Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник) - Анна и Сергей Литвиновы

Том сразу угадал ее настроение:

– Мадам, вы опять готовы к бою? Тогда нам нужно поторапливаться.

– Зачем? – удивилась Таня. – На почту и в церковь мы уже опоздали. А казино работает всю ночь…

– Видите ли, сударыня, – заговорил Том великосветским тоном, – мы с вами неподобающе одеты. – А закончил просто: – В джинсах нас оттуда вышвырнут к чертовой матери!

– А в Стамбуле даже в свитерах пускают.

– Французы, мадам, несколько более консервативны, чем турки, мадам… Так что нам надо успеть пройтись по магазинам… Если вы, конечно, соизволите принять от меня в подарок вечернее платье, мадам… А если нет – пойдете в джинсах, мадам…

Рустам опять нервничал. Не сиделось ему в Париже. Не то чтобы он не доверял Рыжему и Кольту – просто волновался. Известное дело: когда сам контролируешь, сам и отвечаешь. А тут упустят пацаны телку – и что? С них шкуру спускать? Это ему как не фиг делать. Но легче-то от этого не станет!

Он толкнул в бок Мелешина, который добросовестно изучал французско-русский разговорник:

– Эй, переводчик, иди в койку. Завтра с ранья едем в этот Анган.

У Тома оказался безупречный вкус. Он забраковал по меньшей мере семь платьев, которые Татьяне вроде бы даже и понравились. «Нет, это не твое», – упрямо повторял он.

Таня уже начала сердиться, когда примеряла восьмой по счету наряд. Она, конечно, любила ходить по магазинам, но это занятие ей слишком быстро надоедало, и она покупала первое, что на сердце легло… Зеркала в примерочной почему-то не было, и ей пришлось выйти в торговый зал. «Сейчас опять скажет – не твое».

Она подошла к огромному зеркалу – и обомлела. На нее смотрела не Таня. Совсем не та девушка, которая уютней всего чувствует себя в джинсах.

Из зеркала на нее глядела настоящая женщина. Синий шелк плотно облегал грудь, оставлял открытой спину и мягкими волнами спускался к ногам. От бедра сбоку шел высокий разрез.

– Вау! – воскликнул Том. Его восторженно поддержала продавщица:

– C’est magnifique!

Хозяин магазинчика, появившийся в дверях подсобки, поднял большой палец.

Таня подобрала свои распущенные волосы, наскоро соорудив из них что-то вроде короны. Теперь, когда шея была открыта, платье смотрелось еще прекрасней. На эту шейку еще хорошо бы бриллиантовое колье…

– Ты – королева! – гордо сказал Том.

И сразу перешел на обычный тон:

– Переодевайся скорей. Тебе еще нужны туфли, а мне – костюм.

В примерочной Таня быстро стянула через голову платье и кинулась смотреть на ценник – сколько же такая красота стоит? Она не собиралась позволять Тому оплачивать ее покупки, но хватит ли ей своих денег?

Том бесшумно протиснулся в примерочную и ловко выхватил платье у нее из рук. И исчез за дверкой. Таня хотела было броситься за ним, но не бежать же голяком! А когда она оделась, Том ждал ее с пакетом в руке:

– Пошли! В Анган-ле-Бен рано закрывают магазины.

И только по тому пиетету, с которым их провожали продавщицы и сам хозяин бутика, Таня догадалась, что платье было дорогим. Или, скорее, – очень дорогим.

– Танечка, прими надменный вид. Мы вступаем в обитель богачей! – шепнул ей Том перед входом в казино.

Швейцар в элегантной ливрее распахнул перед ними дверь и поклонился Татьяне:

– Bon soir, madame!

С Томом он почему-то не поздоровался.

– Чего это с ним? – прошептала Таня Тому.

– Ты смотришься так изумительно, что меня он даже не заметил!

Том был тоже совсем неплох в своем наскоро купленном смокинге, белой манишке и красной бабочке.

Они подошли к стойке регистрации. Девушка с роскошной многоэтажной прической официальным тоном попросила их предъявить паспорта. Она изумленно рассмотрела Татьянину «краснокожую паспортину»:

– Неужели мадам из России?

За нее загадочным тоном ответил Том:

– Мадам пока из России.

Регистраторша понимающе улыбнулась и больше вопросов не задавала.

Татьяна и Том прошли к бару и заказали по бокалу шардоне. Таня удивленно рассматривала игроков – ничего общего с грязными турками, которые ей так не понравились в стамбульском казино. Мужчины в идеально сидящих костюмах, дамы в дорогих туалетах… Зрелище напоминало великосветский фильм. Игра шла неспешно, солидно и, видимо, по немалым ставкам.

– А мне тут нравится… – протянула Татьяна.

