Романтическое приключение - Сара Монк

— И что вас привело сюда сегодня?

Лизель подняла корзину, и Миттен выбрала правильный момент, чтобы потянуться и замяукать. Слава Богу, Том улыбнулся.

— Я не знал, что у вас есть кошка.

— Она у нас недавно.

— И откуда она взялась?

— Нашли на помойке. Я думаю, она бездомная. А сейчас член нашей, семьи.

— Ей повезло. — Том снова улыбнулся, и Лизель обдало жаром. — И хорошо для вас. Было бы здорово, если бы все люди давали приют бездомным животным. А как Годрич?

— Его желудок пришел в норму, с тех пор как он получает соответствующую пищу, но, по-моему, он ненавидит нас зато, что мы лишили его шоколада. Если почует запах шоколада в нашем дыхании или от наших рук, то смотрит на нас таким потерянным взглядом… просто плакать хочется.

— Вы должны напоминать себе, что шоколад — яд для собак и вы поступаете абсолютно правильно, отказывая ему в этом лакомстве.

— Это не очень-то хорошо, не правда ли? Хотеть чего-то, что на самом деле невозможно для тебя?

— Что он думает об этой маленькой киске?

— Смотрит на нее свысока, но я считаю, это лучше, чем, если бы он хотел ее съесть.

— Вы пришли сделать ей прививки?

— Да. И пожалуйста, проверьте, нет ли у нее чипа, чтобы убедиться, что она не чей-то потерянный друг. Воображаю, как бы мы расстроились, если бы потеряли ее. Так что я понимаю чувства того, кто… но если чипа нет… тогда только прививки.

— Хорошо.

Пока Лизель говорила, Том вынул кошку из корзины и очень осторожно осмотрел ее. Миттен урчала так громко, словно работал мотор машины.

«Счастливая Миттен!» — вздохнула Лизель.

— У вас, видимо, особенные руки… я думаю… ммм… с животными… это очень хорошо. Учитывая, что вы ветеринар, или именно поэтому вы стали ветеринаром, потому что вы… хмм… — Она запнулась, когда поняла, что Том смотрит на нее и уголки его губ приподнялись в полуулыбке.

Это было совсем не похоже на ту необязательную болтовню, которая была между ними в ванной накануне вечером, когда шок и вино сделали более легким и прозрачным очевидное сексуальное напряжение.

Лучшее, что можно было сделать, — не говорить ничего, и поэтому Лизель ушла от разговора в полное молчание.

Но когда пришло время укола, ужас, который она испытала при виде иглы, еще больше затуманил голову Лизель, и она вынуждена была присесть и попросить стакан воды.

А когда осмотр закончился, были сделаны все прививки и вживлен чип, Лизель поспешила уйти. Она плюхнулась на сиденье машины, закрыла глаза и тяжело вздохнула. Миттен нуждалась в ветеринаре, а Лизель теперь требовался доктор, чтобы разобраться с психологическими проблемами.

* * *

— Как все прошло? — спросила Мэрилин, когда сестра вернулась.

— Похоже, что не кошке, а мне самой нужен доктор.

— Что случилось?

Лизель печально кивнула.

— Увидев его снова, я поняла, что он действительно потрясающий, Мэрилин. Он такой красивый, что и думать нечего, что такой человек, как я, может его заинтересовать.

— «Как удержать лунный луч в руке?» — кивнула Мэрилин, похлопывая Лизель по руке.

Лизель, наконец, поняла и сморщила нос в обиде.

— Ты бесчувственная корова. Я открываю тебе сердце, а ты шутишь.

— Я твоя сестра, это моя работа — опустить тебя с небес на землю. Давай, — Мэрилин ткнула ее в ребра, — признавайся, ты ведь знаешь, чего хочешь?

— Нет. Не знаю, — проворчала Лизель. — И я возвращаюсь к своему обещанию. Никаких мужчин, и точка!

— Неужели?

Лизель решительно кивнула.

— В жизни много других вещей, кроме мужчин.

— О, абсолютно верно.

— Например, это потрясающее место. Мы проделали большую работу, и еще столько предстоит сделать. Где мой любимый гаечный ключ?

— Ты собираешься что-то чинить?

— Нет, я собираюсь использовать его, чтобы кое-что исправить в себе.

На следующее утро Лизель спустилась вниз помочь Эрику с завтраком, но нашла только Касю, которая явно пребывая в дурном настроении, жарила бекон и сосиски. Она с такой злостью тыкала в них вилкой, что можно было подумать, бедная свинка должна умереть дважды, а Кася радуется, что ей оказана подобная честь.

— Кася, что вы делаете?

— Эрик звонил. Он опять заболел. — Кася сделала большие глаза. — Поэтому я сама начала готовить, иначе мы не успеем к завтраку.

Мэрилин вошла через вертящуюся дверь и присвистнула.

— Эрика нет? — спросила она, видя, что Кася сердито орудует сосисками, которые, протестуя, лопаются и подпрыгивают на сковороде.

— Позвонил, что снова болен, — вздохнула Лизель. — Это плохо, бедный малый, он так часто болеет. Я по-настоящему беспокоюсь за него. Думаю, стоит его навестить. Вы сможете приготовить завтрак без меня?

— Конечно, сможем.

Лизель только однажды была дома у Эрика, когда подвозила его с работы. Тогда он признался, что не очень хорошо себя чувствует. Он жил в доме, который скорее можно было назвать студио-апартаменты, но на самом деле, это было здание в викторианском стиле, владелец которого сдавал комнаты. Дверь подъезда была открыта, и поэтому она вошла и осторожно постучала в дверь.

— Привет, Эрик, это Лизель. Я принесла вам поесть.

Она постучала снова, и через несколько секунд Эрик открыл дверь. Он был в халате, глаза красные, под глазами темные круги.

Лизель протянула термос и сумку.

— Суп и сандвичи, — сказала она.

Комната была крошечная, видимо, она служила гостиной, кухней и спальней одновременно, но все было безукоризненно чисто и аккуратно. В глаза сразу бросалась одна особенность — каждое свободное место, будь то стена или поверхность, занимали фотографии. На большинстве их была запечатлена темноволосая женщина с тонким лицом и милой улыбкой; остальные, как поняла Лизель, были снимками сына Эрика. Самая последняя фотография занимала место над его столом, это было групповое фото из «Рога изобилия», а именно пикник на пляже.

Лизель была благодарна за то, что Эрик, казалось, рад ее видеть. И если она и сомневалась, что болезнь настоящая, то теперь решительно отбросила все подозрения, потому что он выглядел ужасно. И он явно что-то скрывал.

Лизель вскоре поняла это по тому чувству вины, которое исходило от него. Любая женщина мгновенно ощущает ложь без всяких объяснений.

Они съели по тарелке супа и поговорили об отеле, Алексе и меню, прежде чем Лизель заметила почти пустую бутылку виски за подушкой на старой софе, и тогда все встало на свои места. И не ее вина, что это не вызвало у нее улыбку. Она знала, что на работе Эрик никогда не пил. Она никогда не видела, чтобы он это делал. От него никогда не пахло спиртным, и не было никаких признаков похмелья. Однажды по его просьбе она доставала вещи из его сумки и пакетов, и, казалось, он никогда не пытался что-то утаить от нее.