Олег Куваев Избранное Том 1 - Олег Куваев

— У него была цель, - сказал Сашка. - Вначале смешная. Но когда он погиб, она уже не стала смешной. Я хочу, чтобы люди узнали о нем. У меня мало времени, Сапсегай.

— Я знаю, как он погиб. Я был тогда мальчик.

СМЕРТЬ ШАВАНОСОВА

Шаваносов сделал шаг впереди замер. Перед ним лежала плоская равнина, кое–где поросшая одинокими малорослыми лиственницами. Влево равнина уходила в бесконечность, где не росли деревья, где виднелись только пятна озер и еще дальше бледная над землей полоска тумана.

Невдалеке над небольшим озером кружились странные небольшие птицы.

— Господи, - прошептал Шаваносов. - Господи!

Он как во сне скинул котомку, задрав бороду, вытянув по–слепому руки, осторожно направился к ним.

Птицы взмыли, стали удаляться. Шаваносов замер. Но птицы, описав играющий полукруг, снова вернулись к озеру, чтобы продолжать над ним непонятный свой танец. В закатном солнце нестерпимо розовым отсвечивало их оперение.

Шаваносов вошел в небольшую, поросшую кустарником ямку. Под ноги он не смотрел.

— Осторожнее, черт вас возьми! - раздался крик.

Точно этого и надо было, чтобы нарушить равновесие: взмыли птицы, и Шаваносов вдруг исчез, как будто его дернули за ноги.

Незнакомец с винчестером в руках, стараясь точно ступать на следы Шаваносова, подошел к месту, где исчез священник. Один куст был вырван с корнем, вниз уходил мутный ослизлый лед. Грязные торфяные струйки текли по льду.

— Шаваносов? - незнакомец склонился над ямкой.

Снизу донесся стон. Незнакомец неторопливо принялся разматывать с пояса тонкую веревку.

— Птицы, - донеслось снизу. Вы посмотрите: птицы не улетели?

Незнакомец отбросил веревку Лицо его стало жестким.

— Шаваносов, может быть, сейчас вы кончите валять дурака? Вам не надоело морочить мне голову?

— Это были они! Мы пришли… пришли. Вытащите меня. Я боюсь, что они улетят.

Незнакомец сел на землю. Обхватил голову ру–ками и вдруг оглушительно засмеялся. Он смеялся .до слез.

— Шаваносов, - сказал он в ледяную глубину. - Вы все–таки обманули меня. Блаженный вы негодяй, Шаваносов.

— Не .кричите, - простонал из глубины Шаваносов. - Вы их вспугнете. Это редчайшая, редчайшая…

Незнакомец вскинул винчестер. Выстрелы загремели един за другим.

— Редчайшая… всех перебью… Буду торговать перышками… сволочи… сволочи в перышках… и еще раз..,

Патроны кончились. Сухо щелкнул боек. Незнакомец с налитым кровью лицом стоял и смотрел, как птицы, привыкшие к грохоту арктических льдов, невозмутимо кружатся над озером. Он отложил ружье. И вдруг с бешеной энергией начал вырывать кустики полярной березки, сшибать каблуком кочки и швырять все это в яму, откуда доносился стон Шавано–сова.

— Что ты делаешь? - донеслось оттуда.

Но незнакомец все кидал ветки, покуда не затих последний стон Шаваносова.

Он остановился. Чаек не было. Была тундра и тишина.

— Я не сторож брату моему, - вслух сказал он. Поднял винчестер, рюкзак и зашагал к полоске леса на горизонте.

Из–за ветхой искривленной лиственницы, сросшись с ней цветом одежды, с расширенными от ужаса глазами наблюдал за происходящим мальчишка–эвенк. Он быстро сполз в русло высохшей речки. И здесь, скрытый от глаз незнакомца, бросился бежать прочь. Бежал и плакал мальчишка–эвенк в неловкой, с отцовского плеча, меховой одежде.

Незнакомец остановился у небольшой кустарниковой гряды. Вынул из рюкзака палатку и расстелил ее. Взял котомку Шаваносова и вытряхнул содержимое на палатку. Выпали носки, дневник и чистая тетрадь. Несколько карандашей. Карманная библия.

— Не густо жил правдолюбец! - усмехнулся он и поднял дневник Шаваносова. - Какой дурак пишет настолько подробно, - бормотал он, листая дневник. - Но чистая тетрадь у нас есть. Купец Шалимов получит отчет. Купцы второй гильдии обожают судейские дрязги. Особенно когда пропали полторы тысячи рублей. Наши интересы расходятся, господин Шалимов…

Незнакомец вынул коробку с чернилами, ручкой. Пристроил чистую тетрадь на коленях. Руки дрожали.

— О, черт! - Он притянул к себе винчестер, вынул из рюкзака коробку патронов и торопливо набил магазин.

— Спокойно! Спокойно, Сережа! - сказал он сам себе.

Была комариная тихая ночь. Люди стойбища спали, кто забравшись в спальный мешок - кукуль, кто прикрывшись дошкой. В стороне от яранги старик Сапсегай курил в одиночестве трубку у крохотного костра.

Ночь была полна звуками: хорканьем оленьего стада, криками птиц, всплесками воды.

