От всего сердца - Илона Эндрюс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Большинство молодых горячих голов были детьми, когда разразилась та война, — сказала Миралитт. — Наш народ знает, что вы талантливый командир. Однако…
— Эпоха мира и процветания, которой наслаждается наше население благодаря вашему мудрому правлению, не предоставила вам много возможностей продемонстрировать свою воинственную сторону, — закончила Ората.
Гладко стелет.
— На тех, кто не участвовал в боевых действиях, легко произвести впечатление поверхностной демонстрацией физической силы, — добавила Миралитт.
— Суркар впечатляет. — Косандион взглянул на Орату. — Сделайте для меня копию рейтингов.
— Да, Летеро.
Я кое-что раскопала. Орда Сокрушающая Надежду заселила множество планет, и Суркар со своей делегацией прибыли с одного из пограничных миров. Разница во власти между Суркаром и Сувереном была огромной. Если бы Косандион захотел, он мог бы выпустить армаду кораблей, которые закрыли бы солнце родной планеты Суркара. Никакое количество мышц, изгибов или рева не спасло бы племя Суркара от ада, который обрушился бы на них дождем. И все же в рамках этого соревнования Суркар считался более сильным из них двоих.
Ората встала, с поклоном положила перед Косандионом небольшой куб данных и вернулась на свое место.
Он махнул ей, чтобы она продолжала.
— Затем у нас есть гахеи, за которыми следуют умболы.
— На самом деле? — спросил Косандион.
Ората улыбнулась.
— Они яркие и колоритные, и определенная часть населения считает, что было бы забавно, если бы вы женились на рыбе.
Косандион усмехнулся.
— Дом Меер седьмые, хиггры восьмые, делегация из Кипоро девятая.
«Команда Хмурых» была с Кипоро, шестой планеты, присоединенной к Доминиону. Мне казалось, что вторая из домашних команд Доминиона должна была занять более высокое место.
— Плохое выступление для Кипоро, — сказала Миралитт.
— Их кандидат производит неприятное впечатление и кажется высокомерным. Клювы-убийцы — десятые, душегубы — одиннадцатые, а Дети Серебряной звезды — на последнем месте, — заключила Ората.
Клювы-убийцы, душегубы и донкамины. По-видимому, никто в Доминионе тоже не мог произнести настоящее имя душегубов.
— Мне думалось, что Детей оценят выше, — сказал Ресвен.
Ората вздохнула.
— На них… неприятно смотреть.
Можно и так сказать.
— Доминион не хочет, чтобы мой ребенок выгибал шею назад и обращался к ним лицом вверх? — спросил Косандион с притворной невинностью.
— Нет, — сказала Ората очень твердым голосом.
Косандион улыбнулся и отхлебнул апельсинового сока. Он не выглядел удивленным ничему из вышеперечисленного.
В океане из воды выпрыгнула красивая черная рыба. Она, должно быть, была размером с кита, но сложена как осетр со щучьими челюстями. За ней следовала огромная чешуйчатая пасть, с глоткой, похожей на пещеру. Рыба изогнулась в последней тщетной попытке вырваться и упала в нее. Чешуйчатый титан скользнул обратно под поверхность. Море снова стало спокойным.
— Хорошая работа, — сказал Суверен. — На этом все.
Три советника в унисон поклонились и удалились. Ресвен успел бросить последний предупреждающий взгляд в мою сторону, прежде чем дверь за ним закрылась.
Косандион указал на кресло напротив стола.
— Присаживайтесь.
Я села.
— У вас есть какие-нибудь вопросы? — спросил он.
— Я не хочу навязываться, Летеро.
— Пожалуйста, никаких титулов. У меня так мало возможностей для неформальных бесед. Давайте притворимся, что мы друзья.
К чему он клонит?
— В таком случае, каково реальное значение рейтингов?
— Как вы знаете, кандидаты сталкиваются с тремя испытаниями. Три наименее популярные делегации выбывают после каждого испытания, пока на финальной церемонии не останется всего три кандидата.
— Я понимаю это. — Это было на их брифинге. — Насколько важны для вас рейтинги?
— Это сложный вопрос. — Он, казалось, не был склонен вдаваться в подробности.
— Можно ли манипулировать рейтингами?
Он кивнул.
— Это цифры, порожденные эмоциями. И тем, и другим можно манипулировать. Это может быть как простое редактирование нескольких секунд отснятого материала, так и что-то сложное, как заставить нужного человека сказать именно то, что нужно, на совершенно несвязанном с этим мероприятии. Как показывает ваш мир, можно прийти на похороны друга, заявить о своей цели не восхвалять покойного, похоронить его, а затем спровоцировать бунт мести.
Неожиданно. Как, черт возьми, он узнал про эту историю?[10]
Косандион сделал еще один глоток из своего хрустального бокала.
— Общественному мнению никогда нельзя позволять свободно высказываться. Его нужно лелеять, направлять и осаживать. Вот как династии остаются у власти.
Дежавю.
— А как насчет ваших личных предпочтений? Разве они не учитывают их? — спросила я.
— Учитывают. Но личные предпочтения изменчивы. За эти годы у меня было много партнеров, мужчин, женщин, гуманоидов и нет, но ни один из них не остался рядом со мной.
Я понятия не имела, был ли он опечален этим фактом, гордился ли или просто смирился. Я хотела бы, чтобы Калдения была здесь, чтобы я могла получить от нее подсказки.
— Я должен быть убит до окончания финальной церемонии, — сказал Косандион.
Я чуть не рухнула.
— Вы точно это знаете?
— Так же точно, как я знаю много других вещей.
— Это настоящая причина, по которой вы хотели перенести место проведения в гостиницу?
Он кивнул.
Было бы здорово получить эту информацию до того, как я поставила на кон «Гертруду Хант».
— Учитывая историю моей семьи, это не совсем неожиданно. Вы должны были, по крайней мере, рассмотреть такую возможность, и если вы этого не сделали, то ваша высококвалифицированная вторая половинка определенно сделала.
Шону бы это не понравилось. Он бы не удивился, но ему все равно бы это не понравилось.
— Вы знаете личность вашего потенциального убийцы?
Он покачал головой.
— Пока нет.
— Один из кандидатов? — Всем кандидатам было гарантировано свидание с Сувереном один на один. Любому другому члену делегаций было бы гораздо труднее подобраться к Косандиону.
— Скорее всего.
Двенадцать существ, половина из которых не люди. Один из них потенциальный убийца. Кто? Или это была Калдения?
— Я верю, что вы защитите меня. — Косандион одарил меня ослепительной улыбкой.
Конечно, он доверял мне, но не настолько, чтобы поделиться со мной этим планом убийства до того, как мы провели метафорическую пунктирную линию.
О том, чтобы ударить Суверена Доминиона Семи Звезд, не могло быть и речи. Неважно, насколько сильно он меня расстроил.
— Летеро, мы сделаем все, что в наших силах.
Косандион изучал меня. Смотреть прямо ему в глаза было трудно. Он притягивал, как магнит.
— Сожаления? — тихо спросил он.
— Слишком поздно
