По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович

Пообещав Мамедову приехать в другой раз на целый день, Евгений попросил привести своего коня.

– Приезжайте поскорее! – крикнул ему Самед Мамедов на прощание. – Да не забудьте захватить с собой и ваши солнечные машины!

ПО ВЕРНОМУ СЛЕДУ

Вернувшись на энергетическую базу, Курганов тотчас же поспешил к домику Астрова. Он оказался закрытым на замок. Евгений разыскал Рустама и попросил у него ключ.

В домике Дмитрия все предметы были в том же положении, в каком Курганов видел их в последний раз. Теперь он твердо знал, что ему нужно искать, и методически стал осматривать комнату.

Он начал осмотр со стола, выдвигая каждый ящик его в отдельности и тщательно просматривая все до последней бумажки.

В первом ящике не было ничего интересного, но во втором Евгений обнаружил несколько папок с письмами, вырезками из газет и целую кипу любительских фотографий.

Почти все материалы, собранные Дмитрием, касались главным образом вопросов орошения хлопковых полей в засушливых районах Закавказья. По заметкам, сделанным на полях газетных вырезок, чувствовалось, что Астров читал их вдумчиво, отбирая нужные ему данные и технические расчеты.

В том же ящике лежало несколько книг по вопросам ирригации. Перелистав их, Курганов и здесь обнаружил интерес Астрова к технике подачи воды в оросительные каналы и планировке колхозного хозяйства.

Рассматривая все эти материалы, Евгений вспомнил невольно, как ездил Астров на разные стройки, возвращаясь с них возбужденным и взволнованным, с кипами газет и многими метрами израсходованной фотопленки.

Досадно вдруг стало, что все как-то не хватало времени поговорить с Дмитрием по душам, поглубже познакомиться с его идеями и замыслами. И вот теперь его фотоснимки, газетные вырезки с подчеркнутыми строками и восклицательными знаками на полях, письма бывших его однокурсников – участников крупных строек и рассказ Самеда Мамедова совсем в ином свете раскрывали перед Кургановым скромного и не очень разговорчивого Дмитрия Астрова, Каким-то диким показалось предположение Сарычева, что Астров мог обидеться на решение комиссии и демонстративно уехать в институт жаловаться на что-то его директору.

Все с большим интересом стал перебирать Курганов тетради, записные книжки и чертежи Астрова. Он просмотрел все ящики стола, книжный шкаф, этажерку и в одном из круглых футляров нашел наконец то, что составляло главную цель его поисков.

Он развернул плотную ватманскую бумагу, свернутую в рулон, и расстелил ее на столе Дмитрия. Тут не было чертежа в полном смысле этого слова. Имелся всего лишь беглый набросок карандашом, но на нем легко было узнать план хлопковых полей колхоза «Первое мая», квадратики жилых домов колхозного поселка и особо выделенные общественные здания. Жирными линиями обозначались озеро и система ирригационных каналов. На берегу озера был набросан эскиз параболоидной установки, в других местах плана, в соответствии с обстановкой, – остальные солнечные машины энергетической базы. Всем им нашел Дмитрий разумное применение.

Евгений уселся в кресло Астрова и долго изучал составленную Дмитрием схему оснащения колхоза «Первое мая» солнечными машинами. В ней не были еще продуманы все детали, многое намечалось лишь в общих чертах. Чувствовалось, что Дмитрий хотел предложить только ориентировочный набросок, полагая, видимо, что детали разработают те специалисты по гелиотехнике, машины которых предлагал он вывести на колхозные поля. Было несомненно, что Астров представлял себе эту работу коллективным творчеством всех сотрудников энергетической базы.

Совершенно отчетливо увидел Курганов и другое: для него не оставалось теперь никаких сомнений, что, по замыслу Астрова, главная роль в идее оснащения колхоза «Первое мая» солнечными машинами отводилась параболоиду.

