Ryzhaya lyubi menya vo lzhi chast 2 - Алёнка

— Так ты могла получить его? — не сдержавшись, спрашиваю я. В ушах бешено шумит кровь. Я постоянно задаюсь этим вопросом. И я снова повторяю его.

— Если бы ты проиграла дело, он бы остался с тобой?

Она останавливается и оглядывается на меня через плечо.

— Да.

Я не ожидала, что она скажет правду, и это пугает меня. Я открываю рот и заставляю себя произнести эти слова.

— Я думала, ты любишь своего мужа.

Она выдыхает через нос. Это действие напоминает мне поведение взбудораженной лошади. Она поднимает взгляд с моих туфель и с отвращением останавливает его на моем лице.

— Твоего я тоже люблю.

Глава 24

Прошлое…

До свадьбы я практически не позволяла своим родителям находиться рядом с Калебом, потому что боялась, что их мнение повлияет на него, и он начнет относиться ко мне так же, как и они. Большинство моих парней не понимали их завуалированные оскорбления и холодное ко мне отношение. Калеб же умен, он видит их насквозь, видит насквозь меня — он мог начать задавать вопросы. Я не хотела вопросов или возможного расставания, которое могло за этим последовать: «Лия — сплошное разочарование». Она ненадежная, второсортная дочь.

Мне не хотелось, чтобы кто-то узнал обо всем этом. Поэтому все два года, что мы встречались, я очень аккуратно приводила его на светские мероприятия, которые устраивала моя семья. По большей части, это было утомительно — следить, чтобы никто не сказал лишнего и разговор долго не задерживался на одной теме. После свадьбы все изменилось. Может быть, я чувствовала себя более уверенно после своего признания или, может быть, из-за того, что я, наконец, рассказала ему правду о том, откуда я.

Нас официально пригласили на ужин к родителям через неделю после того, как мы вернулись из свадебного путешествия. Калеб все еще сердился из-за того, что мой отец не повел меня к алтарю.

— Я не хочу идти, Лия. Его поведение — неуважение к тебе. Ему повезло, что я не наорал на него на свадьбе. Не позволю ему так с тобой обращаться.

Мне понравились его слова. За эти пять секунд я почувствовала себя более важной, чем за долгие годы своей жизни.

— Пожалуйста, — я приподнялась на носочках и поцеловала его в подбородок. — Давай просто сохраним мирные отношения. Я люблю свою сестру и не хочу стать причиной раскола в семье.

Он схватил меня за предплечье, мягко сжал и прищурился.

— Если он скажет хоть слово, Лия, хоть одно слово, которое мне не понравится...

— Ты ударишь его по лицу, — уверенно сказала я.

Он криво улыбнулся и грубо поцеловал меня — так, как мне нравится.

— Я ударю его, если подадут утку. Ненавижу утку.

Я захихикала у его губ.

— А если он будет рассказывать шутки о подводном плавании?

— Это тоже — за эти шутки он тоже получит...

Мы продвигались в сторону спальни, не переставая целоваться.

Я запустила пальцы ему в волосы, все мои мысли растаяли и исчезли и все, о чем я могла думать, это его прикосновения и хриплый голос, звучащий у меня в ушах.

Позже, тем же вечером, мы рука об руку подошли к двери моих родителей. После двух недель на Мальдивах мы загорели и расслабились, и все еще пребывали в блаженной неге нашего отпуска. Мы смеялись, целовались и прикасались друг к другу так, словно один из нас может исчезнуть в любой момент. Калеб, наконец, стал моим. Как только моя рука коснулась дверной ручки, я мысленно на мгновение вернулась к своему злейшему врагу и улыбнулась так широко, что Калеб удивленно склонил голову на бок.

— Что? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Я просто счастлива, вот и все. Все идеально.

Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать: Пам-парам, ведьма мертва...

Но ведьма не умерла. Она в Техасе — что тоже, в принципе, неплохо.

Мои родители и сестра сидели в гостиной. Когда мы вошли, они выжидающе посмотрели на Калеба, словно ожидали, что он объявит, что бросает меня. Тридцать секунд прошли в неловкой тишине, а затем моя сестра вскочила, чтобы обнять нас.

— Как прошел отпуск? Расскажи мне все, — она схватила меня за руку и повела к дивану. Я посмотрела на Калеба, который пожимал руку отцу. Папочке нравился Калеб. Он нравился ему так сильно, что мне интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что Калеб ненавидит его. Я ощущала болезненное удовольствие, зная, что настроила Калеба против него. Мой папа считал, что мог управлять всеми, и он на самом деле желал, чтобы все вокруг обожали его... кроме меня.

