Сиреневый ветер Парижа - Валерия Вербинина

– А ведь она дело говорит, — пробормотал Лукас. — Им ничего не стоило явиться сюда раньше нас и устроить тут засаду.

– Не мели вздор, — оборвал его Филипп. — Макс — человек слова.

– Будем надеяться, — пробормотала Моник, проверяя обойму в пистолете.

Впереди нас, примерно в полусотне шагов, неожиданно зажглись фары автофургона. Они два раза вспыхнули и погасли.

– Это они! — возбужденным шепотом проговорил Филипп. — Чего ты ждешь, болван? — обернулся он к шоферу. — Посигналь им!

– Не нравится мне все это, — пробормотал Лукас, покрепче стискивая автомат.

Шофер просигналил. От автофургона отделилась группа в несколько человек и стала приближаться.

– Идем, — сказал Филипп. Пот катился по его лицу, он нервно облизывал губы. — Ты остаешься здесь, — добавил он, обращаясь к шоферу, — и смотри в оба. Если заметишь что неладное, нажми на гудок.

– Понял, — отозвался шофер и забрался в машину.

Филипп обернулся ко мне. В свете фар его зубы хищно блеснули.

– Ну, детка, — сказал он, — теперь наша очередь.

Глава двадцать третья

Почему меня всегда окружают покойники?

Я шла, как сомнамбула, не чувствуя под собой ног. Вот и все, думала я. Вот и все. Это конец… Но мозг почему-то упорно отказывался верить в это.

Филипп остановился и потянул меня за рукав. Те, кто был впереди, тоже остановились. Их оказалось всего пятеро, и один из них нес с собой не автомат, как его товарищи, а довольно крупный чемоданчик самого обнадеживающего вида. Я скользнула взглядом по лицам и даже испытала нечто вроде разочарования, поняв, что Принца среди встречающих нет. Впрочем, не зря же пословица гласит, что не так страшен черт, как его малютки.

Сухощавый высокий мужчина, возглавлявший отряд (следы интеллекта на его лице пришлось бы искать еще дольше, чем снег в пустыне), поглядел на меня и обратился к своим товарищам на неизвестном мне языке. Впрочем, не надо быть лингвистом, чтобы понимать смысл их короткой беседы.

– Она?

– Она, даже не сомневайся. — Энергичный кивок.

Филипп выступил вперед.

– Как я понимаю, вы доставили то, что нам нужно.

– Так же, как и вы, — на дурном французском отозвался незнакомец.

– Что же, — резюмировал Филипп, — я полагаю, мы можем приступить к обмену.

Ни одного лишнего слова. Ни одного ненужного жеста. Деловой человек, да и только.

Моник напряженно дышала, над ее верхней губой выступили капельки пота. Филипп принял чемодан от встречающего и открыл его. Внутри лежали аккуратно упакованные банковские пачки. Все купюры были по пятьсот евро.

Тэк-с, двадцать миллионов разбить по пятьсот… получается четыреста пачек по сто купюр. Неудивительно, что тип, который тащит чемодан, чуть ли не спотыкается. Но самое скверное не это. В мире каждый день происходит столько автокатастроф — что, ну что стоило этой пятерке мерзавцев разбиться по дороге сюда? Вечно в авариях гибнут не те, кому действительно было бы нелишне преставиться!

Филипп достал одну пачку, разорвал ленту и бегло просмотрел купюры. Сухощавый взирал на него с плохо скрытым раздражением.

– Доверяй, но проверяй, — пояснил Филипп с широкой улыбкой и взялся за вторую пачку.

– Здесь четыреста пачек, — вмешался страж чемодана, и мысленно я похвалила себя за то, что даже в стрессовой ситуации не утратила способности точно считать в уме. — Вы что же, намерены проверять их все?

– А что, какие-то проблемы? — спокойно спросил Филипп.

Сухощавый передернул плечами и отвернулся. По-моему, вслед за этим он вполголоса выругался.

Филипп просмотрел третью пачку, затем четвертую. Моник, явно нервничая, оглядывалась по сторонам в поисках возможного подвоха. Взявшись за пятую пачку, Филипп не стал вскрывать ее. Он помял деньги в руках, бросил в чемоданчик и захлопнул его.

– Ну что же, — небрежно уронил он, взявшись за ручку, — приятно было встретиться с вами, господа… Прощай, Вероника. Береги себя.

И в это мгновение Моник, державшая меня на прицеле, неожиданно отпихнула меня так, что я полетела на землю.

– Филипп! — что было сил заорала она. — Она была права! На башне снайпер! Они убьют нас!

…Он был весь в черном, и его контуры идеально сливались с обступившей нас ночью. Лишь на мгновение в свете автомобильных фар шевельнулась его тень — и тотчас же пропала.

Выражение лица Филиппа мгновенно изменилось. Теперь на нем была написана ярость дикого зверя.