– Значит, мадам создана для красивой жизни, – мгновенно отреагировал Том. – Ну что, пойдем сражаться?

– Да я не умею. Единственный раз пробовала – и проиграла…

– Сколько? – деловито осведомился Том.

– Десять долларов.

– Сегодня тебе разрешается проиграть сто! – великодушно позволил он. – Пойдем, пойдем. Я научу тебя играть в покер.

Татьяне не очень понравилось играть. Она никак не могла запомнить покерные комбинации. Ей было гораздо интереснее наблюдать за Томом. Он так ловко открывал по одной карте, так искренне огорчался, если у него не было игры, и так остроумно шутил с дилером, который, к счастью, хорошо понимал по-английски, что она опять залюбовалась им.

За час он выиграл двести долларов. Том радостно сказал:

– Уходим! Твое платье мы отыграли!

Таня недоверчиво посмотрела на него:

– Все платье? Не один только разрез?

Том расхохотался. Он положил в карман две сотенные фишки и протянул Татьяне ту, с которой они начинали играть, – достоинством в пятьдесят долларов:

– Поставь куда-нибудь. А я пока пококетничаю с девушкой на регистрации. Поинтересуюсь нашим Фрайбургом.

Таня рассеянно шла между столов. Многие, очень многие мужчины оборачивались ей вслед.

Но она никак не могла определиться – куда же ей поставить? Она почти было решила просто бросить фишку на стол – пусть катится сама, куда упадет, там и судьба… Или остаться верной своему любимому числу «тринадцать»? А может, опять поставить на красное?

Так она дошла до последнего стола в зале. Здесь никто не играл. Девушка-крупье вежливо поприветствовала Таню. Кого-то она ей напоминает… До боли знакомое лицо! Татьяна быстро перебрала в уме всех своих знакомых. И вспомнила. Крупье была очень похожа на дочку ее воронежской попутчицы Марии Петровны. Как давно это было!..

Точно, дилерша (с небольшой поправкой на французский шарм) удивительно напоминала ту девушку в фате, что она видела на свадебной фотографии в квартире «бабы Маши».

Татьяна решительно бросила свою фишку на стол. И услышала, словно в голове прозвучал голос Марии Петровны: «Двадцать четыре».

Таня радостно бросилась навстречу Тому, который как раз входил в игровой зал. Она с сияющим лицом протянула ему внушительную стопку стодолларовых фишек и радостно сказала:

– Вот теперь-то, я думаю, мы отыграли мое платье!

Том – не считая – определил:

– Тысяча семьсот пятьдесят? А еще пятьдесят ты дала на чай…

Она восхищенно подтвердила:

– Точно! Ты умеешь считать на расстоянии?

Том поцеловал ее в щеку. Таня почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Так было всякий раз, когда он ее целовал, даже если поцелуй был выражением не страсти, но нежности…

– Ну, а у меня выпало «зеро». Не было здесь никогда никакого Фрайбурга.

Рыжий первым увидел Рустама с Мелешиным и просиял.

– Ты чего лыбишься? – подозрительно спросил напарник.

– Жрать щас будем, вот чего! Пересменка!

Рыжий, не дожидаясь вопроса, поспешно доложил шефу:

– Все тип-топ! Баба в нумерах.

Было восемь утра. По озеру танцевали первые солнечные лучи. На улицах появлялись ранние прохожие.

Рыжий с напарником еле держались на ногах. Они почти не ели – так, перебились сандвичем с лотка. И не спали – Рустам строго-настрого запретил дрыхнуть. Велел всю ночь «с входа глаз не спускать»! Они и сидели до утра на лавочке на берегу озера. Наблюдали за гостиницей.

Рустам окинул их цепким взглядом и загоготал:

– Чтой-то вы, братва, совсем взбляднули! – И милостиво предложил: – Пошли похаваем! Только чтобы вход был виден. Кстати, запасного тут нет?

– Обижаешь, командир, – обиделся Рыжий.

Владелец кафе хмуро оглядел четверых небрежно одетых мужчин и решил, что встречи в дверях они не стоят. Он просто махнул им рукой на неудобный столик в проходе. От этих ранних посетителей исходила какая-то опасность. Горы мышц, холодные глаза. А уж когда он услышал русскую речь…

Официантке «братва» тоже не понравилась. Она, не поздоровавшись, швырнула на стол одно на всех меню и поспешно отошла.

Рустам хмуро глянул на нее и процедил:

– А они тут все борзые…

Рыжий с готовностью предложил:

– Можно воспитать!

Рустам только рукой махнул:

– Засветишься, бестолочь! Зачем тебе меню – все равно по-ихнему ни хрена не рубишь. Вон Мелешин пусть переводит.