Время жизни. Акт I: Огонь - Нентсе Тëрнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты даже не спросишь зачем? Почему? — удивилась богиня.
— Как? — подыграл ученик.
— Уверена, твои родители захотят услышать внятное объяснение твоего отсутствия. И вот я здесь: сказка об их храбром сынишке, что захотел помочь бедной девчонке попасть домой, а там, оказалось, её все ненавидят, бьют, из-за чего мальчишка поклялся взять девочку под свою опеку! Или под опеку своих родителей — невелика разница.
— Ладно, до такого я бы и не додумался… — признался Фрид.
— Эх, учиться и учиться тебе ещё, сынок, — похлопала она по спине юного бога огня и убежала вперёд, чтобы присесть на свободное место скамьи.
Спустя час приехали родители Фрида и, словно в его жизни случилось дежавю, заобнимали, зацеловали и поколотили любимого сына, благословляя Всевышнего за сохранение его жизни. Килия, каждый раз слыша хвалебные отзывы в сторону своих так называемых сородичей, чуть ли не прыскала со смеху. Она ждала, пока люди, которых отныне она должна была называть мамой и папой, не закончили с радостным приветствием и не обратили свой взор на новоиспечённую дочку.
— Мне очень жаль, Сьерра… — начала Хелен.
— Эм, Сьерра — не моё родное имя… Называйте меня Килия, — притворялась она белой овечкой с радостным лицом и тоскливой грустью в глазах от пережитого ужаса, которого с ней никогда не происходило.
— Как пожелаешь, деточка, — мать Фрида так крепко обняла её, что аж перехватило дыхание.
Его отец оставался безучастным, но даже в его глазах юный бог огня видел тревогу и желание помочь. Желание помочь только что встреченной девочке, которая пришла из неоткуда и была совершенно никем. И именно это беспокоило Фрида. Он знал своих родителей, и они явно были не из тех, кого заботила жизнь неизвестной сироты. Возможно, он ревновал к Килии, видя в ней маленького себя, кому не хватало родительского внимания; возможно, он боялся принять, что его отец с матерью учились на собственных ошибках и не желали увидеть повторения трагичных историй из прошлого; а, возможно, некто манипулировал ими. Некто, кто умел стирать и создавать воспоминания по личной прихоти.
По приезде домой отец Фрида выделил свой кабинет как временную комнату для Килии, на что юноша вновь закрыл глаза и продолжил верить в методы своей наставницы, потому что, оставаясь наедине, видел, как ей тоже было тяжело — притворяться маленькой девочкой, которой во всём угождали. Ей прикупили одежду по сезону, ведь, по словам матери, «только убийцы бы позволили ходить в девочке в таких тряпках в мороз», подарили телефон, компьютер; готовили и кормили вкуснейшей едой, каждый вечер приглашая на семейный ужин, — вот уж действительно ужасная жизнь. По крайней мере, именно в таком ироничном свете виделись «страдания» Килии в первые дни их совместной жизни, пока родители не перестали следить за каждым шагом богини, выйдя на работу.
— Смотрю, тебе весело, — отвлёкся от прописей кандзи Фрид, разглядывая её новую пижаму.
Килия прошла и с тяжёлым вздохом плюхнулась на его кровать.
— Прости меня, Фрид, но это ужасно.
— Новая одежда?
— Гиперопека твоих родителей! — она приподнялась на локтях, оценивая убогость принта с цветочками. — То, что они пытаются наверстать упущенное с тобой на мне, не очень хорошая затея.
— И как долго это будет?
— Что именно? Одежда в цветочек?
— Игра в семью.
Богиня опустила взгляд и будто немного замешкалась, прежде чем сказать:
— Пока ты не станешь богом.
— И что ты собираешься делать потом? В смысле, как ты будешь расхлёбывать всю эту кашу с «семьёй»?
И вновь лёгкая заминка заставила её задержаться с ответом:
— …Поживём — увидим, — улыбнулась она и подошла к столу, разглядывая тетрадку: — М-м, японский.
— Ты его знаешь?
— А я не говорила? Боги понимают любые языки.
Фрид с наигранным разочарованием бросил ручку:
— И зачем я тогда учусь?!
— Понимать не значит говорить на них. Приехав в любую страну, ты будешь понимать всё, но тебя не поймёт никто, если ты не говоришь на местом языке. Кроме других богов, естественно. Так что гамбарэ, Фуридо!
Очень скоро Килию поставили перед фактом, что она вот-вот начнёт посещать школу. И именно в этот момент Фрид осознал, что даже если Килия и использовала силу, чтобы попасть в его семью, то теперь уж точно всё вышло из-под её контроля, и вся сладкая жизнь закончилась. Дабы нагнать свой возраст и пропущенные полгода, родители заставляли богиню сидеть целыми днями с репетиторами по тем или иным предметам.
И, пока та была на домашнем обучении, Фрид впервые набрался смелости написать Шону — с Милакриссой он увиделся ещё в первый день своего приезда и разъяснил все произошедшие странности, включая вымышленную легенду про «сестру» Килию; тогда же Мила попросила своего парня поговорить по душам с лучшим другом. Однако, каждый раз, приходя к этой мысли, Фрид страшился, что ему придётся врать Шону, который знал его как свои пять пальцев и тут же бы добрался до истины, что не принесла бы счастья ни одному, ни другому. То, что Шон до сих пор не был в курсе всей божественной мешанины, уже казалось Фриду чудом, но второго чуда их разговор бы не пережил.
К удивлению Фрида, на его сообщение Шон ответил как ни в чём не бывало — с юморком, добродушно, — словно они и не расставались после новогодней ночи. Друзья перебрасывались смешными картинками, добрыми словами, свежими сплетнями, но вся их беседа прошла ни о чём. Каждый из них это понимал и чувствовал, как некогда великая дружба рушилась на глазах. И Фрид не хотел этого допускать.
С поступлением Килии в школу, на юного бога огня родители возложили некие обязанности по присмотру за «младшей сестрой». Например, он должен был отводить ту в школу, следить, чтобы она гуляла только с хорошими ребятами, и, конечно же, не позволять кому-то обижать её. Очевидно, богиня едва ли хотела притворяться четырнадцатилетней девочкой больше, чем требовалось, поэтому она просиживала свои дни, прогуливая школу и сидя в комнате отца с позволения «старшего брата», а Фрид намеревался воспользоваться этой возможностью для скрепления дружбы или, по крайней мере, сглаживания неровностей между Килией и Шоном.
Организовав поход в кино на ужастик, чтобы хоть как-то привлечь Килию, он собрал очень разношёрстную компанию: богиню, лучшего друга и свою девушку. Будь