Старик поднял голову. В свет костерка вошел Помьяе. Кухлянка на коричневой груди была распущена, жесткие черные волосы мокры от ночной росы. Пастух тяжело дышал. Налил в кружку чаю, жадно выпил. Потом так же молча исчез в темноте.

Старик поднялся и пошел к яранге.

Сашка спал, наполовину высунувшись из жаркого мешка. Старик потряс его за плечо. Сашка открыл глаза, несколько мгновений ошалело смотрел на старика, вытащил из мешка очки, нацепил.

— Поговорить надо, - тихо сказал старик.

Сашка поднялся, натянул до подбородка мешок и прямо в нем попрыгал к костру.

Сапсегай налил чай в кружку, протянул ему.

— Как называется, когда в магазине товар проверяют? - спросил Сапсегай.

— Инвентаризация. Переучет, - обалдело пробормотал Сашка.

— Вот! Переучет. Переучет жизни. Прежде чем помереть, надо… сдать дела. Так говорю? Я хочу сдать. Я должен отвести тебя на место, где погиб первый, где розовая птица и где я убил второго. Я их не трогал. Они там, где есть. Пойдешь?

— Конечно! - сразу ответил Сашка.

— Идти долго. Стадо бросать нельзя. Оленей просто так гнать тоже нельзя. Будем кочевать как обычно, когда думают об оленях. Ягель растет точно дерево. Десять лет - это ягель–ребенок. По этому маршруту лет тридцать стадо никто не водил. Так сообщу в колхоз. Ягель богатый. Будем идти на север. К весне будем на месте.

— Хорошо, - сказал Сашка. - Я остаюсь до весны.

— Тебе надо остаться. У тебя поспешность и страх. Я тебя вылечу.

— Я остаюсь. Но я должен что–нибудь делать.

— Помощником пастуха. Для пастуха у тебя нет глаз.

Сашка внимательно глянул на старика.

— Хорошо, Сапсегай.

ИДИЛИЯ

Синий снег падал на тундру. Он смешивался с пожухлой травой, скапливался у подножия кустов, в ложбинах. Снег был сухим, и ветер переметал его, собирал маленькие костры, оголял плоские участки земли. От этого ветра и снега казалось, что над тундрой, над плоским пейзажем высоких широт, висит пелена тумана.

По тундре бежал пастух Помьяе, единственный чукча в интернациональной бригаде Сапсегая, бежал по обычаю чукотских оленеводов с палкой на плечах, кисти рук заброшены за палку. Он бежал легко, как олень, и казалось, что бег для него естественное состояние, как дышать или спать.

Неожиданно Помьяе замедлил бег и свернул в сторону. Шаг его стал бесшумным. Он подошел к узкому сухому оврагу, заросшему зарослями низкого полярного ивняка. Сашка Ивакин с ножом в руках срезал ивовые ветки, складывал их в кучу. Рядом валялась двустволка. _ .

Помьяе, улыбаясь, лег за кочку и поскреб ногтем пальца о палку. Сашка выпрямился. Помьяе за его спиной ткнул палку в кустарник. Сашка наклонился, взял ружье, стал вглядываться в мутную пелену кустарника впереди.

— Опять проиграл, - сказал за спиной Помьяе. - Не умеешь угадывать звук.

Сашка бросил ружье. Из–за ворота кухлянки вынул пачку папирос. Они сидели и курили.

— Захвати, - Сашка кивнул на кучу веток. - Ольга просила.

— О–о–ль–га просила, - бездумно пропел Помьяе.

— Чему радуешься?

— Зима скоро. Придем на Гусиное озеро, возьмем нарты. Ух! Сто километров сюда, сто туда. Олени бегут… Зимой хорошо.

Тяжелый небосвод окутан ранней мглою,

Укутана река под снеговой покров,

И гонит буйный вихрь, не знающий покоя,

Пыль снежную вдоль смутных берегов…

— А кто написал, не знаю, - тихо сказал Сашка.

— Зимой хорошо, - утвердил Помьяе.

— Иди в ярангу. Я подежурю.

— Ага, — согласился Помьяе. - Стадо там… Я бегал, кругом след смотрел. Волка не видно. Двух зайцев спугнул.

— Иди!

— Беги! - поправил Помьяе. - Пастух не ходит. Он бегает. Сапсегай где?

— В тундру ушел. Травки какие–то собирает.

— Со–бирает тра–ав–ку, - пропел Помьяе. - Стадо там.

Он легко поднялся, взял палку и снова в бездумном беге поплыл над тундрой.

Сашка вылез наверх.

— Ивняк возьми! - крикнул он.

Помьяе описал кривую и подбежал к веткам. Сашка вскинул двустволку на плечо и пошел по кочкам, тяжкий человек в кухлянке. Поземка тут же заметала следы. Сашка оглянулся. Исчез овраг, исчезла фигура Помьяе, и Сашка встряхнулся и побежал. Бег получался тяжелый, мешали кочки. Но Сашка бежал и бежал, пока не вынырнула впереди темная масса оленьего стада. И тут Сашка перешел на шаг, дернул шнурок кухлянки, потом снял шапку, привязал ее к поясу. Снял очки. И стал сразу коричневый человек в меховой одежде неопределенной национальности.