СМЕРШ – 44 - Александр Леонидович Аввакумов

нам его должна была принести на хвосте сорока? Ты что не читал документы, которые я тебе предъявил? Ты там видел подпись самого товарища Зеленина! Ты что, на передовую захотел?

– Я сказал – пароль или буду стрелять! – жестко произнес сержант.

– Ты что, под трибунал захотел?! Ты меня боевого офицера хочешь расстрелять! Мы трое суток по лесу лазили, а у вас вдруг пароль поменяли! Как мы можем знать этот пароль?

Сержант продолжал стоять на пути, не желая отступать в сторону.

– У меня свои приказы. Прошу предъявить всем документы!

– Послушай, сержант, тут ведь… – шагнул вперед Феоктистов.

– Назад! – вскинул боец автомат на уровне груди. – Еще шаг и я стреляю на поражение! Предъявите ваши…

Договорить сержант не успел: Гаврилов выстрелил первым. Пуля пробила грудную клетку сержанта, и тот медленно повалился на землю. Из палатки показался боец, в белой нательной рубашке. Лесник нажал на курок автомата. Пули буквально переломили его пополам.

– А, а, а! – закричал солдат и, схватившись за живот, повалился рядом с палаткой.

– Уходим! – крикнул Феоктистов и устремился в глубину леса.

Из оврага, что находился рядом с дорогой, показалась довольно большая группа красноармейцев, которая рассыпалась в цепь и двинулась вслед за диверсионной группой. По стволам застучали пули. Прикрывая друг друга длинными очередями, бойцы все ближе стали подбираться к отступающим диверсантам.

– Расходимся в стороны, а иначе нам всем конец! – приказал Феоктистов. – Точка сбора номер три!

Выпустив длинную очередь в двух красноармейцев, пытавшихся приподняться, он вскочил и сделал быстрый рывок за соседнее дерево и снова огрызнулся короткой очередью, заставив бойцов крепко вжаться лицом в землю.

***

Диверсанты уходили в лес все глубже и глубже. Они бежали, петляя, как зайцы, стараясь оторваться от преследовавших их красноармейцев. Хорошо натренированные в разведшколе, они явно превосходили своих преследователей. Пули стучали по деревьям, сбивая сучьи и ветки. Лесник обернулся и дал короткую очередь из автомата. Он заметил, как упал боец, как вслед ему ударила автоматная очередь, которая угодила в сосновый ствол, от чего дерево брызнуло чешуйчатой корой. С макушки дерева сорвались сотни длинных сухих иголок, которые закружились в быстром танце.

Откуда-то сбоку гулко ударил ручной пулемет. Толстая, вековая сосна стойко приняла на себя удар пуль. Одна из сбитых веток пролетела у самого уха Феоктистова, заставив его вздрогнуть и пригнуться. Он перекатился в низину и укрылся в кустах. Заметив перебегавшего красноармейца, Феоктистов нажал на курок. Он скорее почувствовал, чем увидел, как одна из пуль сорвала с головы бойца пилотку, заставив его упасть на землю и укрыться за стволом дерева.

«Испугался, сука – подумал он. – Это вам не по мишеням стрелять, здесь и убить могут».

Воспользовавшись коротким затишьем, Лесник устремился в сторону оврага. Пробежав метров двадцать, он укрылся за стволом поваленного дерева и быстро сменил опустевший магазин автомата. Передернув затвор, он выпустил очередь в красноармейцев, заставив их прижаться к земле.

– До чего же вы настырные, суки! – глухо выругался Феоктистов. – Ну, давай, что вы там залегли!

С левой стороны от него, отстреливаясь, бежал Курбанов. В след за ним, устремилось два красноармейца, вооруженные винтовками, которые стреляли по ногам, стараясь захватить его живым. Неожиданно он, споткнулся и с криком повалился на землю.

«Неужели попали, – подумал Феоктистов. – Это уже плохо».

