Хаос звезд - Кирстен Уайт

Без паники. Без паники. Всё хорошо.

Перед выходом из дома я пишу маме, и в этот раз честно описываю в деталях мои сны. Тьма близко. Слишком близко. Я делаю несколько глубоких вдохов и смотрю на себя в зеркало солнцезащитного козырька машины. Я стараюсь не выглядеть испуганной, что уже хорошо.

— Сириус, купи мне билет на самолёт домой.

Он останавливается на светофоре и недоверчиво на меня смотрит.

— Серьёзно?

— Я хочу вернуться сюда. В смысле, если вы не против. Но скоро случится что-то плохое, и… это странно, но я беспокоюсь за маму.

Он улыбается.

— Да уж, немного странно. Мама может сама о себе позаботиться. Но она точно это оценит. И, конечно же, ты можешь вернуться. Мы купим билет туда и обратно, если тебе так станет спокойнее.

Я улыбаюсь. Это меня успокаивает. Всё получится.

Когда машина Сириуса переезжает «лежачего полицейского», я вдеваю во второе ухо серьгу, и теперь оба чеканных золотых диска свисают из моих ушей, и щекочут шею. Эти серьги подходят к моему поясу из квадратных звеньев золотой цепочки на бёдрах, а мои золотые сандалии завершает ансамбль из аксессуаров. Я хотела надеть что-то и на запястья, но не нашла ничего подходящего.

И… я одета в белое. На мне платье без рукавов, с вырезом в виде ниспадающих на грудь складок. Подол доходит до пола, но с разрезом, который доходит до середины бедра. Моя мать подарила его мне на последний день рождения, но я никогда не одевала его. Я бросила его в чемодан из прихоти, когда уезжала. Никогда не хотела его носить, потому что думала, что стану выглядеть как Исида. В своих украшениях и с подведённым макияжем «кошачьи глаза» я смотрюсь как египетская богиня. Но это по-прежнему я, только египетская богиня, что соответствует теме сегодняшнего вечера.

— Мы приедем с Диной через час, — говорит Сириус и останавливает машину в неположенном месте напротив музея. Дина нехорошо себя чувствовала и не пошла сегодня на работу, чего раньше не случалось. — Нам не терпится посмотреть на твоё творение. — Он гордо улыбается, и я улыбаюсь в ответ. — Надеюсь, оно нам понравится, а то из-за него ты была так занята, что даже ничего не делала в детской комнате.

— Согласно моим подсчётам у меня есть ещё месяц, — я виновато склоняю голову. Только если я не поеду в Египет.

— Что ж, у меня хорошие помощники. Мы всё доделаем.

Я выхожу из машины и делаю глубокий вдох. Расправляю плечи, шагаю по лестнице и стучу в синие двери. Они заперты до начала торжественного открытия выставки, войти могут только приглашённые лица. Дверь открывает один из охранников, и его глаза широко раскрываются, прежде чем он отходит в сторону, чтобы дать мне пройти.

Я вхожу и поднимаюсь по красной лестнице. Тайлер визжит, когда видит меня, она наводит порядок на столах, стоящих вдоль стен. Они покрыты белыми скатертями, а стоящие за ними бармены расставляют в ряд бутылки с вином. Придирчивая половина моего мозга думает, что в действительности они обязаны иметь дорогое тёмное пиво, если хотят воспевать древний Египет. Но полагаю — оно не такое элегантное.

— Итак… — Тайлер машет рукой на столы. На каждом из них стоит высокая каменная ваза с тростником.

— Супер! Ты сделала это!

— Ты уже видела зал?

— Нет! А ты? — Мой желудок нервно сводит.

— Ещё никто не видел.

Я глубоко вздыхаю, потом морщу нос.

— Нам надо дождаться Рио. Без него мы бы этого не сделали.

— Только лучше ему этого не слышать, иначе он никогда не даст тебе об этом забыть, — говорит она, её глаза блестят, когда она переводит взгляд куда-то за моё плечо.

— Так и есть. Он классный. Если только… — Вдруг до меня доходит на что она, скорее всего, смотрит, и что так её забавляет. — Беру слова назад. Всё сделала я. А вам с Рио лишь разрешала помочь из доброты сердечной. Я бы сама закончила несколькими днями раньше, если бы вы двое не мешались под ногами.

— В самом деле? — спрашивает Рио, и я оборачиваюсь. Как же хорошо, что я заранее сделала гримасу на лице, потому что иначе у меня бы отвалилась челюсть, и это было бы непростительно. Он одет в тёмно-синюю рубашку с расстёгнутой верхней пуговицей и чёрные брюки в тонкую полоску.

Никто не может выглядеть так одинаково хорошо в джинсах и футболке, и парадной одежде.

— Ты выглядишь, — говорит он, и его глаза восторженно оглядывают меня также, как я восторгаюсь им, — совершенно потрясающе.

Я ухмыляюсь.