– Ах вы, ублюдки! — заорал он и, не выпуская из левой руки драгоценный чемоданчик, правой выхватил пистолет.

Сзади нас взвыл клаксон — безымянный шофер тоже заметил снайпера и пытался нас предупредить. На вышке вспыхнула яркая точка, и в следующее мгновение Моник повалилась на землю с пулей в голове. Филипп и Лукас открыли беспорядочный огонь. Сухощавый и двое его спутников упали как подкошенные. Пули двух одиночных выстрелов снайпера вздыбили фонтанчики земли недалеко от меня, после чего он перешел на сплошные очереди. Башня грохотала и сверкала, блестящими когтями раздирая ночь. Воспользовавшись тем, что на время обо мне все забыли, я перекатилась по траве, заползла за какой-то куст, который мог защитить меня от пуль примерно так же, как листок бумаги, и распласталась на земле, прикрывая руками голову. Ничего лучше этого мне в этот момент на ум не пришло.

Проклятья на английском, на французском и на каком-то восточном языке мешались со стонами умирающих. У Филиппа кончилась обойма, но он не успел перезарядить пистолет. Пуля попала ему в грудь, и он упал. Лукас дико кричал, поливая врагов огнем. Наверное, ему казалось, что он герой какого-нибудь боевика, — но, несмотря на это, до сих пор ему удавалось отстреливаться. Наш шофер выскочил из машины и стрелял по башне, пытаясь достать снайпера.

Выждав момент, я выбралась из-за куста, нырнула за какой-то столб и перевела дух. Пора было позаботиться о себе. Торопясь и обдирая кожу на руках, я стала выкручивать запястья из наручников. Наверное, адреналин сделал свое дело, потому что я почти не ощутила боли. Я выбросила проклятые браслеты и, высунувшись из-за столба, стала оглядываться.

К людям Принца бежала подмога — их товарищи, оставшиеся в машине, когда мы появились. Им не повезло — одна из пуль Лукаса попала в бензобак их автофургона, который подпрыгнул на месте, взорвавшись с диким грохотом. Трое или четверо человек, оказавшиеся слишком близко от него, загорелись. Лукас дико захохотал, но это было последнее, что он успел сделать в этой жизни. Пуля одного из противников достала его, он упал и больше не двигался.

Шофер Филиппа, заметив, что все его товарищи убиты, открыл стрельбу по уцелевшим людям Принца. Снайпер на башне уже давно не подавал признаков жизни. Шофер уложил одного из врагов и ранил второго, но тот, падая, успел задеть его самого. Шофер получил пулю в живот и растянулся возле машины. Тот, кого он ранил, некоторое время возился на земле, хрипя, но потом неожиданно умолк, и после этого наступила полная тишина.

Кровь текла у меня по рукам, волосы в беспорядке свешивались на лицо. Я лежала на земле, боясь пошевелиться. Автомобиль людей Принца догорал в отдалении, от него шел едкий темный дым.

Я чихнула и поспешно зажала ладонью рот. Но ничего страшного не произошло. Сердце мое билось ровнее, и в висках больше не гремели колокола всех церквей мира. Я попыталась встать на ноги, но не смогла — сказывалось непомерное нервное напряжение. Кое-как на четвереньках я переползла к куче старых покрышек, сваленных неподалеку, и, ухватившись за одну из них рукой, поднялась во весь рост. Тут же у меня в голове мелькнула мысль, что я представляю из себя отличную мишень, и я вновь плюхнулась на землю.

«Надо что-то делать», — тупо твердила я себе и не находила сил даже подумать о том, что, собственно, вообще можно сейчас сделать. Мне все еще не верилось, что я жива и невредима, в то время как по логике вещей все должно было быть с точностью до наоборот.

«Надо бежать отсюда», — решила я.

Это, скажем прямо, было самое разумное решение, которое я могла принять. Однако оно порождало дополнительные проблемы.

Бежать — но как, куда, на чем? Здание стояло на отшибе и, насколько я поняла, на довольно приличном расстоянии от Парижа. Путь сюда вел по шоссе, а потом мы свернули на узкую дорогу в две полосы. Разумеется, если я доберусь до шоссе, можно попробовать поймать попутку, но, имея внешность известной террористки, следует сто раз подумать, прежде чем вступать в контакт с незнакомыми людьми. «Любая дорога, на которую ты ступишь, может привести тебя в никуда», — чего бы мне очень не хотелось.

«Я возьму машину Филиппа», — решила я.

Мне сразу же стало легче, но на всякий случай я осталась на месте, наблюдая из-за моей кучи (не поймите меня превратно, умоляю вас), не появится ли кто-нибудь. Однако никто не появился, Филипп и его люди были либо убиты, либо находились при последнем издыхании, как и сподвижники Принца. Не сочтите меня извращенкой, но мертвыми эти ребята все-таки нравились мне больше, чем живыми.