Клетка из костей - Таня Карвер

Он велел секретарше ни с кем его не соединять и закрыл за собой дверь. Сел за стол. Ждал.

Ждать долго не пришлось.

— Что тебе нужно?

Он знал, кто это, не пришлось даже проверять номер.

— Я же сказал: ты передо мной в долгу. А долг платежом красен.

— Я… Не могу…

На глазах у него выступили слезы. Он готов был сдаться.

— Можешь. И сделаешь это.

Он открыл было рот, но не смог придумать достойного ответа. Никакого ответа и не могло быть.

Тишина.

И наконец вздох.

— Ладно. Что я должен сделать?

Ему подробно рассказали.

И Самюэль Листер понял, что все остальное уже не имеет никакого значения.

Это конец.

— Мне очень жаль, но я, увы, ничего не могу поделать.

С этими словами Линн Виндзор развернулась к Микки спиной и пошла, как военачальник, давший команду «Разойдись!».

«Еще как можешь!» — процедил про себя Микки и последовал за ней.

Он вернулся в эту юридическую контору разузнать, что сможет, об Адаме Уивере, но дело стопорилось. Точнее, его стопорила лично Линн Виндзор.

— Линн, пожалуйста, не уходите.

Она остановилась и, издав усталый вздох, посмотрела на него. Лицо у нее изменилось по сравнению с предыдущим визитом, черты стали жестче. Никакого флирта в манерах — чисто деловое общение. Ей не терпелось поскорее избавиться от докучливого копа.

— Мне надо поговорить с вами. И с вашим начальником. Я видел Адама Уивера здесь. Вчера. Он шел на какое-то совещание. В следующий раз я увидел его вчера вечером, и он уже ни на какие совещания не спешил, потому что был мертвее мертвого.

— Что?

Глаза у нее полезли на лоб.

— А вы не смотрели новости? Газет не читали?

— Нет.

— Его нашли в гостиничном номере. Убийство.

— Господи…

— Да уж. Так что я хватаюсь за любую соломинку.

Линн Виндзор смотрела в пол. Плечи ее вздрагивали.

— Давайте… Давайте побеседуем у меня в кабинете.

Микки вошел за ней и закрыл дверь. Они сели за стол напротив друг друга.

— М-да… — протянула она, с рассеянным видом листая бумаги и по-прежнему не поднимая глаз. — Так, объясните мне еще раз. Что произошло? И чего вы от меня хотите?

— Я хочу узнать, зачем Адам Уивер приходил к вам вчера. С кем он встречался, что обсуждал, какие у него были дела в вашей фирме.

— Он встречался с моим боссом. А что они обсуждали… — Она передернула плечами. — Этого я вам сказать не могу.

— Тогда я мог бы встретиться с вашим боссом.

Это был даже не вопрос, а утверждение.

— Его… его сейчас нет на месте. И я не знаю, когда он вернется. — Молниеносный взгляд на него — и снова в сторону. — Извините.

Микки знал, когда ему врут. Также он знал, когда безапелляционность помогает, а когда вредит. Сейчас было не самое подходящее время, такая тактика не принесет результата.

— Но мне все-таки придется с ним встретиться. Рано или поздно.

— Хорошо, я узнаю, согласен ли он.

— Линн, меня не волнует, согласен он или нет. Неужели вы не понимаете? Это расследование убийства. Если надо будет, я получу ордер.

«Да, — подумал он, — ордер не проблема. Вот только стоит ли обычная беседа стольких хлопот?» Линн тоже наверняка должна была это понимать, но почему-то притворялась, будто не понимает.

— Конечно. Но не я принимаю решение. Я ему обязательно передам…

— Спасибо.

Он улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ, но лишь на одно мгновение.

— Разумеется, я не знаю, сможет ли он вам помочь… Конфиденциальная информация, сами понимаете.

— Разумеется. — Микки понял, что больше ничего от нее не добьется, и пошел на попятную. — Ну, спасибо, — с улыбкой сказал он.

Она тоже улыбнулась и кивнула. Но Микки смотрел на нее, перебирающую бумаги, беззаботно поигрывающую скрепкой, и понимал, что она что-то скрывает. Что она чем-то недовольна. Тело ее явно было напряжено.

— Вы в порядке?

Она вздрогнула как громом пораженная и выронила скрепку на стол.

— Да, конечно. А что?

— Ну, не знаю. — Он улыбнулся и снова сел. Никакого профессионального интереса, только личное участие. — Просто вы, похоже, чем-то… озабочены.

— Ну да… — Опущенная голова, вздох. — Наверное… Я просто… только что рассталась с парнем.

— О, мне очень жаль.

— А у вас, детектив… У вас есть кто-то?

Микки почувствовал, как щеки его заливает румянец. Перед глазами встало лицо Анни.

— М-м… нет. Не совсем.

— Не совсем? — удивилась Линн.

— Нет. — Лицо Анни исчезло. — Нет, у меня никого нет.

