вы жених, избави боже, –Помолвку надо привести к разрыву.

Мы пред невестами вас оклевещем.Мы скажем: «Перед вашим обрученьемОн говорил другим о вас с презреньем», –И вас поссорим карканьем зловещим.

Игрушки это! Дай им пожениться,И я несоответствием пустячнымИспорчу жизнь счастливым новобрачным,Различны времена, несхожи лица.

Всегда желанья с разумом боролись,Довольство не спасает от фантазий,В привычном счастье есть однообразье,Дай людям солнце, захотят на полюс.

Я парами людей губить умею,Ни разу пальцем жертв своих не тронув.Я подсылаю в дом молодоженовНочами злого духа Асмодея.[129]

Меч и яд, а не злословьеПодобают каре грозной.Каждый рано или поздно,За измену платит кровью.

Где ты был в тот миг, в ту пору,Как предательство лелеял?Ты пожнешь, что ты посеял,Не помогут уговоры.

Если даже за бесчестьеМир простит и не осудит,«Кто неверен, жить не будет!» –Камни вопиют о мести.

Эй, расступись! Не вашего разрядаЯвилась в маске новая шарада.Увешанная тканями гораК нам движется, ввалившись со двора,С клыками, с хоботом, под балдахином,Загадка, но с ключом к живым картинам.На шее сидя у слона верхом,Им правит сверху женщина жезлом.Другая, стоя на его хребте,Спокойно, властно блещет в высоте.Две пленницы шагают по бокам,Цепями скованные по рукам.Одна, томясь, на волю рвется вон,Другая ничего не замечаетИ вольною в душе себя считает.Пусть не таят от нас своих именИ скажут, что они изображают.

Свечи, факелы, лампадыТочно снятся наяву.Я бежать отсюда б рада,Только цепи не порву.

Пусть смеются зубоскалы,Мне насмешка не страшна.Всем, что в жизни угрожало,Я сейчас окружена.

Милый друг мне вырыл яму,Рядом тоже западня,Сзади прячется тот самый;Что хотел убить меня.

Прочь от них куда угодно!Но повсюду смерть грозит.Если б я была свободна,Все равно мне путь закрыт.

Здравствуйте, мои сестрицы!Прячете под маской лица?Завтра, сняв наряды эти,Вы покажетесь пред всемиВ вашем настоящем свете.Верьте, сестры, будет время,Без цветных огней, не в маскеСтанет жизнь сама как в сказке.Радостная задушевностьУподобит труд гулянью,Превратив существованьеВ праздничную повседневность.То трудясь, то отдыхая,То все вместе, то отдельно,Разойдемся мы по краюДобровольно и бесцельно.Все откроют нам объятья,Кто бы ни был, все равно.Лучшее из вероятииСбыться где-нибудь должно.

От Надежды и БоязниОтступите в глубь прохода.Худших нет бичей и казнейЧеловеческого рода.

Я слона-гиганта с башнейПалочкой вожу по залу,Но от пагубы всегдашнейЭтих в цепи заковала.

Женщина же на вершине,Простирающая крылья,Представляет ту богиню,Власть которой всюду в силе.

Светлая богиня дела,Преодолевая беды,Блещет славой без предела,И зовут ее Победой.

Постойте, я сейчас вас всехРазделаю тут под орех.И первой из почтенных дам –Победе этой я задам.Размер ее орлиных крылБедняжке голову вскружил.Ей кажется, что ей всегдаДолжны сдаваться города.Меня до исступленья злитБесстыдство тех, кто знаменит.Увижу славу, злость берет,Заслуги, подвиги, почет,Все, все б перевернул вверх дном,Смешав, как в зеркале кривом.

Ах, вот ты как, паршивый пес?Вот я тебя, горбун, жезлом!Свернулся, негодяй, клубком.Но где ж он? Вместо горбунаЛишь куча мокрая одна.Она свивается в кольцоИ превращается в яйцо.Но лопается пополамЯйцо – и открывает намВнутри пустого пузыряГадюку и нетопыря.Ползком гадюка на пустырь,За ней на крыльях нетопырь,Чтоб узы вновь восстановить.Я б не хотел там третьим быть.

Часть уже пустилась в пляс.Я хочу уйти сейчас.Духи носятся кругом.Нечисть залетает в дом.Не задев едва волос,Что-то мимо пронеслось.Что-то бросилось меж ног.Поднялся переполох.Сгублен бал. Испорчен пир.Это дело тех проныр.

Я пред каждым маскарадомОпытным герольдским взглядомПроверяю у порталаПриглашенных к карнавалу,Чтоб негаданно-нежданноНе прокрался гость незваный.Но в раскрытые окошкиЗалетают эльфы-крошки,И рассеять наважденьеЯ бессилен, к сожаленью.Если невозможно былоВ горбуне узнать Зоила,Что тогда сказать про группуУ колонного уступа?Я бы должен был по чинуОбъяснить вам смысл картины,Но, обняв изображенье,Сам нуждаюсь в объясненье.Что, взаправду, там такое?Никого не беспокоя,Из передней в залу мчитсяЧетвернею колесница.Юноша, не глядя, правит,Кони никого не давят.И туманною картиной,Как в волшебном фонаре,Звезды движутся в гостиной,Утонувшей в серебре.Колесница предо мной!Расступитесь! Страшно!

Стой!Скакуны, убавьте прыти!Свой полет остановите.Верные своей породе,Чувствуйте мои поводья!Это место всех священней:Чтите это помещенье!Круг поклонников теснится,Обступивши колесницу,Веря, что герольд опишетТо, что видит он и слышит.Дай, герольд, в своем разбореОбъясненье аллегорий.

Это выше разуменья.Опишу лишь впечатленье.

Так начни.

Без дальних слов:Молод ты, красив, здоров.Зелен ты, пострел, лукавец,Но созрел на взгляд красавиц,А как вырастешь, вконецБудешь горем их сердец.

Дальше облик мой черти,Ты на правильном пути.

По молниям в глазах и по сверканьюКамней в кудрях, сравнимых с тьмой ночной,По ниспадающей небрежно ткани,Внизу обшитой красною каймой,Ты сам еще ужимкою веселойНа девушку невинную похож,Но скоро к девушкам поступишь в школуИ жизни азбуку у них пройдешь.

Какой, по-твоему, седокТак важно смотрит с этих дрог?

Он кажется царем щедрот,И потому восторг законенВсех тех, к кому он благосклонен:Он им, что может, раздает,А сам становится богаче,Чем больше жертвует в раздаче.

Такого описанья мало.Подробней! Это лишь начало.

Достойного не описать.Но круглоликость, полнокровье,Но губы, полные здоровья,Но показавшаяся прядьИз-под роскошного тюрбана,Но одеянье, стройность стана!А о величье что сказать?Я узнаю в нем властелина.

Он – Плутус,[132] он – богатства богИ прибыл к вам не без причиныВ ваш императорский чертог.

Скажи, ты сам тут для чего?

Я – творчество, я – мотовство,Поэт, который достигаетВысот, когда он расточаетВсе собственное существо.Я тоже сказочно богат.Чем был бы Плутус без поэтов?Я для его балов, банкетовНезаменимый, редкий клад.

Тебе пристало хвастовство,Но покажи и мастерство.

Где щелкать пальцами я буду,Появятся сокровищ груды.

(Пощелкивая пальцами.)