Леонид обязательно умрет - Дмитрий Липскеров

Михаил Валерианович спешно дошел до станции метро «Театральная» и, дождавшись поезда, поехал в Коломенское, где его ждала жена Светочка.

Неприятный вечер продолжился неприятной ночью.

Светочка не спала, а пребывала в странном волнительном состоянии. Лицо ее было бледно, а глаза выражали крайнюю степень удивления. Светло-карие, они были неестественно широко раскрыты, и, огляди в этот момент женщину эндокринолог, наверняка бы поставил диагноз – базедова болезнь.

Поначалу Утякин не заметил необычайного состояния жены, хотел, как обычно, усесться за домашний компьютер, но Светочка встала за спиной и шумно, нервически активно дышала всей грудью.

Михаил Валерианович сфокусировал зрение на супруге и понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Тело жены трясло, словно бы его атаковало лихорадкой.

– Что случилось, милая?

Она не ответила на ласковый вопрос, только показала руку, в которой был зажат ключ.

Утякин прекрасно знал, что это за ключ и какой замок он открывает. Ему казалось, что сей предмет надежно спрятан, но Светочка оказалась везуча на находки. Теперь Михаилу Валериановичу было интересно, что еще обнаружила его женушка в приступе дневной скуки.

– Ключик, – подтвердил он.

– Мишенька… – Она осеклась. – Я не понимаю…

Он был опытным человеком, а потому сохранял спокойствие и улыбку на лице.

– Что такое, дорогая?

– Я нашла этот ключ… – Ее шея раскраснелась, и Светочка была сейчас особенно привлекательна. – Он пришелся к соседской двери… Которая справа…

– А где ты его нашла? – поинтересовался Утякин.

– В воздуховоде…

– А хорошо ли открывать чужие двери чужими ключами? И что тебя интересовало в воздуховоде?

Чувствовалось, что у Светочки пересохло во рту.

– Я виновата, – призналась она. – Но объясни, пожалуйста, что это за комната?.. Кому она принадлежит?..

Неожиданно глаза Утякина стали маленькими и злыми.

– А тебе какое дело?!. Какого черта ты вообще полезла в эту комнату!.. Что ты хотела выведать?!. Отвечай немедленно!

Светочка была обескуражена неожиданным нападением мужа. Она совсем испугалась, глядя в его бесцветные глазки.

– Ты не волнуйся, – попросила она жалобно. – Я только минуту была в той комнате!

Слава богу, подумал Утякин, но злобы из глаз не убирал, стараясь выведать информации побольше.

– Как не стыдно! Ты, как воровка, забралась в чужое жилище! Что ты хотела оттуда взять?! – Утякин картинно вознес руки к потолку. – Я не знал, что живу с воровкой!

– Я ничего не брала оттуда! – взмолилась Светочка. – Честное слово!.. Я не воровка!!! Но объясни, что за фотографии я нашла на столе? – Из ее широко раскрытых глазок текли слезки.

– Какие фотографии? – внутренне напрягся Михаил Валерианович.

– Там изображен ты, когда тебе пять лет!

– Ну и что?

Утякин все понял и теперь старался придать своему лицу образ опытного психолога, а речам гипнотические интонации.

– На обратной стороне… – Светочка волновалась так отчаянно, что ее ожидал нервный срыв. – Там, на обратной стороне вензеля всякие… И… И написано – фотоателье Густава Берлина, тысяча девятьсот пятый год…

– Да, дорогая, и что?..

– Там еще написано от руки: Мишенька Утякин, пять лет.

– И что?

– А на другой фотографии мужчина и женщина. Тоже ателье Берлина, тысяча девятисотый год. И подпись на обратной стороне – доктор Валериан Андрианович Утякин и его супруга Елена Станиславовна…

– И что, моя дорогая?

– Сколько тебе лет? – Сейчас Светочка была похожа на умалишенную, так корежило ее мозги.

– Не понимаю!..

Утякин вовсе не обладал актерскими способностями. Но когда прижало не на жизнь, а на смерть, его организм собрался на единственный лицедейский раз, став Станиславским и Немировичем в одном лице.

Михаил Валерианович так реально изобразил на своей бледной физиономии растерянность и недоумение, так точно послал сигнал в нижнюю губу, которая в ответ задрожала мелко и дробно, и даже глаза, обычно бесцветные, казалось, наполнились небесной лазурью, окрашенные его силой воли. Весь этот портрет, изображенный Утякиным, посылал сообщение Светочке, что произошло какое-то совершенно глупое, нелепое и дурацкое недоразумение. Его, верного мужа, заподозрили в чем-то нехорошем, а обиженная душа чиста до дна, до младенчества!..

– Дурочка! – произнес Михаил Валерианович. – Ты… Ты подумала… – Он замотал головой. – Это же… Это мои прадед с прабабкой! Ты что подумала, девочка?