А когда Евгений заглянул еще раз в футляр, из которого достал так заинтересовавшую его схему, то обнаружил в нем еще несколько бумаг, среди которых был довольно крупный эскиз общего вида параболоида. Всмотревшись в него внимательнее, Евгений чуть не вскрикнул от удивления: у основания своей солнечной установки он увидел изображение нескольких секций фотоэлектрических батарей Астрова, соединенных проводниками с поворотным механизмом параболоида.

Это тоже не был законченный чертеж, а всего лишь беглый набросок, как и на первой схеме, но замысел Астрова и тут был предельно ясен, и он поразил Евгения. Получалось, что Дмитрий предлагал свои фотоэлектрические батареи для приведения в действие поворотного механизма параболоида.

Вопрос о поворотном механизме до сих пор не был ведь окончательно разрешен Кургановым. Многие трудности стояли па пути этого решения. Механичен скую силу для поворота параболоидного зеркала обычно давал пар, для образования которого требовалось время, пока солнце нагреет гелиокотел. Приходилось поэтому в первые часы после восхода применять специальный бензиновый моторчик, включавшийся автоматически. Работал он четко, но был все же чем-то инородным в общей системе механизмов параболоида, не потреблявших никакой энергии, кроме солнечной.

И вот теперь Астров предлагал свои фотоэлектрические батареи, дававшие электрический ток тотчас же, как только падал на них первый луч солнца. Тут уж не было ничего инородного – вся система составляла единое целое.

Поняв это, Евгений взволнованно прошелся по комнате.

«Вот ведь, оказывается, каков Митя! – растроганно думал он. – А Сарычев заподозрил его в зависти ко мне, в затаенной обиде. Нелепость какая! Как чудовищно слеп Антон Кириллович… Сам затаил какую-то мелкую обиду и уже на свой аршин готов всех мерить…»

Евгений снова взял схему установки солнечных машин на колхозных полях, составленную Астровым, и тщательно стал изучать ее. Кое-что он повернул бы по-другому, кое-что добавил бы, но в целом идея Дмитрия была хороша и вполне могла лечь в основу проекта оснащения колхоза гелиотехникой.

Оторвав наконец глаза от схемы Астрова, Евгений взглянул на окно, собираясь распахнуть его, так как в комнате было душно, и тут будто впервые увидел прямо перед собой свою параболоидную установку. Зеркальная чаша ее, казалось, была наполнена расплавленным серебром. Иллюзию эту еще более усилило легкое парение, исходившее от гелиокотла, висевшего над зеркалом на стальных кронштейнах.

«Значит, Митя, когда чертил свою схему за этим вот столом, все время видел мой параболоид у себя перед глазами? – невольно подумал Евгений. – Значит, когда начался ураган…»

Но так и не закончив этой мысли, с чертежами Астрова в руках он поспешно выбежал из домика.

– Асмар! – крикнул он своему технику, который все еще ремонтировал поворотный механизм параболоида.

Асмар торопливо вскочил на ноги. Возбужденный голос Курганова, видимо, встревожил его.

– Что случилось, Евгений Николаевич? – испуганно спросил он.

– Асмар, – еле переводя дыхание, продолжал Евгений, – вы все еще не знаете, кто пустил воду в гелиокотел во время урагана?

– Не знаю, Евгений Николаевич, – ответил Асмар. – Лишь Дмитрий Иванович мог бы это сделать… Только он один знал, что мы дефокусировали параболоид и перекрыли клапаны питательных труб.

– Да, это мог сделать только Дмитрий, – твердо решил теперь Евгений и понял вдруг все, что произошло в тот день, когда над экспериментальной базой разразился ураган…

ЗАБЛУЖДЕНИЕ САРЫЧЕВА

Курганов побежал к Сарычеву.

У крыльца дома Антона Кирилловича стояла незнакомая Евгению машина. Он невольно остановился возле нее, увидев Рустама, выносившего из машины чей-то чемодан.

– Дядя Рустам, кто это приехал?

– Сумбатов, – ответил комендант.

– Сумбатов? – удивился Евгений. – Назар Мамедович?

– Он самый, – подтвердил Рустам, поднимаясь на веранду.