После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после - Брюс Грейсон

в мозге. Для большинства таких пациентов единственным способом справиться с болезнью являлась операция по удалению той части мозга, в которой начинается приступ. Пенфилд разработал способ точного определения участка мозга, где возникает разряд, посредством вскрытия черепа и стимуляции отдельных областей мозга слабым электрическим током. Как ни удивительно, прикосновение электрода не вызывает у человека боли, поскольку в мозге отсутствуют болевые рецепторы. Поэтому Пенфилд проводил свою процедуру, когда пациенты были в полном сознании и могли рассказать ему, что они чувствуют.

Используя вышеописанную технику, ученый смог не только обнаружить участки, отвечающие за эпилепсию, но и определить, что именно происходит с человеком во время стимуляции каждого участка мозга. Он первым составил карту мозга, определил, какие области отвечают за движения пальцев, губ и так далее. Он также обнаружил отдельные участки, стимуляция которых вызывала различные ощущения, например холод или тепло, определенный запах, звук, напоминающий знакомую песню, видения из прошлого, которые пациент просматривал, как будто фильм.

Широко распространено мнение, что Пенфилду удалось путем электрического стимулирования различных точек височных долей мозга вызвать у пациентов, находящихся в сознании, ощущения выхода из тела и другие переживания, подобные ОСП. Но на самом деле из 1132 участников его исследования лишь двое сообщили о чувстве, отдаленно напоминающем выход из тела. Так, когда Пенфилд прикоснулся электродом к участку правой височной доли тридцатитрехлетнего мужчины, которому проводилась операция под местной анестезией, пациент вдруг сказал: «Какой-то горько-сладкий вкус на языке». Мужчина выглядел озадаченным и то и дело пытался сглотнуть, будто распробовать что-то. Когда Пенфилд отключил ток, мужчина произнес: «О боже! Я покидаю тело!»[98] Пациент выглядел напуганным и жестами звал на помощь. Пенфилд начал более глубокую стимуляцию височной доли, и мужчина сообщил, что он кружится на месте и чувствует, как будто встает.

Второй случай произошел с женщиной. Когда ученый прикоснулся электродом к ее височной доле, она сказала: «Странное чувство. Как будто я не здесь»[99]. Пенфилд продолжал стимуляцию, и пациентка добавила: «Словно я наполовину здесь, а наполовину где-то еще». Затем он дотронулся до другого участка височной доли, и она сказала, что чувствует себя «странно», как будто куда-то улетает. При продолжении стимулирования она спросила: «Я еще здесь?» Когда Пенфилд переместил электрод в третий участок височной доли, женщина сообщила: «Я снова чувствую, что куда-то ухожу». У нее было ощущение нереальности, что нехарактерно для людей, описывающих свои околосмертные переживания как нечто «реальнее реального». Та женщина чувствовала себя одновременно в реальной ситуации и как будто где-то еще. Хотя эти двое пациентов и говорили о некотором ощущении выхода из тела, никто из них не упоминал, что видит себя сверху, как это часто бывает при ОСП.

Эти случаи, описанные Пенфилдом и отдаленно напоминающие околосмертный опыт, не слишком убедительны и единичны. Более поздние исследования выявили, что чувство выхода из тела часто возникает у пациентов, которые страдают эпилептическими приступами различного типа, влияющими на разные части мозга[100]. Таким образом, имеется недостаточно доказательств тому, что височные доли каким-то образом участвуют в возникновении ощущения выхода из тела.

Другие нейробиологи утверждали, что ОСП и подобные им явления связаны с иными частями мозга[101], например, лобной долей, теменной долей, таламусом, гипоталамусом, миндалевидным телом или гиппокампом. Нейробиолог Марио Борегар с коллегами из Монреальского университета измерили мозговую активность людей, переживших околосмертный опыт[102]. Они сканировали мозг участников эксперимента, пытаясь оживить околосмертные воспоминания с помощью медитации. Борегар выяснил, что при таких воспоминаниях активизируется не одна, а множество различных частей мозга.

 Как ни удивительно, прикосновение электрода не вызывает у человека боли, поскольку в мозге отсутствуют болевые рецепторы.

Столь противоречивые результаты исследования того, какая часть или, возможно, какие части мозга, работающие одновременно, связаны с возникновением ОСП, не дают определенного ответа на наш вопрос. Поскольку другие исследователи отмечали, что ощущение выхода из тела иногда возникает у людей, страдающих от эпилепсии, я решил провести свое исследование подобных ощущений в группе таких пациентов. Я надеялся узнать, не могут ли электрические разряды в определенных частях мозга влиять на ощущения, подобные ОСП, в большей степени, чем импульсы в других частях. Обратившись к неврологу нашей больницы Натану Фаунтену, заведующему отделением эпилепсии, я попросил разрешения побеседовать с его пациентами по поводу их ощущений во время приступа. Натан сидел за столом в кабинете, заваленном медицинскими картами и прочими бумагами. Он был приветлив и слушал меня внимательно, но все-таки, объясняя ему концепцию исследования, я не мог избавиться от чувства, что идея ему не по душе.

– Не думаю, что вы найдете то, что ищете, – сказал он, покачав головой. – Приступы нарушают нормальную работу мозга и затуманивают сознание. Люди вряд ли смогут вам что-либо рассказать. При генерализированном припадке они вообще все время без сознания, поэтому ни о каком «опыте» нет и речи. Многие даже не знают, что у них был приступ, – он улыбнулся и пожал плечами. – А те, у кого височные припадки, не смогут рассказать о своих ощущениях, даже если что-то и почувствовали. В момент приступа гиппокамп перестает нормально функционировать и не дает сформировать воспоминание.

– Но я читал истории о том, что у людей возникает ощущение выхода из тела при стимуляции височных долей, – возразил я. – Двое из пациентов Уайлдера Пенфилда сообщали о подобном опыте, когда он воздействовал током на их височные доли.

– Пациенты Пенфилда были в сознании, – отвечал Натан, – к тому же он использовал слабые разряды. Во время приступа все по-другому. Большинство людей теряют сознание и потом совсем ничего не помнят о припадке. Они ничего не смогут вам рассказать.

– Наверное, вы правы, – согласился я. – Но может быть, вы позволите мне все же поговорить с некоторыми из пациентов?

Он заколебался, потом спросил меня:

– Но как мне объяснить людям, почему я привел к ним психиатра?

– Просто скажите, что бороться с эпилепсией психологически непросто, и один из ваших коллег проводит исследование того, что чувствуют люди во время приступа и как с этим справляются.

Я видел, как он взвешивает эту мысль:

– Некоторые из них, возможно, будут рады поговорить о том, каково им приходится…

Я решил, что он начал наконец поддаваться, поэтому добавил:

– Я мог бы при вас опросить двух-трех пациентов, и вы сами увидите, как они отнесутся и захотят ли со мной говорить.

– Хорошо, – решился Натан. – Если вы придете в клинику в следующий понедельник вечером, я смогу присутствовать при нескольких ваших беседах. Назначу поменьше приемов, чтобы у нас было больше времени на каждого человека и они успели рассказать нам подробнее о своей болезни. Тогда посмотрим, что из этого выйдет.

Первые два разговора прошли так, как