Укрывшись за бугорком, Курбанов ударил по красноармейцам длинной очередью, заставив сначала их залечь, а затем отползать назад к кустам. С другой стороны, оторвавшись от преследующих бойцов, юрко петлял по лесу Бондаренко.

Феоктистов понял, что у красноармейцев небольшой боевой опыт, поэтому они действуют осторожно и не уверено. Диверсанты умело прорывались к крутому и глубокому оврагу. Лесник снова поймал в прицеле автомата красноармейцев и нажал на курок. Два красноармейца с криками боли повалились в траву. Другие, опасаясь разделить их участь, залегли и стали вести ленивый огонь, боясь продолжать преследовать отходящую группу немецких диверсантов. Воспользовавшись этим затишьем, диверсанты пересекли овраг.

– Хрен они теперь нас достанут! – выкрикнул Курбанов Леснику. – Сопляки! Командир! Ты видел, как я того высокого срезал? Только он поднялся, а я его короткой очередью в грудь! А я, сразу в сторону и за другое дерево, чтобы не засекли, а оттуда во второго и сразу за бугор! Не умеют они воевать!

Курбанов не врал, – в бою он был одним из лучших в разведывательной школе, что стало определяющим фактором для его перевода в группу Феоктистова. Обладая мгновенной реакцией, он всегда стрелял первым, умело использовал естественные укрытия, что запросто мог соперничать с пулей.

– Командир! Ты знаешь, о чем я подумал… Конец, думаю, мне! Сколько раз за линию фронта ходил, но никогда так хреново, как здесь, не было. А потом думаю, а вот выкусите! Еще поживем! – произнес Курбанов и с наслаждением показал кому-то кукиш.

Из зарослей орешника вышел Гаврилов, который стал нетерпеливо махать им рукой, давая понять, что следует поторапливаться. Красноармейцы, потеряв диверсантов из вида, ошиблись направлением и стали двигаться в другую от них сторону леса.

– Где остальные? Ты их видел? – спросил Гаврилова Лесник. – Неужели погибли?

– Не знаю, я никого больше не видел, – ответил Гаврилов. – Может и погибли, если не попали в плен.

Неожиданно Курбанов остановился, а потом крепко вцепился ладонями в рукав Феоктистова.

– Ты чего, Курбанов? – спросил его Лесник. – Я смотрю, у тебя кровь? Что с тобой?

– Кажись, зацепили меня, суки! Кто же знал, что так будет… Шальная пуля… Ведь уже оторвались… Послушай, «Лесник», не бросай меня…Мне немного отлежаться, а там я быстрее прежнего побегу. Царапина у меня.

Слабеющие пальцы заскользили по гимнастерке Феоктистова, и Курбанов упал прямо у ног командира. Лесник присел на корточки и неодобрительно покачал головой:

– В спину тебе попали, Курбанов, в спину. Извини, браток, сам знаешь. Так что не обессудь, закончилась на этом наша дружба.

Феоктистов вытащил из голенища сапога финский нож. Глаза Курбанов расширились от ужаса.

– Послушай, командир…, – поднял он руки. – Не убивай! Ты знаешь, я никого не выдам!

Договорить Курбанов не успел. Острое лезвие вонзилось в его грудь.

– Что там с Курбановым? – спросил у Лесника Гаврилов.

– У него все хорошо. Был ранен, пришлось от него избавиться. Проколоться нам нельзя, Гаврилов!

Из кустов вышли еще три диверсанта.

– Живы?

– Кажись. Шерстяной погиб, пуля ему полчерепушки снесла.

– Больше ждать никого не будем, пошли! Выберемся за периметр оцепления, там будет легче.

– Закопать бы его надо, – произнес Бондаренко. – Как-то все это не по-человечески, человек все же….

– Время нет устраивать пышные похороны. Закопают, кому надо, – тихо ответил Феоктистов. – Надо уходить…

Группа