СМЕРШ – 44 - Александр Леонидович Аввакумов

– Скажи, начальник, если я расскажу тебе все, что изменится? Думаете, что завтра кончится война, и люди станут счастливыми?

– Это, смотря, что ты расскажешь. А вдруг мне будет не интересно? А то, что война скоро закончится, я убежден.

Леванов сделал глубокую затяжку и раздавил папиросу в пепельнице.

– Я, не немецкий агент и не связной. Я никогда не занимался политикой, вот она мной почему-то занималась всегда. Слушай, весной ко мне заехал мой старый товарищ. Мы раньше вместе с ним отбывали срок в Ухте, я по 58 статье, а он за разбой. Бандитом он был. Я не сразу узнал его, он был одет в военную форму. Кстати у него на погонах столько же звездочек, как и тебя. Мы с ним не виделись с сентября 1940 года и вдруг, на тебе – пожалуйста.

– Можно я переночую у тебя, Леванов? – спросил он у меня. – Наверное, не откажешь, старому сидельцу.

Я посмотрел на него, не зная, что ответить. Видимо мое молчание, он расценил, как согласие.

– Почему же нет, проходи, располагайся. Всем чем богат…, – произнес я, пропуская его в дом. – А ты почему в форме?

Он усмехнулся.

– Со мной еще двое моих товарищей, – произнес он. – Не откажи им… Они могут переночевать и в сарае.

В ту ночь они лишь переночевали у меня, а утром уехали на машине. Я не знаю, как она называется, но машина не наша. После этого случая, он с друзьями ночевал у меня раза три или четыре. Я не спрашивал его, почему он в форме, так как хорошо его знал, что он мне все равно правды не скажет. Однажды, когда я копался в саду, я заметил его с красивой женщиной.

– Блондинка с ярко накрашенными губами? – спросил его Костин.

– Точно, гражданин начальник. Она что-то говорила ему и плакала. Потом, он меня попросил уточнить, завалил ли он одного человека или только «подрезал». Этого человека звали Виктором Хмелевым, он был офицер и служил в комендатуре. Когда я ему сообщил, что тот мертв, он, похоже, даже обрадовался этому.

– Как настоящая фамилия твоего товарища, – спросил Леванова Костин. – Он тебе не говорил, что произошло между ними?

– Нет. А я и не спрашивал, зачем мне все это. «Порешил», значит, так было нужно. Мне тогда показалось, что это он сделал из-за той женщины. А фамилия его – Чухрай Арсений Иванович. Он из Липецка.

Они снова закурили. Леванов больше часа рассказывал Костину о своей жизни.

– Слушай, Леванов! Помоги нам, а мы поможем тебе. Твой товарищ по зоне служит немцам, как и его товарищи. Сейчас я тебя отпущу домой, если ты, конечно, согласишься помочь нам. Ну, а на нет и суда нет.

– А ты не боишься начальник, что я сорвусь и уйду в бега? Сейчас в лесах много таких, как я бродяг.

– Нет, не боюсь, Леванов. Дальше СССР не убежишь. Сколько не бегай, дальше стены не убежишь.

Леванов, молча, сидел на табурете, раздумывая какое решение ему принять. Наконец, он произнес:

– Хорошо, начальник. Надеюсь, что не обманешь…

– Если что, тебя таскали в СМЕРШ по старым твоим делам. Проверили – отпустили.

Вызвав Сатарова, он велел отвести арестованного в туалет, чтобы тот умылся, и отпустить домой.

***

«Виллис», угнанный накануне, минут сорок петлял по лесной дороге. Наконец по приказу Лесника машина остановилась.

– Готовься, скоро сеанс, – произнес командир, обращаясь к радисту. – А вы, двое, в охранение.

Радист, спрыгнул с машины и с легкостью поднял двадцатикилограммовую рацию. Прицепил к антенне небольшой груз, он стал забросить провод, как можно выше на дерево. Лесник отцепил от пояса флягу, сделал два небольших глотка и спросил у радиста:

– Когда у нас резервный сеанс связи?

– Через три часа, командир – отозвался он.

Широко размахнувшись, он, наконец, забросил антенну за крепкий сосновый сук и нацепил наушники.

– Время, – произнес радист и посмотрел на Феоктистова, ожидая оттого команды.

Лесник посмотрел на часы.

– Не спеши. На связь выйдем в резервное время, торопиться здесь не нужно. Если русские ищут нас, то они попытаются запеленговать рацию. Не будем облегчать им эту задачу. Через три часа, – повторил он.

Все посмотрели на командира, ожидая от того, дальнейших приказов.

– Давай, сворачивай рацию, поехали дальше, выйдем на связь из какой-нибудь заброшенной деревушки. Чего стоишь? – прикрикнул он на растерянного радиста. – Говорю, сматывай антенну.

– Я что-то тебя не понял, Лесник? – со злостью в голосе, произнес Гаврилов. – Куда поехали? Ты по-русски объяснить нам можешь?

– Я никому и ничего не должен, – также со злостью ответил Лесник. – И заруби себе на носу, что здесь командую я! Ты это понял?

Рука Лесника легла на автомат. Все стало ясно, что еще пара фраз и в дело пойдут автоматы. Радист, молодой человек в возрасте двадцати пяти лет, с обилием рыжих веснушек на лице, дернул за провод. Антенна, крепко зацепившись за ветку и поэтому, не желала поддаваться его усилиям. Пряча свое неудовольствие, радист поплевал на руки и полез на ствол, чтобы отцепить грузик. Наконец, ему удалось сорвать ее с сучка, и он стал осторожно спускаться на землю.

– Всем в машину! – скомандовал Феоктистов. – Этих подберем по дороге.

Диверсанты послушно полезли в «Виллис». Машина, петляя по дороге, помчалась кратчайшей дорогой, ведущей к деревне Красногорка. Оставив у машины водителя, они направились пешком в деревню. Мимо них, по дороге проехала какая-то полуторка. В переполненном кузове ехали красноармейцы.

– Что они кричат? – спросил Феоктистов у радиста. – Чему они веселятся?

– Советуют завести вас в лес и там расстрелять, – ответил радист. – Шутка, «Лесник». Я сам не понял. Наверное, радуются, что пока живы…

– Пусть не радуются, – улыбаясь, произнес Феоктистов, – на войне не место для радости.

Они сверли с дороги и, обойдя деревню, залегли около сожженного дома. Раздвинув куст черемухи, Феоктистов некоторое время наблюдал за неспешной почти мирной жизнью жителей деревни. Радист забросил антенну на дерево и приготовился к радиосеансу. Стало смеркаться. Феоктистов посмотрел на часы.

– Время, – коротко произнес он и протянул радисту шифровку.

«Центру. Приступаем к операции. Связь с группой установлена. Лесник».

Передача заняла не более двух минут. Свернув рацию, они направились в обратную сторону.

***

Костин проснулся с головной болью. Этот трехчасовой сон не только не принес ему облегчения, но еще больше усилил боль в голове. Александр подошел к столу и попросил дежурного соединить его с госпиталем. Он попросил дежурного врача, чтобы тот прислал ему лекарство от головной боли. Переговорив, он сел за стол и