Жена изменника - Кэтлин Кент

— А сколько нарядов-то у него было! К тому же и сам-то он граф. Ну так что, помогло ему это? — бормотал про себя Брадлоу.

Кровать под Корнуоллом вздымалась и периодически тряслась, а потому, досадливо вздохнув, Брадлоу снова надавил всем своим телом на подушку, которую держал в руках.

— Все никак эта сучка не помрет. Наверное, нашла в пуху карман с воздухом.

Корнуолл не отвечал, и Брадлоу сделал ему подбородком знак, чтобы тот навалился всем своим немалым весом на бугор под одеялом.

Движение под подушкой стало слабее, и Брадлоу проворчал:

— Уж пора бы, черт тебя возьми.

Миссис Паркер, хозяйка постоялого двора на Уотер-стрит, куда они явились после прибытия в колонии, стала для Брадлоу приятным разнообразием, после того как, восстановив свои силы, он смог вспахать ее уж не раз паханные поля. Она, несомненно, желала этого и по собственному почину забралась к нему в постель, заметив, что его глаза чуть дольше, чем следовало, задержались на ее пышных формах, вздымающихся над корсажем, хотя их целомудренно прикрывал муслиновый шарф. Грудь и бедра были у нее как раз такие, как ему нравились, — мягкие и послушные, точно недопеченный хлеб. Она весело и безоглядно отдавалась ему, сидя на нем верхом, как флюгер на шесте, но при всем том — и это возбуждало его больше всего — целовала его со сдержанностью, почти скромностью молоденькой девушки, аккуратно складывая губки.

Миссис Паркер ухаживала за больными почти два месяца, помогала им справляться с рвотой и поносом, которые в течение первых нескольких недель убили Торнтона. После неожиданной гибели Бейкера и мальчишки, вероятно смытых с корабля волной во время шторма, капитан «Ласточки» перевел их троих, Брадлоу, Корнуолла и Торнтона, в свою каюту, где они провели с удобством оставшуюся часть пути.

Когда корабль пришвартовался в Бостоне, капитан отвел троицу на постоялый двор, который, по его словам, пользовался хорошей репутацией. Комнаты были чистые, и лишних вопросов никто не задавал. В последнее время, правда, Брадлоу задумывался над тем, что уж больно подозрительно они сразу все заболели. Его беспокоил и тот неоспоримый факт, что после смерти их товарища горничная, которая была к тому же и девкой Торнтона, исчезла в неизвестном направлении.

А всего несколько дней назад Брадлоу, все еще ослабленный болезнью, отправился поискать себе эля и наткнулся на шепчущихся в общей комнате констебля и миссис Паркер. Сначала он решил, что констебль — это один из хозяйкиных любовников, но, когда она с серьезным и расчетливым видом передала ему, точно деловому партнеру, пакет писем, вовсе не напоминая при этом даму, охваченную любовной страстью, а тот в ответ протянул ей мешок с деньгами, Брадлоу начал подозревать, что, кроме содержания постоялого двора, у хозяйки есть еще и другая работа.

Он стал обыскивать ее спальню всякий раз, как она отправлялась на рынок, и наконец нашел спрятанные в платяном шкафу письма от некоего Джеймса Дейвидса из Нью-Хейвена, что в штате Коннектикут. Это были инструкции, частью зашифрованные с помощью числового кода, предписывающие миссис Паркер неотступно следить за ее английскими постояльцами, или «голубями», как автор окрестил Брадлоу и его товарищей. Знающие люди подозревали, что Джеймс Дейвидс на самом деле был Джоном Диксвеллом, одним из судей, подписавших смертный приговор Карлу Первому. Дейвидс уже долгие годы проживал в колониях, женился и даже преуспел на юридическом поприще — и это признанный сообщник цареубийц, которых следовало найти и привезти назад в Англию, чтобы предать суду и заслуженной казни! Шпионская сеть, раскинутая Дейвидсом, по слухам, покрывала всю Новую Англию, и если уж Дейвидс знал, что Брадлоу собирается отправиться в Бостон, то об этом точно знали все, кто состоял у него на службе.

Несколько недель Брадлоу продолжал играть роль «голубя» миссис Паркер. Он предпочитал не обращать внимания на ее как бы невзначай заданные вопросы, подсматривание, передачу записочек констеблю и другим людям, пока не уверился, что хозяйку удалось убедить, будто они с Корнуоллом собираются отбыть на север и добраться по побережью до Портсмута, хотя на самом деле их путь лежал вглубь материка, где, как полагал Брадлоу, как раз и скрывается беглец. Они могли бы выскользнуть с постоялого двора поздно вечером, пока хозяйка спит, и это было бы самым разумным выходом из положения. Но прошлой ночью Брадлоу почувствовал, что миссис Паркер стоит за дверью их комнаты, как раз тогда, когда они с Корнуоллом обсуждали свой отъезд в Салем, и Брадлоу понял, что в живых ее оставить нельзя.

