Капитан звездного океана - Юрий Медведев

По прошествии двух десятилетий, за неделю до смерти, пробираясь по грязной размытой дороге над Дунаем, имперский астроном Иоганнес Кеплерус снова вспомнит возвращение из Линца в Прагу…

Два дня пути оставалось до Праги, когда появились предвестья грядущей беды. Сначала Иоганн услышал далекое и жалобное: «Miserere! Miserere! Miserere!»[34] Он выглянул из кибитки, навстречу медленно приближалась процессия кающихся. Облаченные в лохмотья люди надрывно возглашали молитву.

— Сверни на обочину! Пропусти несчастных! — крикнул Кеплер вознице.

Кибитка съехала с дороги и остановилась. Иоганн открыл дверцу, спрыгнул на землю.

Процессия тем временем поравнялась с экипажем. Среди дергающихся, извивающихся тел он заметил нескольких человек с толстыми веревками и кнутами. Бичеватели до крови стегали себя и собратьев. Многие ползли на коленях, противоборствуя козням дьявола, оставляя за собою красные кровавые следы. «Откуда это насилие над своей плотью, первобытное сознание греховности? — горестно размышлял математикус. — Мысленно ли так уподобляться животным?.. Однако при чем тут животные? — возражал он сам себе. — Разве лисицы, или вепри, или олени сбиваются в подобные процессии, дабы рвать братьев своих и сестер на куски? О, лишь человек, сей царь природы, способен так извратить свою суть, додуматься до такой низости».

— Невидимый яд расплескал черную смерть! — проголосил кто-то из толпы.

— Стрелы отравленные злых ангелов! — подхватил другой голос.

— Миазмы, рожденные землетрясеньем! Падением комет! Спаси нас, святой Рок! — забились в агонии грешники. И началось столпотворение:

— Колодцы заражены проклятыми лекарями!

— Чума! Чума надвигается! Спаси нас, дева Мария!

— Бегите, грешные души, покайтесь! Спасайтесь в пещерах, в оврагах, в кельях, средь горных теснин!

— Никто и ничто не спасется! Конец света! Чума!

Иоганн Кеплер дождался, покуда кающиеся прошествуют мимо, и тогда спросил у одного из поотставших:

— Ответствуй, добрый человек, откуда грядет чума? Босой человек воздел руки к небесам, выдохнул:

— Нешто не ведаешь, несчастный! Из Праги — чумной мор надвигается! Корфюрст пфальцский штурмом взял Прагу! Тому неделю назад! Чуму занесли наемники курфюрстовы! Оспу! Болезнь французскую! Покаемся пред смертью, покуда не поздно! — Человечек грохнулся на землю, судорожно крестясь, восклицая: — Не зря комета вполнеба стояла над городами и весями! Не зря кровь из нее сочилась! Истинно сказано: грядет на грешную землю обширное и страшное одиночество!

Кеплер вскочил в кибитку и распорядился следовать далее, не щадя лошадей.

Они ехали всю ночь. Утром, когда рассвело, он понял масштабы надвигающегося бедствия. Казалось, вся Священная Римская империя скороспешно снялась с насиженных гнезд и ринулась в бег. Бежали князья и курфюрсты, принцы, бароны, святые отцы, торговцы, судьи, профессора, студенты, даже палачи. Бежали все, кто мог уехать из Праги и зачумленных ее окрестностей. По дороге катился сплошной поток карет, экипажей, кибиток, рыдванов, телег. Только сумасшедший мог поддаться мысли направить свой возок навстречу бешено мчащейся лавине существ, которые спасались от чумы.

К вечеру, не продвинувшись вперед ни на милю, Иоганн решил отдохнуть до полуночи в близлежащем замке, а ночью продолжить путь.

— Отпусти мост! — крикнул он алебардщику, маячившему между зубьями сторожевой башни. — Мост, говорю, опусти! И доложи своему господину: прибавил Иоганнес Кеплерус, имперский астроном!

— Катись восвояси! — рявкнул сверху караульный. — Видишь виселицу надо рвом? Каждого, кто осмелится проникнуть в замок, приказал господин епископ повесить! Независимо от чинов и званий! Сдыхай от чумы в своей столице! А не то псов натравлю!

…Через три дня он все же пробился в Прагу. Город будто вымер. Изредка на улицах показывались святые отцы. Черные капюшоны наглухо закрывали их головы. Осеняясь крестным знамением, монахи швыряли пригоршнями песок в окна и двери чумных домов[35].

Квартал, где жил Иоганн, был огорожен тяжелыми цепями. Никто — под страхом смертной казни — не смел ни войти, ни выйти из карантинного квартала.

Кеплер затаился в подворотне. На углу, шагах в десяти, сидел стражник на лафете зачехленной мортиры. Он пересчитывал золотые кольца и монеты, должно быть, снятые с умерших. Наконец созерцание новоявленных богатств наскучило стражнику. Он извлек из-под лафета пузатую бутыль, основательно к ней приложился. Вслед за тем служивый зевнул, проговорил: «Эх, все равно подыхать, хлебну-ка еще разок!», сызнова приник к заветному сосуду и вскорости захрапел.

Математикус на цыпочках прокрался мимо спящего. Затем бросился бегом к своему дому. В несколько прыжков он одолел лестницу и рванул на себя дверь. Две толстые крысы спрыгнули со стола, шмыгнули за печь. Пламенел в окнах закат. На полу был рассыпан желтый, как воск, песок.

— Барбара! Барбара! Барбара! — звал он жену. Отклика он не дождался, метнулся в спальню. На кровати, тесно прижавшись друг к другу, лежали восьмилетняя Сусанна и трехлетний Людвиг. А где же старший сын, где жена?..

Уже ни на что не надеясь, уже понимая: грянуло непоправимое, опустился он на кровать, где спали его дети. От толчка Людвиг проснулся, увидел отца, заулыбался, потом захныкал:

— Па-а! Поесть хочу!.. И боязно, боязно ночью…

— Где мама? Братец твой где? — тихо спросил Иоганн Кеплер, пытаясь смягчить задеревеневший на ветру, сорванный путевыми перебранками дикий свой голос.

— А маму и братика унесли. В ящиках унесли, в черных. А меня и Сусанну не взяли, — спокойно отвечал мальчик. По малости лет своих он не ведал про смерть. Ибо все дети рождаются, дабы жить.

Процесс

Секретарь. Ваша честь! На второй стадии строгого допроса — запугивании пыткой пред дверьми пыточной камеры — обвиняемая отказалась отвечать по следующим пунктам опросного листа:

«Имел ли дьявол от нее письменное обязательство и описано ли оно кровью, и чьею кровью, или чернилами? Вредит ли она ядом, дотрагиванием, заклинаниями, мазями? Сколько скота она повредила? Сколько раз она производила град, грозу, облака, ветры и какие были последствия? Ездила ли она на шабаш, и на чем, и куда, и в какое время? Может ли она также сделаться оборотнем, и каким оборотнем, и какими средствами? Как изготовляется ею волшебная мазь для производства бури и дурных погод?»

Инквизитор. Не упорствуй, обвиняемая. Известно всей округе, что ты не раз и не два замышляла дьявольские козни. К тому же ты весьма малого роста, зело худа и чернява необыкновенно. Именно в таком обличье и пребывают ведьмы. Покайся, объяви истину, дабы трибунал не был вынужден добиться правды другими средствами. Облегчи душу добровольными показаниями! Яви признаки раскаяния — и правосудие окажет тебе свою милость.