— Все было прекрасно, — заверила я ее. — Очень романтично.

Я быстро посмотрела на Калеба.

Она наклонилась ближе ко мне.

— Они жаловались все утро на то, во сколько им обошлась свадьба, — призналась она. — Не обращай внимание.

Я ощутила, как щеки залила краска. Типичное поведение для моих родителей. Конечно, они заплатят за свадьбу своей старшей дочери. Само собой, она будет экстравагантной и сногсшибательной, чтобы впечатлить друзей. Несомненно, они будут жаловаться потом о том, как много денег они потратили на кого-то, с кем не состоят в кровном родстве. Но, что еще они могли сделать? Никто не знал на самом деле, что я им не родная дочь. Они не могли допустить, чтобы на их идеальный образ любящих родителей упала тень.

Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не дай им сказать что-либо в присутствии Калеба.

В руках сестра держала бокал с красным вином. Я забрала его у нее и сделала большой глоток.

Мама направлялась в нашу сторону, и с каждым ее маленьким шажком в моем сознании вспыхивал страх.

— Тебе лучше держаться подальше от солнца, Лия, — сказала она, садясь напротив меня. Я посмотрела на свою загорелую руку. Несмотря на то, что у меня светлая кожа и рыжие волосы, я загорела как итальянка.

— Ты выглядишь глупо с этим загаром. Такое впечатление, будто ты воспользовалась одним из этих спреев для искусственного загара.

— Она хорошо выглядит, мама, — рявкнула моя сестра. — То, что ты боишься солнца, не значит, что и мы должны тоже его бояться.

Я послала сестре благодарный взгляд и напряглась в ожидании следующего язвительного замечания.

— Калеб хорошо выглядит, — похвалила она, бросив взгляд в ту сторону, где Калеб все еще беседовал с моим отцом. — Такой красивый. Я всегда полагала, что он будет хорошей парой для тебя, Кортни.

У меня закружилась голова, зрение затуманилось. Кортни злобно зарычала.

— Это совершенно неуместно, — зашипела она. — Идеальный парень совсем не мой тип, а Лия и Калеб подходят друг другу гораздо лучше, чем любая другая пара, которую я знаю. Все так говорят.

Мама приподняла брови. А ко мне вернулся дар речи.

— Зачем ты вообще такое говоришь? — спросила я ее. — После всего, что ты сделала, чтобы помочь мне...

Она фыркнула и сделала глоток вина.

— Женщина не должна так сильно бороться за то, чтобы быть с мужчиной. Он просто должен хотеть ее...

Взгляд сестры заметался между нами.

— О чем вы говорите?

Мать молча послала мне предупреждающий взгляд.

— Ужин уже должен быть готов, — предположила она. — Почему бы нам не пройти в столовую?

Маттиа по-прежнему готовила для родителей. Она работала у нас с того времени, когда я была маленькой девочкой. Я всегда с нетерпением ждала ее стряпню. Сегодня она приготовила лосось с рисом и медово-горчичной подливкой. Она сжала мое плечо, когда ставила передо мной тарелку.

— Поздравляю, — шепнула она мне. Я улыбнулась ей. Мне хотелось, чтобы она пришла на свадьбу, но мои родители посчитали, что это было бы неуместно.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала она, — небольшой подарочек. Я оставила его на кухне для тебя.

Я кивнула ей, надеясь, что мама не услышала. У моей мамы дар выставлять искренние поступки в глупом и нелепом свете.

Поставив последнее блюдо, Маттиа вышла из комнаты, и я снова сосредоточилась на разговоре между моим отцом и Калебом. Несмотря на свои нынешние чувства к моим родителям, Калеб был спокоен и уважителен, отвечал на вопросы и вел себя безупречно.

Он гений общения. Я объясняю это тем, что он умеет понять сущность человека при первом знакомстве и, соответственно, понимает, как управлять им. Я видела, как он забрасывает незнакомцев вопросами, пока их защита не рушится. Первоначально, тот, кто ему интересен, кажется слегка настороженным и выдает информацию дозированно. Но Калеб перемежает свои вопросы шутками и самоуничижительными замечаниями, от чего человек расслабляется. Он никогда не осуждает. Он прищуривает глаза, когда наступает черед говорить собеседнику — чудесный фрагмент языка тела, который словно сообщает: ты такой интересный, продолжай говорить. Мне нравится наблюдать, как он общается с людьми. Нравится наблюдать, как они поддаются его очарованию. К концу разговора с Калебом люди обычно так очарованы им, что даже кажутся огорченными тем, что разговор окончен. Ему на самом деле не все равно — в этом и заключается разница между Калебом и обычным любопытствующим. Люди быстро покупаются на это.