Время Надежды (СИ) - Ректор Катерина

Итак. Турнир Восьмигорья, но кроме меня – ни одного простеца. Другие города выставили от себя наемников – кроммов. А может, их назначил король… Когда глашатай раскатистым голосом объявляет участника, боец встает из-за стола, проходит в центр зала и опускается на колено перед Истинными. Повелитель жестом приказывает ему подняться и показать себя перед гостями.

Я вижу алые язычки пламени, карабкающиеся по несгораемому доспеху. Вижу, как огонь перетекает в горящий силуэт человека, и человек этот идет. Исходящий от него жар почти нестерпим. Дамы заполошно обмахиваются веерами. Мне хочется спрятать в ладонях лицо. Кажется, волосы сейчас загорятся, а кожа попросту слезет. Потом огненный человек распадается ворохом птиц. Они взлетают под потолок и рассыпаются искрами, осветив залу неестественно красным светом.

Я вижу меч, от взмаха которого рассаживается толстая как ствол дуба каменная колонна, в десяти шагах от воина. Вижу непробиваемое оружием серебряное мерцание, укутывающее бойца волшебным щитом. Вижу, как на столах в капли сока распыляются фрукты, удивительным образом не забрызгав гостей. Вижу имя Повелителя, начертанное извивающимися каракатицами. Вижу… Я все это хорошо вижу.

Не знаю, как мне биться с ними на равных.

Воины в шлемах, но забрала подняты. Лица выглядят одинаково. Словно все они один человек.

В дурацком колпаке и расшитом кафтане я чувствую себя неудобно. Мне было бы проще, облачись я в свой обычный доспех. Не парадный, тот, что годами служил верную службу. На Турнире ему придется в последний раз потрудиться…

Настает моя очередь, и я выхожу в центр круга. Мне нечего показать. Когда король жестом меня поднимает, прикладываю руку к груди, туда, где под одеждой укрыты амулет и мешочек с ключом:

- Я Гордиан Анэстей. И я клянусь, что достойно представлю честь родного города Арглтона.

По лику Повелителя ничего не прочесть, королева и старшие дочери откровенно скучают, наследник выкладывает ровный ряд из крашеных деревянных брусочков. Только принцесса Досиа смотрит на меня с интересом. Должно быть, оценивает, хорошо ли сидит ее нелепый колпак.

Мой отец тоже здесь. В центре длинного стола, за которым разместились первые лица города. Он сидит точно пугало, куль с мукой, грубо взваленный на тонконогое кресло. Его глаза распахнуты неестественно широко, так, словно веки поддерживаются невидимыми распорками. Глаза мутные и безжизненные. Если он что-то видит, то только собственных призраков.

Возвращаюсь на место и понимаю, что с моих плеч упал тяжкий груз. Стало легко. На сегодня я сделал все неприятное. Неизвестность больше не тяготит. Теперь знаю врага. Уже что-то…

Я последний в ряду представляющих себя воинов. После меня выходят музыканты, и начинается торжество. Слушая так любимые кроммами заунывные дудки, не могу перестать поглядывать на группку маляров. Мастера на небольшом возвышении, суетливо зарисовывают происходящее, видимо, едва поспевая за сменой участников. Среди художников только самые дорогие и модные. Я наводил справки: здесь должны присутствовать Кирстен и ее эльф. Но отчего-то их нет. Я уже десяток раз оглядел зал, всмотрелся в каждый угол, за спины всех гостей и прислуги. Их нет.

Не знаю, что должно случиться, чтобы художники пропустили событие. Чувствую холодок дурного предчувствия. Впрочем, не мое это дело, мало ли, куда они делись. Может, над важным заказом работают. Хотя, какой важный заказ, если все главные люди Арглтона здесь собрались?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

77

Маршал Торд отказал мне в утренней тренировке:

- Ушатаетесь, Ваша Светлость. – Заявил старик, бесцеремонно выпроводив меня из казармы на улицу.

Я даже рад, что на торжестве его не было. До верхушки старый солдат не добрался, характер у него несговорчивый, гибкости не хватает нравиться высшим чинам. Упрямый пень… Видел бы он вчера кроммов – сник бы совсем. Хотя, наверняка ему о представлении донесли.