Линн Виндзор кивнула, откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу. Улыбнулась. Микки старался, но не мог оторвать глаз от ее груди.

Уловив направление его взгляда, она снова улыбнулась.

— У меня же есть ваш номер… Микки.

Он сглотнул. В горле пересохло.

— Ну да, мой номер…

— Позвонить вам, если… я что-нибудь узнаю?

— Я… — В комнате вдруг стало очень жарко. Невыносимо жарко. — Да. Было бы… Я… Да.

Он не мог поверить, что это происходит на самом деле. Азбучный пример соблазнения. Каждый коп проигрывал в голове этот сценарий. Сколько пьяных россказней, сколько фантазий вращалось вокруг подобных ситуаций! И вот он попал в такую ситуацию — и у него заплетается язык, а сам он краснеет, как школьник. Ну и ну!

— Хорошо. — Очередная улыбка. — Может, и я позвоню.

Он улыбнулся в ответ, но она уже отвела взгляд.

— Пора за работу. — Она встала. — Очень рада была вас видеть. Удачи. Я… я с вами свяжусь.

— Буду ждать с нетерпением, — буркнул Микки.

Он вышел из кабинета и, покачивая головой, отправился восвояси. «Буду ждать с нетерпением…» Кретин!

Но на губах у него играла улыбка.

Филу, расхаживающему по территории гостиницы, не нужен был гид.

Это место было ему знакомо, но так, словно он видел его во сне, а не наяву. Он был убежденным рационалистом и не верил в сверхъестественное. Когда по телевизору показывали передачи на тему мистики, он ругался и переключал канал. Но сейчас он стоял среди этих деревьев, у реки, и испытывал нечто… неописуемое. Теперь он не был ни в чем уверен.

Он коснулся ближайшего дерева, оказавшегося гигантским вековым дубом.

Что он почувствовал, сложно сказать. Он почувствовал грубую кору, лишайник… Да, но это был лишь физический уровень. На глубине же залегали иные слои — слои времени. Он почувствовал все те долгие годы, что дуб простоял здесь. Почувствовал сущность, которая зародилась задолго до него и наверняка его переживет. Почувствовал постоянство. Непреклонную справедливость природы.

Не отрывая руки, он закрыл глаза, чтобы проникнуть еще глубже, понять, что его связывает с этим местом. Но даже закрытые глаза не помогли. Он не почувствовал ровным счетом ничего.

Он открыл глаза и отдернул руку в надежде, что никто за ним не наблюдает. Именно такие поступки и раздражали Гласса.

Он бы назвал его хиппи, а то и либералом. Сказал бы, что он представляет опасность для всей команды. Что он инакомыслящий. Фил улыбнулся бы, если бы не знал, что Гласс говорит серьезно.

За деревьями была гостиница, за гостиницей — площадка для гольфа. Фил не чувствовал родства с этими местами, ему незачем было туда идти. Странно. Интересно почему? Правда, он всегда ненавидел гольф, но не в этом же дело. Повинуясь инстинкту, он развернулся и пошел к реке.

Вода — быстрая, чистая — казалась холодной. Листва, опадавшая с деревьев по обоим берегам, порой ткала лесной ковер, а порой осыпалась в реку и уплывала вдаль.

Это было его любимое время года. Такие виды успокаивали, давали силу, приносили утешение. Если бы только не этот зуд в голове…

И не расследование зверского убийства.

Он дошел до самой кромки. Из земли кое-где торчали кривые шишковатые корни, обнаженные неотступной водной эрозией; ловушки для неосторожных.

На другом берегу дерево завалилось, вывернув корневище. Должно быть, после грозы. Или от сильных морозов. Потрясающее зрелище: корни торчали наружу полукругом, образуя естественный залив. «Или амфитеатр для животных», — подумал он с улыбкой. Где лесные зверьки смогут ставить спектакль «Речной патруль».

Он всмотрелся в корневище. За искривленными сучьями что-то таилось. Он присел на корточки, напряг зрение. Туннели. Там были туннели. Наверное, какой-то зверь вырыл. Кролики или барсуки. Для своих детенышей.

Туннели. Он почти физически ощутил это слово. Туннели…

Почему? Что это значит?

Он не знал, но понимал, что должен выяснить это. Он встал, отряхнул грязь с джинсов, огляделся по сторонам. Туннели.

Ведомый этим словом и собственной интуицией, он пошел вверх по течению.

Тропинка, тянувшаяся вдоль реки, постепенно сужалась, пока не исчезла совсем. Дальше начинались колючие заросли. Фил видел, что там продолжается территория гостиницы. Прикрыв лицо курткой, он ринулся в чащу. Шипы рвали на нем одежду и, когда могли, царапали голую кожу, впиваясь еще глубже, когда он пытался вырваться. Его как будто расстреливали из воздушной винтовки. Ветви хлестали по лицу, но он не сдавался, движимый одной-единственной неуловимой мыслью, вернее воспоминанием.