— Ты и сам довольно красив.

— И Тайлер выглядит убийственно сногсшибательно, — говорит Тайлер. — Не стоит, спасибо, Тайлер!

Я отвожу свой взгляд от Рио, и дёргаю пепельно-блондинистый хвост Тайлер.

— Это и так понятно. Кстати, мне очень нравится твоя причёска. Пойдёмте смотреть, как там наш зал.

Набирая воздуха в грудь, я настежь открываю двойные двери. Прожекторы убрали, и зал стал абсолютно чёрным, если исключить свет, просачивающийся из-за моей спины.

— Вот, — шепчу я, дотягиваюсь и включаю кнопку на удлинителе, спрятанном рядом с дверью.

Тайлер резко вдыхает, и я закрываю глаза, выжидаю несколько секунд, перед тем как выпрямиться и открыть их.

Вокруг нас мерцают звёзды, создавая иллюзию космоса, погружённого в темноту. Все витрины купаются в тёплом свечении, выступая подобно островкам света на фоне вечности. Именно так, как я рисовала это в своём воображении.

Рио берёт меня за руку и сжимает её.

И я пожимаю его руку.

Кто-то прокашливается позади нас, и я резко оборачиваюсь. Это Мишель. Она рассматривает зал с улыбкой на лице, но напряжение в её карих глазах готовит меня к тому, что что-то не так.

— Мишель? — Дело не в зале. Не может быть в зале. Амон-Ра, зал выглядит идеально. Ей придётся понять, что зал идеален. Мы сделали всё, что могли в рекордные сроки, и он выглядит потрясающе. Она не может ненавидеть меня. Не может.

— У нас проблема, — хрипит она. Ей тяжело говорить, а её голос звучит так, словно по её голосовым связкам скоблят наждачной бумагой. — Я не могу провести экскурсию по выставке для гостей.

Тайлер поднимает руки вверх, словно кто-то приставил к ней пистолет.

— Я не могу! Я даже ничего не репетировала! О, боже, всё закончится тем, что я стану что-то тараторить и наговорю невесть что, и забуду всё, что когда-либо знала о древнем Египте. Я забываю всё, даже когда начинаю думать о том, как буду это делать. Я увольняюсь прямо сейчас, до того, как начну выдумывать речь для гостей.

Рука Рио до сих в моей ладони, и что-то в этом контакте с кожей совершенно необъяснимое, и непонятный электрический ток посылает гудение по всему телу, отчего я чувствую себя живой и непобедимой. Этим вечером я должна еле стоять на ногах, но это мой вечер, и я возьму от него всё.

— Я могу это сделать.

Проходит чуть больше часа и вся смелость от самовыдвижения волонтёром рушится и оседает, испорченная и хлюпающая, подобно умирающей рыбе в моём животе. Я стою в углу коридора рядом с до сих пор закрытым залом, прислоняюсь к стене и разглядываю всех этих людей.

Их так много. Почему они все здесь? Им не надо находиться здесь. Меня ждёт провал. Почему я вообще должна что-то говорить? Зал сам всё за себя расскажет.

Хочу, чтобы Мишель не предупреждала барменов о том, что я, Рио и Тайлер слишком молоды для спиртного. Ненавижу вино, но прямо сейчас я рада любому его сорту.

— Эй, — говорит Рио, и я вздрагиваю, потому что не знала, что он пробрался сквозь толпу людей ради того, чтобы встать рядом со мной. — Нервничаешь?

— Нет, — говорю я, но вместо голоса получается шёпот.

— Ты всё сделаешь великолепно. Я знаю. У меня для тебя подарок.

Я поднимаю бровь. Я рада тому, что могу переключить своё внимание с предстоящего смущения на что-то другое.

— Оу?

— Я не успел его обернуть, но… — Он вынимает из кармана золотой браслет «манжет» с едва заметной расстёгнутой петлёй. На нём выгравирован узор — жуки-скарабеи, толкающие солнце по краям браслета, а овальные нефритовые камни по центру окаймлены золотом так, чтобы они служили телом скарабеев. Он берёт мою руку и надевает браслет мне на запястье, застёгивая его с небольшим щелчком. Кажется, что он сделан специально на меня.

— Скарабеи, — говорю я и не могу отвести глаз от браслета.

— Да, знаю — это жуки, и странно, но я подумал о том, что они символизируют…

— Надежду и перерождение. — Я провожу пальцем по гладкому и прохладному нефриту, потом смотрю ему в глаза. — Он прекрасен.

— Да?

— Да.

Его улыбка как солнечный свет. Он поднимает свою руку и проводит пальцами по моей зелёной пряди.

— Плюс, он отлично подходит к твоим волосам.

— Учитываешь всё.

— Ты — это всё, о чём я думаю всё последнее время.

Моё сердце порхает, и я и понятия не имею, как отвечать на его слова или на подарок. Тот же головокружительный ток опустошительно пробегает по моим венам.