Хомотрофы - Александр Соловьёв

Я запомнил места и научился вовремя сворачивать и, в конце концов, пришел к выводу, что этот фокус не был запланирован создателями корпорации. Создание пространственных тоннелей было своего рода проявлением мимикрии Улитки. Так она прятала от внешнего мира свое ядро.

Мысль была безумна, но по-другому я не сумел объяснить это фантастическое явление. И совсем уже было непонятно: зачем Улитка пропустила меня, пришедшего по собственной воле? Почему не сработал иммунитет, когда я, носитель инакомыслия и чужеродных генов, пешком преодолевал петли спирали?

Я благополучно проехал через все тоннели и, прогрохотав по подъезду из бетонных плит, вкатил во двор административного корпуса. Поставил мотоцикл рядом с беседкой.

Здесь начиналась территория Андрея. Она представляла собой чуть искаженный круг. Центр его приходился как раз на место его гибели. Круг накрывал двор, часть прилегающей парковой зоны и все здание.

Я подошел к центру, закрыл глаза и стал вызывать Андрея.

С самого начала нашей подготовки к восстанию я изгнал из головы представления, относившиеся к чувственному восприятию действительности и доверился интуиции. Просто блокировал рациональную часть себя. Несмотря на то, что приготовление ядовитой капсулы казалось мне абсурдным и никак не обоснованным, я принял эту идею, потому что сомневаться в моем положении – роскошь. Я проводил аналогию с приготовлением волшебной пилюли средневековыми алхимиками.

К тому времени, когда план окончательно сложился у меня в голове, я окончательно стал воспринимать Улитку, как самодостаточное живое существо. Возможно, в этом городе я был единственным человеком, который доподлинно знал о ее существовании, будучи при этом ее настоящим врагом. Потому вряд ли кто-нибудь так мог интересовать ее, как я. От всей души желая ей смерти, без сомнения, я привлекал ее внимание.

Улитка со мной играла. Она навевала мне сказочные сны. Она посылала мне уродливые призраки. Пыталась сбить меня с толку. Она была повсюду – в каждом камне ее улиц, в каждой мысли ее жителей. Улитка втянула меня в свой жуткий ирреальный мир. Никто не знал ее ближе, чем я. Даже Елена, влюбленная в Улитку, как безумный монах Кампанелла в Город Солнца, вряд ли могла чувствовать ее строптивый характер.

Улитка кичилась своей хищностью и опасностью. Ибо она была городом-ловушкой, гигантской личинкой муравьиного льва, вырывшей в песке воронку и затаившейся на дне в ожидании добычи.

И все же порой мне казалось, что я еще слишком далек от понимания Улитки. Даже само это название иногда меня вводило в заблуждение, и когда я начинал о ней думать, то мысленно называл ее Темным Нечто.

Я не мог постичь ее природу, но теперь уже понимал, как уничтожить ее мозг и остановить сердце. Когда Цуман назвал мне три вероятных местоположения генераторов, меня внезапно осенило. Котельная № 1, центральная столовая, отдел кадров…

Я вспомнил голос, принадлежащий, конечно, Андрею.

«Здесь то, что ты ищешь… Оно совсем близко…»

И странные надписи на железных дверях.

Г№ 1 ст. д.

Генератор № 1, Грань.

Г№ 2 ст.

Генератор № 2, страх.

Солнце закатывалось. Тень от здания накрыла меня. Жара стала спадать.

Реальность вздрогнула, и нахлынуло желтое марево.

– Привет, – сказал Андрей, выходя навстречу.

Как всегда, на нем была белоснежная отутюженная рубаха, сиреневый галстук.

– Ну, как? – спросил я.

Андрей поправил очки.

– Жора молодец, – сказал он. – У нас все получится.

Я невольно улыбнулся. Как жаль, что я не мог принять участия в тренировке. Я знаю, что сегодня весь день Жора с Андреем репетировали последний, самый главный, этап нашей борьбы. Если бы я среди рабочего дня вдруг появился на территории завода на своем BMW, это навлекло бы ненужные подозрения. Поэтому мы должны были оттачивать наши действия поэтапно.

– Как твоя капсула? – спросил я.

– Вчера ты говорил людоедам, что во мне нет страха.

– Откуда ты знаешь? Жора рассказал?

– Нет, конечно. Я его ни о чем не расспрашивал. Я наблюдал за вами.

– Как ты мог нас видеть? Находясь здесь.

– Двор только место моего соприкосновения с миром живых. На самом деле я не пребываю здесь. Оттуда, где я нахожусь, можно наблюдать всех моих близких и друзей, всех с кем меня связывали добрые отношения. Я нахожусь в очень мрачном месте и смогу его покинуть только после того, как директор потеряет власть. Знаешь, у меня появилась некоторая неуверенность. Это не страх, я действительно не могу бояться. Но понимаешь… Мы не знаем, что произойдет с директором после того, как он примет пищу, которую не в состоянии переварить. Может, он утратит свои силы. Ну а что, если он умрет?