После ужина он напоил хозяйку вином и повел в постель, прижавшись к ней, как шерсть к собаке, и не раз, а дважды насладился ее телом. Утром, когда она сидела напротив, пока он ел свой завтрак, Брадлоу не мешал ей болтать о том о сем, раскачивая туфлей, повисшей на пальцах, и обхватив ладонями подбородок с ямочкой посредине. Потом, взяв ее за руку, он снова повел ее в кровать, уложил и накрыл лицо подушкой. Женщина боролась отчаяннее, чем он предполагал, царапалась, раздирая ногтями его кожу, и Брадлоу пришлось позвать на подмогу Корнуолла, который натянул одеяло на руки и ноги проклятой шлюхе, а сам взгромоздился сверху. Так что прикончить ее они смогли лишь вдвоем, и в каком-то смысле Брадлоу даже восхищался тем, как женщина боролась за жизнь.

Наконец бугор под одеялом замер. Брадлоу снял подушку и увидел, что глаза миссис Паркер смотрят в пустоту, а кукольный ротик с поблескивающими губами открыт. Брадлоу прислонился к стене, потирая свои царапины, и снова взглянул на угрюмого Корнуолла. Огромные пространства дикой природы, раскинувшиеся вокруг города, почему-то подействовали на великана угнетающе. Бостон был обычным разношерстным портовым городом, как любой другой, с носильщиками, ворами и шлюхами, снующими по верфям в любое время дня и ночи, хотя и со значительно меньшим шумом и помпой, чем в Лондоне. Но там, за Лисьим холмом, за равнинами Роксбери, простирался бескрайний лес с дорогами, исчезающими в безграничных, уходящих вдаль чащах и непроходимых зеленых кустарниках, напоминавших своим синевато-зеленым нефритовым цветом толщу океанской воды, которая чуть не поглотила лондонцев.

Когда-то Брадлоу своими глазами видел, как его огромный приятель зарубил топором троих лиходеев, попытавшихся отобрать у него вещи, которые тот сам только что украл. Великан разозлился не на шутку, почувствовав, что вся его нелегкая работа того и гляди пойдет псу под хвост. И вот теперь он сидит, как кастрированный мерин, обмякший и безответный.

— Девку тебе надо, приятель, и поскорее. У меня нет сил глядеть, как ты тут киснешь.

Корнуолл посмотрел на него без всякого выражения и пожал плечами.

Стук в дверь заставил обоих вздрогнуть. Брадлоу сделал товарищу предостерегающий знак рукой, ибо тот уже начал вставать с кровати, и, подойдя к окну, осторожно выглянул на улицу.

— Это констебль, — прошептал он, махнув Корнуоллу, чтобы тот не двигался с места.

Стук возобновился, на этот раз сильнее, и Брадлоу спрятался за створку, потому что констебль, сделав шаг назад и задрав голову, стал всматриваться в окна второго этажа. Потом он еще раз сильно ударил в дверь, крикнув, чтобы миссис Паркер скорее открывала, но в конце концов забрался в седло и щелкнул языком, понукая лошадь тронуться в обратный путь.

Обернувшись, Брадлоу увидел, что Корнуолл разглядывает бездыханное тело миссис Паркер почти с сочувствием, качая головой, словно только сейчас случайно наткнулся на ее труп.

Если повезет, то тело следившей за ними женщины обнаружат лишь на следующий день. Но даже в случае их ареста и допроса на нем не будет никаких следов, свидетельствующих о насильственной смерти. Он направил ищеек по ложному следу на север, и, когда те поймут свою ошибку, они с Корнуоллом успеют спрятаться и получат необходимую помощь от агента в Салеме. Там, хорошенько отдохнув, они составят план убийства Томаса Моргана. Нередко во время ужасного путешествия через океан Брадлоу мысленно смаковал детали будущей казни: как они свяжут Моргана по рукам и ногам и медленно, точно с апельсина, будут срезать с него кожу. Но сейчас Брадлоу устал, слишком устал, чтобы биться с этим человеком врукопашную. Хватит и головы преступника. Однажды он ходил смотреть на забальзамированную высохшую голову Оливера Кромвеля, выставленную на шесте у Вестминстерского аббатства. На черепе еще можно было разглядеть кусочки плоти и волос. Брадлоу с удовольствием представлял себе голову Моргана в таком же точно виде, понемногу усыхающую в бочке для соления, пока она не превратится в кусок бекона.

И тогда они оба смогут убраться из этого затерянного на краю света места, которое так похоже на душный гроб.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