Загадка песков - Эрскин Чайлдерс

Когда пространный бланк был заполнен, чиновник сложил его и внезапно превратился в человека, разговорчивого и страдающего от жажды, а когда оная была утолена, еще и в покровительственного. Ему втемяшилось в голову, что под нашей грубой одеждой и слоем грязи скрываются два чокнутых богатых аристократа, вполне достойные протеже для столь высокого должностного лица. Он настоял, чтобы мы взяли подушки и отнесли к нему домой сушиться, и, чтобы избавиться от него, мы согласились. К тому же мы все вымокли, проголодались и давно мечтали умыться. Таможенник наконец ушел, и мы припрятали карты и журнал. Но не удалось нам покончить с ужином, как он вернулся, на этот раз в мундире почтмейстера, и отконвоировал нас вместе с подушками по темной и грязной дороге в свой домик неподалеку от пристани. По пути к нему нам пришлось пересечь небольшой мост, перекинутый над небольшой речушкой, перегороженной шлюзом, как мы и предполагали.

Чиновник продемонстрировал добычу жене, которая при виде высокопоставленных иностранцев растерялась и приняла у нас подушки едва не с благоговением. Затем нас препроводили в гастхаус[63], где представили деревенской общественности, с которой мы повели беседу про уток и погоду. Никто не принимал нас всерьез, и никогда я еще не чувствовал себя так глупо в роли заговорщика. Наш приятель, оказавшийся несносным болтуном, пользовался огромным влиянием в этом крошечном порту, почти единственным посетителем которого являлся лангеогский пакетбот – галиот, снующий между островом и материком, согласно приливу. Также несколько лихтеров с кирпичом и другими товарами пришли по реке, их предстояло отбуксировать на острова. Два часа из двенадцати воды в гавани оставалось от пяти до семи футов! Герр Шенкель проводил нас до яхты, которую мы нашли мирно влипшей в грязь, и откланялся. Дэвис говорит, что тут воняет портом и ему не под силу заснуть – он уже думает, как поскорее улизнуть отсюда. Но местные жители убедили нас, что под парусами и при сильном северо-восточном ветре такое невозможно – канал слишком узок для лавировки. Я, со своей стороны, сильно рад оказаться в своего рода порту после двух недель в море. Здесь не надо заботиться о приливах, якорях, ударах о грунт или качке. И на завтрак свежее молоко!»

Глава XVI

Коммандер фон Брюнинг

Продолжу свою историю в повествовательной форме.

В десять часов утра девятнадцатого после долгого и приятного сна я был разбужен голосом Дэвиса снаружи, громко изъяснявшегося с кем-то на своем непередаваемом немецком. Выглянув прямо в пижаме на улицу, я увидел его беседующим на причале с мужчиной в длинном макинтоше и флотской фуражке с золотой тесьмой. У него были аккуратно подстриженная каштановая борода, красивое умное лицо и энергичные манеры. На улице стоял холод и моросил дождь.

Собеседники заметили меня.

– Привет, Каррузерс! – воскликнул Дэвис. – Это коммандер фон Брюнинг с «Блица». А это майнер фройнд Каррузерс.

Дэвису никак не давались глухие согласные на конце немецких слов.

Коммандер широко улыбнулся мне. Я кивнул в ответ непричесанной головой, подумал на миг, что вся наша затея – сущая нелепица, и сконфузился от собственной неряшливости и глупости. Нырнув вниз, я слышал, как они прощаются, и вскоре Дэвис поднялся на борт.

– Мы встречаемся с ним в двенадцать в гостинице, чтобы поговорить, – сказал он.

Мой друг сообщил, что паровой катер с «Блица» пришел с приливом, а их встреча с фон Брюнингом произошла в гостинице, куда он, Дэвис, заглянул за покупками. Затем в гавань вошел и «Корморан», ошвартовавшись рядом. Стало совершенно очевидно, что последний следил за нами, поддерживая связь с «Блицем», и оба воспользовались тем, что мы закупорены в Бензерзиле, чтобы хорошенько прощупать нас. Что еще? Практически ничего. Фон Брюнинг с радостным изумлением приветствовал Дэвиса и сказал, что все гадал вчера, не «Дульчибелла» ли стоит на якоре за Лангеогом? Мой друг сообщил немцу, что мы покинули Балтику и оказались тут на пути домой, заглянув на острова в поисках укрытия от непогоды.

– Что, если он придет сюда и потребует предъявить журнал? – спросил я.

– Предъявим, – ответил Дэвис. – Все равно эта затея с прятками совершенно пустая. Но мне не по себе от будущей беседы. О чем говорить? Я не силен в таких вещах.

