100 великих тайн Востока - Николай Непомнящий

Отборных японских комендоров готовили по специальной программе цакуга-дзен, которая включала в себя элементы самурайского кодекса бусидо и методики стрельбы из лука. По этой методике стрелок отождествлял себя со стрелой и находил мишень усилием воли, не вводя разумом всевозможные поправки на расстояние, ветер и движение цели.

Мистика? Возможно, однако результаты Цусимского боя говорят сами за себя…

В истории морских сражений существует такое понятие – «золотой выстрел». Это выстрел, который привел к очень удачному попаданию, вызвал гибель неприятельского корабля и даже решил исход боя. Именно такой выстрел имел в виду адмирал Макаров, писавший: «Стреляйте, стреляйте, стреляйте до конца, и может быть, последний выстрел сделает вас победителем!» Такие выстрелы были у русских моряков в ходе «очень странной войны», вот только «золотыми» они так и не стали…

На пятидесятой минуте Цусимского боя, когда расстрелянный русский броненосец «Ослябя» уже исчез с поверхности моря, а пылающий флагманский корабль Рожественского «Суворов» покинул строй, русский 12 дюймовый снаряд пробил броню кормовой башни главного калибра на японском броненосце «Фудзи». В башне вспыхнули заряды, и яростно гудящее пламя, сожрав оказавшихся на его пути японских комендоров, ринулось по элеваторам вниз, в артиллерийские погреба.

Британский наблюдатель капитан Пэкенхэм, увидев с борта «Асахи» полотнище огня на корме «Фудзи», окаменел. Он хорошо знал, что должно произойти, и ждал глухого рева чудовищного взрыва, громадного дымного облака над японским кораблем и летящих во все стороны обломков – это все, что остается от корабля после взрыва погребов боезапаса.

Английский нитроцеллюлозный порох – кордит – легко взрывался при быстром сгорании. Броненосец «Фудзи» был на волосок от гибели, поскольку на кораблях японского императорского флота применялся именно английский порох».

Но… Случайный осколок того же самого русского бронебойного снаряда перебил трубу магистрали, и тугая водяная струя скосила и затушила пламя.

(Зловещий фейерверк Пэкенхэм, уже адмирал, увидел 11 лет спустя, когда в Ютландском бою под германским огнем один за другим взорвались три британских линейных крейсера. После попаданий немецких снарядов в их орудийные башни заряды кордита вспыхивали, огонь проникал в погреба и… Но это была уже совсем другая война.)

А другой русский бронебойный снаряд, проникший при Цусиме в жизненно важную часть японского флагманского броненосца «Микаса», попросту не взорвался.

В очередной раз счастье оказалось на стороне воинственных сынов Страны восходящего солнца – детей богини Аматэрасу Амиками. (Аматэрасу – богиня солнца и легендарная праматерь японской императорской династии.)

Россия с фатальной неизбежностью проиграла Русско-японскую войну. Мир был подписан, и Япония облегченно вздохнула – она находилась на грани экономического коллапса, и продолжение военных действий грозило ей катастрофическими последствиями.

Однако и Российской империи было уже не до войны с внешним врагом и не до реванша: в стране началась революция. К тому же воевать с Японией на море России было уже нечем – почти все русские боевые корабли лежали на дне Желтого и Японского морей.

А в первых числах сентября 1905 г., всего через неделю после заключения мира между Россией и Японией, в порту Сасебо, главной базе японского флота, взорвался и затонул «Микаса» – флагманский корабль адмирала Хейхациро Того, выдержавший десятки попаданий тяжелых русских снарядов в боях в Желтом море и при Цусиме.

Причиной взрыва стал случайный пожар в артиллерийском погребе, вызвавший возгорание боезапаса. При взрыве погибло 250 членов экипажа «Микаса» и еще 350 было ранено – это больше, чем потерял весь японский флот в Цусимском сражении.

«Ну почему этот злосчастный взрыв не произошел хотя бы четырьмя месяцами раньше?! – с горечью говорили русские морские офицеры, сворачивая газеты с кратким сообщением о взрыве в Сасебо. – Почему фортуна перестала улыбаться противнику только сейчас, когда уже ничего не изменишь и не вернешь к жизни тысячи наших погибших товарищей?»

Этот взрыв поставил точку в яркой боевой жизни знаменитого броненосца. Корабль был поднят, восстановлен и впоследствии превращен в мемориал. Но в сражениях «Микаса» больше не участвовал – он уже внес свою посильную лепту в судьбы Японии, России и всего человечества.

А суровая богиня Аматэрасу Амиками, похоже, сменила милость на гнев: взрыв флагманского броненосца адмирала Того был лишь началом в длинной цепи катастроф, обрушившихся на японский военно-морской флот.