Вот так. Тренировка отменилась, а мастер Ватабэ об этом еще не проведал и не явился по мою душу с очередной кипой бумаг. Самое время перекусить и найти художницу.

Жуя свежий, теплый еще ломоть хлеба, я решаю позвать за ней прямо сейчас.

Раздается осторожный стук в дверь. Потом заглядывает плешивый слуга. Никак не могу запомнить его имя…

- Начальник карателей, Утер кох Нох, просит Вашу Светлость об аудиенции.

- Пусть войдет. – С набитым ртом отзываюсь, прикидывая, что карателю может быть нужно с утра. Ничего хорошего, явно.

Утер кох Нох раскланивается, подтянутый и пахнущий благовониями. Его объемный живот едва помещается в гербовой панцирь.

- Приятного аппетита, Ваша Светлость. Доброго Вам здравия.

- Спасибо, сир кох Нох. Хотите хлеб, только из печи принесли?

Несколько мгновений он мешкает. Потом смущенно отказывается:

- Спасибо. Я же при исполнении…

Стряхнув крошки, откидываюсь на спинку кресла. Жду. Зачем он выдерживает такую невыносимо долгую паузу?

- Недавно вы приказали мне навести справки о художнице. – Начинает кох Нох. - Я счел, что текущая ситуация тоже может быть для Вас интересной.

- Что стряслось?

- Дело в том, что она украла у своей заказчицы Фрейи кох Нейм золотое кольцо с рубином. Доказательства неоспоримы, Фрейя кох Нейм собственный перстень уже опознала.

- Этого не может быть! – Вырывается у меня.

- Ваша Светлость, вчера утром рабыня Кирстен пришла по приглашению в дом кох Неймов. Она получила заказ написать портрет госпожи Фрейи кох Нейм. После ее ухода госпожа Фрейя кох Нейм не нашла свой перстень, и обратилась за помощью к стражам порядка. Кольцо нашлось в сумке у рабыни Кирстен. Его прилюдно достал один из наших парней. Ошибки быть не может, Ваша Светлость.

Фрейя кох Нейм. Сколько раз можно повторять ее имя?!

Эта маленькая, жадная, ревнивая стерва! Прекрасно понимаю, почему она пакость затеяла. Охраняет меня, прознала про гребень с платком, связала с художницей, увидела, что я оказал внимание личным заказом. Хочет устранить конкурентку раньше, чем я успею к ней привязаться.

Неблагодарная гнида! Змея подколодная. Еще и перстень использовала тот, что я недавно ей подарил. Тут не может быть разночтений.

Да какое она право имеет?! Как можно так жестоко с чужой судьбой обойтись? Оговорить, зная, что сделают за кражу с рабыней. Я считал Фрейю безобидной игривой лисичкой. Но под милой личиной скрывался отвратительный монстр. Убийца. Пусть и чужими руками.

- Спасибо, что сообщили. Что теперь? – Выдавливаю я, пытаясь не меняться в лице. Мне кажется, от ярости мои борода и усы топорщатся в стороны.

Утер кох Нох мнется:

- Рабыня Кирстен и ее владелец эльф Йерген сейчас в подземельях. Рабыню Кирстен ждет казнь. Эльфа мы проверяем на причастность к краже. Обычно в таких делах хозяевам выписывают штраф, в несколько раз превышающий цену украденного. Но он – чужеродец. Это здорово все усложняет.

Рывком поднимаюсь. Кресло с грохотом падает спинкой назад. Я оказываюсь на голову выше карателя.

- Остановите дело. Это приказ. Не лезьте в бабьи свары. Не было никакой кражи. Вам понятно?

- Д-да, Ваша С-Светлость. А рабыня?

- Рабыню ко мне приведите. Сейчас же. Если с нее упадет хотя бы волос, я вам все управление разнесу.

- Слушаюсь, Ваша Светлость! А с эльфом что делать?

- Как что? Если преступления нет? Отпустите, и пусть возвращается во дворец малевать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

78

Мне больно смотреть на Кирстен. Ее простенькое платье порвано и испачкано, из прорехи на плече виднеется голая бледная кожа. Платок покрыт мерзкими высохшими комками и налипшей соломенной крошкой. На скуле ссадина, по щеке расплывается пятно синяка. Вдобавок, от девушки несет вонью подземелья, смесью отвратительных запахов сырости, экскрементов, отчаяния.