– Да, это не исключено. И будет вполне справедливо, – с энтузиазмом воскликнул я.

– Но ведь это убийство!

Я долго смотрел на Андрея, пытаясь понять его мысли.

– Безусловно, это убийство, Андрей. Но оправданное. Разве директор человек? Он не человек. Присмотров – дракон. Мы должны его победить, уничтожить, иначе он победит нас! Это битва, понимаешь? Самая настоящая война. А на войне убивают.

– Воевать надо честно. Я – обитатель мира мертвых. В вашем мире нет того оружия, которым я собираюсь воспользоваться.

– А директор, по-твоему, честно поступает? Разве не из-за него ты погиб?

Он нахмурился.

– Я сам себя убил. Смалодушничал.

Так вышло, что этой темы мы ни разу с ним не касались.

– Из-за Елены Сергеевны? – спросил я.

Он вскинул взгляд. В глазах мелькнула боль.

– Я узнал кое-что. Случайно. Подслушал телефонный разговор.

– Что ты узнал? – спросил я. – Скажи мне! Это важно.

Андрей снял очки, протер их и опять надел. Просто машинальный жест.

– Сергей, я был твоим предшественником. Случайным. В городе я появился прошлой осенью. Я пришел еще до предсказания. После того, как астролог распустил слух об Избавителе, стали вспоминать, просчитывать. В службе безопасности составили черный список. И я в него, конечно, попал. За нами установили жесткий контроль. Каждое утро я получал длиннющий список заданий, а в конце дня подавал отчет о выполненной работе. За любую промашку меня унижали, а затем выпивали всю энергию, которая у меня накапливалась в ответ. Я потерял сон, не мог есть. Стал похож на ходячего мертвеца с потухшим взглядом… Ты знаешь, сейчас я больше живой, чем был тогда, когда работал в финотделе.

– Они отобрали у тебя жизнь, – сказал я.

– Да… Но этого было мало. Им казалось, что я по-прежнему представляю для них опасность. Меня решили уничтожить физически. Я нечаянно подслушал телефонный разговор, когда сидел в приемной у Вырловой. Мне собирались отрубить голову.

– С кем говорила Елена Сергеевна по телефону? – спросил я, внутренне содрогаясь.

– Не знаю. Но, думаю, с Грязиным.

– С Поваром?

– Он ее предупредил только для того, чтобы я успел передать свои дела кому-нибудь другому. Счета, отчеты, акты… Понимаешь?.. Чтобы не нарушился процесс работы.

– И что ответила Елена?

– Возмутилась. Сказала: где я за один день найду замену клерку, который тянет на себе работу половины отдела.

– И все?

– Да.

Противоречивые чувства кипели во мне. Я не мог вычеркнуть Елену из своей жизни. Не мог отнести ее к разряду абсолютных врагов. Для меня она была странной, очень умной, расчетливой, безгранично жестокой, но удивительной женщиной.

– Андрей. Почему ты приехал в Полиуретан?

– Меня пригласили.

– Кто?

– Жора.

Он поймал мой взгляд.

– Да что ты, я его простил уже. Не вздумай ему говорить. Мы с ним друзья. Правда, знаешь, окончательно я смог простить его только после своей смерти. Тут действует такой закон. Мертвые прощают. Мы обязаны прощать. Вот почему мне так трудно принимать участие в этой войне.

– В битве, – уточнил я. – В битве с драконом, Андрей.

22

Общежитие, в котором я жил, находилось почти на окраине города. Устроиться сюда помогла мне Елена.

После того, как людоеды убили Андриана, я решил ни одного дня не оставаться у Зои. Думаю, старуха все-таки огорчилась, узнав, что я ушел. Но в тот вечер я не сомневался ни минуты.

Андриана убили по приказу Повара. Людоеды не посмели его ослушаться. Андриан был казнен за то, что спас меня. Мыслимо ли было после всего этого продолжать жить в логове убийц-предателей? После встречи с черноволосой я вернулся, забрал вещи и отправился прямиком к Елене. Конечно, она меня не ждала. Елена подошла к застекленной двери, но открыла не сразу. Она колебалась.

У нее кто-то есть, – мелькнула неприятная мысль, – я не единственная игрушка.

Наконец она отворила.

– Прости, я не вовремя, но мне совершенно некуда податься. Неподходящее время для поисков нового жилья.

Если сейчас она меня выставит – точно развлекается с кем-то другим.

Во взгляде Елены читалось недовольство, почти раздражение, но она пригласила меня войти.

Мне хотелось увидеть того, другого. Второго, третьего?.. Как разыгралось воображение! А может, двоих сразу, а Лемешев?