– Как прадед с прабабкой?

Светочка отшагнула назад.

– Да очень просто! – Утякин шагнул следом. – На фотографиях мои предки… А мои родители назвали меня в их честь! Что тут непонятного? – Он засмеялся совершенно натурально. – А ты что подумала?.. Ты подумала, что мне сто лет?.. Ха-ха-ха!!!

Она обнаружила себя идиоткой. В ее груди огромной птицей распустило крылья чувство раскаяния! От простого объяснения сложного, от того, что она украдкой обыскала соседскую комнату, от беспочвенных подозрений к мужу Светочка мигом ослабела, пролилась слезами покаянной грешницы, словно нежное весеннее облачко дождичком, и, раскрыв объятия, бросилась навстречу к мужу.

– Мишенька! – Она целовала его лицо, пальцы рук, прижималась лицом к мужниным коленям. – Любимый мой!..

Утякин продолжал держать на лице актерский труд, думая, что на сей раз, слава богу, пронесло.

Он воспользовался самобичеванием жены, столь прекрасным и возбуждающим оно выглядело, нежно раздел супругу и овладел ею отнюдь не ласково, а варварски, с некоторыми элементами садизма.

Но Светочке, потерявшей дыхание от одновременно нахлынувшей боли и сладости, сначала захотелось вопить, а потом вопить в три раза громче. Мозги молодой женщины были окончательно отшиблены, она надолго забыла о фотографиях и соседских комнатах. Теперь каждую ночь она ждала побольше садо, а Михаил Валерианович не смел отказывать в этом своей любимой жене…

Утякин спал не более трех часов в сутки, тратя все остальное время на работу, уставившись в компьютер, который иногда шипел, как живой, если наступало время охлаждаться жесткому диску.

Михаил Валерианович бесконтрольно вспоминал о Чармене Демисовиче и при возникновении демонического облика своего знакомца в воображении отчаянно боролся с приступами злости.

Он совершенно не понимал хода вещей в природе. Почему одним достается все – именно тем, которые не прикладывают к этому никаких усилий, а другие, наделенные гением, трудоспособностью Сизифа, остаются ни с чем?

Какая такая заслуга Чармена, что он поймал животное и засадил его в колбу?! Кто так распорядился в пространстве?.. Почему не ему повезло так сказочно?..

Утякину иной раз становилось ужасающе одиноко и грустно в этом мире. Если бы он мог, если бы его слезные железки работали, то непременно бы заплакал доктор горючими слезами.

Но сейчас Михаил Валерианович способность плакать утерял. Да и считал это мокрое дело для себя бесполезным. После секунд мгновенных слабостей он целиком погружался в работу, расписывая какие-то сложнейшие химические формулы. Думал о Лебеде и о скором эксперименте, который сможет в случае удачи дать великую надежду.

Но Утякина ждало еще одно сильнейшее потрясение. В понедельник, прождав целый рабочий день, он так и не дождался Ангелину Лебеду. К шести часам вечера все его существо охватила тотальная паника… Особенно когда, справившись у администраторши с силиконовыми губами об адресе старухи, он узнал, что таковой не записан и не запомнен.

– Ты – идиотка! – кричал Утякин истошно. – Старая кретинка! У тебя не голова, а горшок с фекалиями!.. И я ей, этой уродине, подарил двух детей!.. Что ты из них вырастишь!

Администраторша от такого мощного наезда хватала воздух губами, как недоглушенная глупая рыба карп с сотрясением мозга, ожидающая путешествия на раскаленную сковороду.

– Не говорили записывать… – оправдывалась.

– А ты что, дура?! Не знаешь, как работать?!

– Как-то случайно вышло…

– Случайно, говоришь!.. Не видать тебе липосакции!.. Тогда твой молоденький петушок быстренько перелетит топтать молодую курочку! А губы твои лопнут, как велосипедная шина. Силикон вытечет! И станешь ты похожа на компрачикоса.

– Михаил Валерианович! – проговорила администраторша. – Я…

– Что я!!! Что я!!! Где мне теперь ее искать?!. Где?.. Где?..

И здесь он вспомнил.

Какие такие труды…

Ангелина рассказывала о своей модельной деятельности. Мол, она – самая старая манекенщица в Европе!

– Сколько у нас модельных агентств в Москве?! – вскричал вопросом Утякин.

– Не знаю, – содрогнулась в ответ администраторша.

– Ищи, дура! Открой Интернет и найди мне пять лучших! Ясно?!!

– Уже ищу!

Утякин хлопнул дверью кабинета и принялся ждать. Солнце быстро падало за крыши домов, а доктор думал о том, как в случае неудачи с поисками сообщит об этом Чармену Демисовичу. Что после этого сообщения последует?..