Мой властный миллиардер - Ева Ночь

Сегодня у неё новая идея фикс: облагодетельствовать меня.

- Два билетика, - сюсюкает она. - Пригласишь Настю, глядишь, наладится всё.

Я закрываю глаза и медленно считаю до десяти. Я до ста досчитал бы, но кто же мне даст. Так и хочется сказать: дорогая мама, если б я мог её найти вотпрямщас, мне твои билетики даром не нужны. И пока я мысленно толкаю эту пышную речь, вдруг понимаю, что я идиот: в деканате можно было взять все её координаты: рост, вес, средний балл зачётной книжки, а главное - адрес. Но умная мысля приходит опосля.

- Ладно, мам, я схожу на выставку, - лучше не спорить, а смириться.

- Вот и хорошо, - веселеет родительница, - я уже курьера отправила. Как знала, что ты согласишься!

Знала она. Трепала бы сейчас меня, как Цири - игрушку, до тех пор, пока бы я белый флаг не выбросил.

Я не собирался никуда идти. Решил билеты принять и забить на это дело большой гвоздь. Но позже, ближе к делу, подумалось, что интернетных знаний не хватит, когда Маня приедет посмотреть мне в глаза и с дотошностью следователя расспросить, что там было на выставке. Поэтому я всё же решил смотаться туда хоть на полчасика.

Это было правильным решением. И я чуть ли не впервые решил поблагодарить маму за столь настойчивую заботу обо мне.

Я увидел её сразу. Не знаю, как так получается: много людей бродит от картины к картине, тут же, искусствовед (или как там этих дамочек называют) водит толпу за собой, рассказывая красиво о современной живописи в общем и о Стефане Белове в частности. До слуха обрывками долетают слова: «неброский колорит», «эпохальный прорыв», «естественная простота и любовь в каждой линии»...

Здесь можно потеряться, заблудиться в человеческой массе, а я выхватываю одним взглядом Настю. Вот с кого бы картины писать. Платье у неё такое. светло -зелёное, чуть ниже колен. Талия тонкая, волосы по плечам до лопаток стекают тёмной рекой, а лицо.

Я давно не видел таких лиц. Одухотворённое. Она не замечала никого вокруг. Бродила, как слепая. Вглядывалась в картины. Наклоняла голову, словно пыталась понять и залезть под «кожу» из холста и масла. Отходила, приближалась. Дай ей волю, она бы трогала их пальцами, чтобы запомнить текстуру, коснуться подушечками и впитать неровности и шероховатости.

И меня потянуло за ней, будто я привязанный. Но смотрел я не на картины - только на неё. На профиль, на румянец на щеках, на губы, что то сжимались, то улыбались безотчётно.

Потянуло и оттолкнуло. Стас Александров. Ходит рядом, как строевой цербер. Охраняет сокровище от посягательств. Ах ты, сучок корявый! Вот кто не стесняется своими ручонками жадными к чужому добру тянуться!

Захотелось сделать невыносимо приятное, но уж очень скандальное: послать его в нокаут. Кулаком в табло. Кстати, не первый раз меня на такие подвиги прёт. Помнится, Рыжий ухажёр Настин чуть не схлопотал. Но там хоть оправдано было: запал, ссора, он напрашивался.

А тут... просто ходит человек. Он даже пальцем Насти не касается, но я понимаю: он имеет на мою девушку виды! Это он её сюда пригласил! Я в курсе, по каким бешеным ценам билеты на эту выставку. И у Насти таких денег точно не водится.

А ещё больше бесит, что она согласилась. У меня, между прочим, два билета, но нет, не со мной она, а с этим мачо Бледная Поганка. Поганец. короче, погань он беспринципная! Надо было не папаше его средний палец показывать, а ему с двух рук!

Внутри бушует Везувий. Чувствую: ещё немного - и будет всем «стоять - бояться, лечь -отжаться». Как во сне достаю телефон и в сотый раз за день набираю Метёлкину. Не может же быть, что у неё целый день отключено. Или я в чёрный список загремел?

И по тому, что мой звонок не проходит, я понимаю, что всё, я попал в утиль. Меня заменили этим. Стасиком-карабасиком.

Это что ж получается? Не успели, как говорят, у трупа наших отношений ноги захолонуть, как уже - трах-тарабах! - новые на подходе?

Хотя чему удивляться: там ещё где-то Рыжий таракан бегает. Её боевой козёл.

Я смотрю, как отпрыск Синяка Великого знакомит Метёлкину с, видимо, автором шедевров. Как она сияет, а этот новый му. жик что -то проникновенно заливает ей, ездит по ушам.

А ещё я понимаю, что ничего не увидел толком. Метёлкина все глаза мне промозолила. На картины я так и не глянул. Если мать спросит, не смогу её порадовать. Хотя как раз наоборот: расскажу родительнице, что любовался Настей, что её неземная красота затмила разум. И, между прочим, ни словом не совру.

- Ну, Метёлкина, погоди! - бормочу себе под нос, направляясь к выходу. - Понедельник близко!

Я ей устрою практику. Такую устрою, что она на всю жизнь запомнит. Загружу по самую макушку. Ей останется только до кровати доползать и падать. Я ей этих всех му.жиков из головы выкину!

- Мой Ангел должен оставаться моим! - проговорил вслух.

Наверное, страшно прозвучало - от меня две девушки шарахнулись. И я тут же успокоился. Более того - улыбнулся: кое-кто уверен, что заполучил Метёлкину и продолжит танцевать вокруг неё, распуская павлиний хвост. Хрен тебе, Стасик! Ты будешь приятно удивлён, когда выяснится, что кое-кто таки послал тебя в нокаут, отбив самую ценную, самую важную, самую умную студентку архитектурного института!

23. Внезапно. Смеркалось

Неожиданность - это не когда щенок на пол напрудил.

Неожиданность - это когда щенок мяукнул.

Мысли вслух Настя Метёлкина

Показалось или не показалось - узнать наверняка мне не удалось. Кто-то похожий мелькнул и растворился. Вполне допускаю, что кое-кому лечиться надо, чтобы всякие миллионеры не мерещились.

- Это вам! - протянула я Стефану букет роз. Искренне и от всей души, между прочим. А тот откровенно рассмеялся. Хохотал смачно, до слёз.

-