На ходу внеся серьезные изменения в план, мы в качестве первого логичного шага выложили на полку карты и судовой журнал. В них не содержалось ничего, кроме пеленгов, курсов да простых навигационных пометок. Для Дэвиса они были полны потом и кровью добытых секретов крайней степени важности, и он готов был лгать, чтобы сохранить их, как ни отвратительно было для него вранье. Я воспринял ценность данной информации более сдержанно, но нам обоим пришла в голову одна и та же мысль: нас могут ждать большие неприятности, если мы перехитрим сами себя и станем отрицать факт наших исследований. Нам не дано знать, насколько осведомлен фон Брюнинг. С какого времени следит за нами «Корморан»? От Вангерога явно, но, быть может, слежка началась раньше, от эстуариев, когда мы даже вида не делали, что стреляем уток. А быть может, ему известно даже больше – про предательство Долльмана, спасение Дэвиса и дальнейшие наши передвижения. Кто поручится? С другой стороны, страсть к исследованиям являлась пунктиком Дэвиса, и в сентябре он не делал из нее тайны.

Лучше быть последовательными. Позавтракав, мы решили выяснить хоть что-нибудь о «Корморане», увязшем в иле на противоположной стороне гавани, и с этой целью вступили в разговор с двумя дюжими матросами, на которых красовались свитера с надписью «Почта». Оба почти на голову возвышались над остальной толпой, тоже не мелких местных жителей, собравшейся на причале и глазевшей на нас как на некую, занесенную морем диковинку. Близнецы (выяснилось, что это так) оказались очень добродушными великанами и пригласили нас на борт почтового галиота поболтать. Несложно было вывести их на интересовавшую нас тему, и вскоре мы уже получали ценнейшую информацию, выуживая ее из с трудом, но все же понятного фризского говора. Матросы величали «Корморан» меммертской, или спасательной лодкой. Выяснилось, что у западной оконечности Юста, острова к западу от Нордернея, покоятся останки французского военного корабля, затонувшего много лет назад. На нем везли слитки, которые вопреки многочисленным попыткам так и не удалось найти. Теперь этим занимается спасательная компания, которая базируется на Меммерте, расположенном неподалеку от места крушения пустынном островке.

– Это вот герр Гримм, приказчик фирмы, собственной персоной, – заявили оба, указывая на мост поверх ворот шлюза.

Облокотившись на парапет, там стоял мужчина в лоцманском бушлате и фуражке.

– И что ему тут понадобилось? – поинтересовался я.

Братья ответили, что Гримм частенько посещает побережье, потому как в плохую погоду работа стоит. Они предположили, что он ходил на своем галиоте в Вильгельмсхафен – все необходимые припасы и снаряжение компания доставляет из этого порта. Сам приказчик местный, родом из Ауриха, бывший капитан буксира.

Шагая по пескам, чтобы посмотреть на канал при низкой воде, мы обсуждали добытую информацию.

– В сентябре ты слышал что-либо об этом? – спросил я.

– Ни слова. На Юст я не заходил. Но, вполне возможно, заглянул бы на него, если бы не повстречал Долльмана.

Что, однако, может все это означать? Как повлияет на наши планы?

– Когда будем проходить мимо, посмотри на его сапоги. – Это было единственное, что предложил Дэвис.

Канал превратился в канаву с тоненьким ручейком посередине. Он уходил от деревушки на северо-запад и на протяжении ближайшей четверти мили был обвалован поросшей ивняком насыпью. С северо-востока по-прежнему задувал свежий ветер, и мы видели, что при такой погоде выход из гавани невозможен.

Оставалось вернуться в деревушку, это унылое, богом забытое местечко. По пути мы миновали нашего приятеля Гримма. Он все так же стоял на мосту: смуглый, чисто выбритый, угрюмый мужчина в башмаках.

– Мы ведь так до конца и не определились, – заметил мой друг почти на пороге гостиницы. – Каковы наши ближайшие планы?

– Небо – свидетель, не знаю, – пожал плечами я. – Да и кто возьмется сказать? Надо посмотреть, как будут развиваться события. Уже первый час, а опаздывать нехорошо.

– Что ж, предоставляю все тебе.

– Договорились, сделаю, что могу. От тебя требуется только быть самим собой и солгать, если придется, но только насчет трюка, который выкинул в отношении тебя Долльман.

Следующая сцена: фон Брюнинг, Дэвис и я сидим за столиком с кофе и «кюммелем»[64] в грязной общей комнате гостиницы с видом на гавань и море. Перед Дэвисом лежит полный коробок со спичками.

При встрече коммандер сердечно приветствовал нас и, вынужден сказать, сразу расположил меня к себе, как ранее Дэвиса. Но вызвал и опасение, потому как у этого парня были честные глаза, но при этом чертовски проницательный взгляд.