Мария — королева интриг - Жюльетта Бенцони

Время было уже позднее, но Габриэль счел делом чести покинуть особняк немедленно. Учитывая характер последнего разговора, выбора у него не было. Он поднялся к себе, чтобы быстро собрать вещи, чуть больше времени ушло на утешение Пона, удрученного необходимостью покидать удобное жилище и кухню, которая, несмотря на его ворчание, в целом его вполне устраивала.

— И куда же мы отправимся, хозяин? — ныл он.

— Скоро увидишь! И прекрати стонать! Тебя ждет повышение в звании.

— Да ну?

— Разумеется! Ты служил дворянину из свиты знатной дамы, а нынче станешь слугой королевского мушкетера! Это особая рота, охраняющая Его Величество!

— А на что ж тогда личная стража?

— Стража охраняет короля, когда он в одном из своих дворцов. Мы же последуем за ним всюду, куда он только прикажет.

— Всюду? Значит, и на войну тоже?

— Ясное дело! Хватит вести праздную жизнь! Мы же мужчины, черт возьми!

Пон после некоторых колебаний промямлил «да» столь неубедительно, что его хозяин рассмеялся:

— Это обоим нам пойдет на пользу! Тебе в особенности: у тебя уже начало расти брюшко!

Еще несколько вздохов, и они спустились во двор, чтобы забрать из конюшни лошадь Мальвиля, которая была его собственностью, хоть он мог брать любую из лошадей по желанию.

Он погрузил на животное свои немногочисленные богатства и, взяв поводья, пересек двор, откуда вечерние сумерки уже прогнали камнетесов и скульпторов, нанятых для обновления дома. Затея эта обошлась в целое состояние, но с каждым днем становилось все очевидней, что Шеврез хотел стереть всякое воспоминание о покойном Люине.

Мальвиль собирался уже пройти через ворота, когда от стены отделилась тень.

— Погодите минутку, шевалье!

— Мадемуазель дю Латц? — отозвался Габриэль. — Вы что-то хотели мне сказать?

— Да. Где вы теперь будете жить?

— Вас это интересует?

— Лично меня — нет, но в интересах мадам я предпочла бы знать это.

— Я больше не служу мадам…

— Конечно, однако я ни за что не поверю, что вы откажете ей в помощи, если таковая понадобится.

— Разве я когда-либо говорил нечто подобное? Разумеется, она может рассчитывать на меня, если только ей не придет в голову мстить королю… а что-то подсказывает мне, что к этому идет дело, что вы знаете об этом и тогда именно вам может понадобиться помощь.

— Дайте мне все же ваш адрес…

— На первое время — гостиница под названием «Цветущая лоза» на улице Нонэн-д'Иерр возле дворца де Сане. В дальнейшем я рассчитываю подыскать жилье неподалеку от особняка де Тревиля. А теперь позвольте откланяться. Если мы с Поном прибудем чересчур поздно, нам может не достаться ужина. Целую ваши ручки, мадемуазель дю Латц. Присматривайте за своей хозяйкой. Что бы вы там ни думали, я очень люблю ее, но искренне считаю, что больше ей не нужен. И я вправду спешу!

Напрасно Габриэль беспокоился насчет вечерней трапезы. В восторге от того, что возлюбленный поселился у нее, прекрасная Эглантина готова была забить целого бычка, если бы понадобилось. Но обошлось и без этого. Она предложила гостю лучшие кушанья и вина, не говоря уже о комнате, где его ожидало кокетство и прочие ухищрения, весьма уместные, чтобы заставить его позабыть о печальном положении бездомного. Хозяйка всегда не доверяла этой Шеврез, считая ее чересчур соблазнительной, чтобы любящее сердце Эглантины могло оставаться спокойным. Этот вечер, приведший возлюбленного «рыцаря» под ее кров, был самым прекрасным в ее жизни, и, твердо решив удержать его, она со следующего дня отвела Габриэлю и его слуге отдельную комнату. А если слуга согласится помогать время от времени по хозяйству, то финансовая договоренность между ними скажется весьма выгодно как для кошелька Мальвиля, так и для его достоинства. Пон с радостью согласился: его накормили вкусным ужином, пусть даже спать эту первую ночь ему пришлось возле очага, завернувшись в одеяло, а жизнь во дворце де Шевреза приучила его к комфорту.

Договорившись таким образом обо всем, Габриэль отправился на улицу Шерш-Миди, чтобы поступить в распоряжение своего капитана.

Несколько дней спустя герцог Клод отбыл в Лондон, чтобы навестить своего кузена короля Якова, чье здоровье оставляло желать лучшего. Предоставленная сама себе, Мария вскоре начала разъезжать между своим дворцом, где полным ходом шли работы, и Лувром, где королеве по-прежнему было запрещено принимать мужчин. Анна Австрийская в конце концов слегла, что никак не способствовало ни поднятию ее собственного настроения, ни общей атмосфере в ее покоях, где три наиболее жизнерадостные дамы — де Шеврез, де Конти и де Верней — тщетно пытались разрядить обстановку. Короля почти не было видно.

Предоставив ведение государственных дел министрам, довольно бездарным, а точнее, своей матери, чья бесконечная лесть не могла скрыть ее алчности, Людовик XIII, отчаявшийся найти государственного деятеля (каковым он сам не был, но знал, что Франция в нем нуждалась), все чаще искал убежища в своих лесах, где охотился, едва предоставлялась возможность. Любимый вороной конь все чаще нес его в сторону Версаля, к невзрачной деревушке в стороне от больших дорог. Горстка лачуг возле узкой дорожки, ведущей в Монфор-л'Амори, пруды, несколько виноградных кустов и яблонь, а вокруг — бесконечные леса, густые, богатые дичью. И король находил все больше удовольствия, посещая эти места, где он чувствовал себя совершенно особенно. Неподалеку два трактира, «Под оленьим рогом» и «У иконы Версальской Богоматери», могли принимать путников, при условии, что те не предъявляли особых претензий. И чем чаше Людовик бывал там, тем сильнее он чувствовал потребность туда вернуться. Тогда он решил на холме, где притулились несколько домишек, построить свой собственный дом, маленький, способный вместить лишь его ближайшее окружение и слуг. Не замок, а скорее усадьбу для охоты и жизни в сугубо мужском обществе, не предназначенную для его жены и матери, — никаких женщин, за исключением служанок. Острый на язык Бассомпьер станет несколько высокомерно говорить о «нищем Версале», но Людовик будет чувствовать себя здесь как дома и запретит кому бы то ни было нарушать его покой, за исключением разве что официальных приглашений или особо серьезных случаев. Что произойдет всего лишь один раз…

…Наконец герцог де Шеврез вернулся из Англии с самыми приятными новостями: Яков I тайно поручил ему прощупать почву в Лувре в надежде на претворение в жизнь давнего плана женитьбы своего сына, принца Уэльского, на младшей дочери Генриха IV, после чего для переговоров прибудут аккредитованные послы.

Между тем испанский вояж принца Карла и его любимого Бекингэма — или попросту Стини — закончился оглушительным провалом, невзирая на любезный прием, оказанный королем Филиппом IV и королевой Елизаветой Французской (дочь Генриха IV и Марии Медичи). В их честь были даны приемы, но суровые испанцы, большие католики, чем сам Папа, придерживающиеся самых строгих правил, были недовольны экстравагантным поведением этих английских протестантов, считая их в какой-то степени приспешниками дьявола. Довершением всего стала авантюра Бекингэма, задумавшего дать инфанте Марии, сестре короля, возможность самой оценить галантность и обаяние претендента на ее руку, которого она до того момента еще не видела.