Три года спустя, в 1908-м, взлетел на воздух броненосный крейсер «Мацусима» – тоже от случайного возгорания в погребах.

В июле 1912 г. у острова Уруп разбился в шторм крейсер «Нанива», прославившийся в ходе Русско-японской войны. Как флагманский корабль адмирала Уриу, он начал войну боем при Чемульпо, стреляя по геройскому «Варягу». Снаряды «Нанива» добили тяжело поврежденный крейсер «Рюрик» в бою в Корейском проливе и не дали уйти от погони доблестно отбивавшемуся от шести японских крейсеров «Дмитрию Донскому» на второй день Цусимского сражения. И вот «Нанива», заслуженный ветеран двух войн, стал жертвой стихии.

В августе 1916 г. в Сангарском проливе вылетел на мель и переломился пополам бронепалубный крейсер «Касаги», на котором во время «странной войны» держал флаг вице-адмирал Дева. Отряд легких крейсеров во главе с «Касаги» при Цусиме вел разведку, неотступно следил за русской эскадрой и успешно наводил на нее главные силы японского флота.

Через год у берегов Японии погиб крейсер «Отава».

Еще через пять лет, в августе 1922 го, – еще один ветеран Русско-японской войны, крейсер «Ниитака». У берегов Камчатки он попал в тайфун, был прижат к скале и перевернулся, унеся с собой на дно 400 человек.

Эти два последних корабля известны тем, что при Цусиме расстреляли подбитый, но не пожелавший сдаться и героически сопротивлявшийся крейсер «Светлана» и ушли, не оказав помощи оставшимся в воде русским морякам.

Не обошла судьба и японские миноносцы, дерзко атаковавшие Порт-Артур в ночь с 26 на 27 января 1904 г. – в первую ночь роковой для России войны.

«Инадзума» в декабре 1909 г. столкнулся со шхуной, получил тяжелые повреждения и был сдан на слом.

Миноносец «Харусаме» в ноябре 1911 г., во время шторма в Японском море, перевернулся и затонул вместе с 45 членами экипажа.

А 10 октября 1913 г. в разных местах одновременно погибли сразу два эскадренных миноносца: «Икадзучи» пошел ко дну от взрыва парового котла, а «Сазанами» – тот самый, которому при Цусиме сдался в плен русский миноносец «Бедовый» с адмиралом Рожественским на борту, – был выброшен волной на камни.

Если к этому списку добавить корабли послевоенной постройки (броненосный крейсер «Цукуба» и линкор «Кавачи», погибшие от взрывов боезапаса в январе 1917 г. и июле 1918 г. соответственно, при этом общее число убитых японских моряков превысило 1000), а также небоевые потери кораблей до 1904 г. (включая пропавший без вести в октябре 1887 г. новейший крейсер «Унеби»), то наблюдается любопытный факт.

Вплоть до начала Второй мировой войны японский флот страдал от аварий и несчастных случаев куда больше, чем от противника. И это притом что флот Японской империи активно участвовал в трех войнах – с Китаем, Россией и в Первой мировой (причем не только на Тихом океане, но и на Средиземном море).

Конечно, взрывы и другие аварии и катастрофы происходили и происходят по вполне понятным причинам на военных флотах всех стран мира. Однако японский флот после Русско-японской войны уверенно держит первенство по процентному отношению числа катастроф к общему числу кораблей в составе флота. Поневоле приходишь к мысли, что таким образом императорский флот Страны восходящего солнца расплачивается с богиней Аматэрасу за свое постоянное везение во время «странной войны»…

«Авалов» против «Дальнего прыжка»

«Дальний прыжок» – так называлась диверсионно-террористическая операция, которая в строжайшей тайне разрабатывалась на сверхсекретной базе СС в Копенгагене. «Мы ликвидируем “большую тройку” и повернем ход войны. Мы похитим Рузвельта, чтобы фюреру легче было сговориться с Америкой», – заявлял один из разработчиков операции штурмбаннфюрер СС фон Ортель. Резидент советской разведки в Тегеране Иван Агаянц (он проходил под фамилией Авалов) активно включился в подготовку встречи «большой тройки» и прежде всего в обеспечение ее безопасности.

Агаянц прибыл в Тегеран 20 ноября 1941 г. Свою работу в иранской столице он начал с того, что, детально ознакомившись с положением дел на месте, обратился к руководству разведки с предложением в корне пересмотреть всю работу резидентуры. «Наш аппарат, – писал он в своем донесении, – загружен работой с материалами и агентурой, которые, однако, не освещают вопросы политической разведки и не отвечают повседневным нуждам нашей дипломатической и политической работы в стране». Критический разбор деятельности резидентуры подкреплялся развернутым планом ее реорганизации, перевода на рельсы наступательной разведывательной работы.