Отраженный кошмар - Вэл Макдермид

раз не буду в точности следовать написанному. Как мне пытать тут кого-то в течение нескольких часов? Да и сил у меня на такое не хватит. Кроме того, где взять время и место, чтобы все тщательно соблюсти?

Я решил, что воспользуюсь ножом и убью ее быстро. А потом сделаю с ее телом то, что будет похоже на книжное описание трупа. Главное — видимость. Я ведь не фетишист, которому важна всякая деталь. Мое дело — послание, а не удовлетворение мистической внутренней потребности. Если бы был другой способ сказать ублюдкам, что у них не получится скинуть со счетов меня и мою жизнь, я был бы только рад.

Стараюсь думать о том, что должен сделать. Меня тошнит, но больше ничего. Говорю себе: я все быстро сделаю, а потом сразу же поеду домой.

На этот раз они обратят на меня внимание.

Глава 18

Утро было жемчужно-серое, и легкая завеса из облаков висела над Уиклоу-Хиллз по другую сторону стальных вод Лох-Килларган. Кроны деревьев выделялись ярким разноцветьем на нежно-зеленом фоне горных склонов, разнообразя монотонный пейзаж.

Джейн Элиас вышла на каменное патио и свистнула. В паре сотен ярдов, от зелено-желто-коричневых сикамор, метнулись черная и желтовато-коричневая стрелы, которые оказались двумя грациозными доберманами. Джейн протянула руки, подставляя их под чудесную ласку теплых мокрых языков, и собаки послушно остановились рядом.

— Хватит, — сказала она через несколько минут.

Наизусть выучив утренний ритуал, псы лежали на камнях, пока Джейн разминала застывшие мышцы. Потом началась неторопливая пробежка, и псы побежали впереди нее. «Что может быть лучше? — подумала Джейн. — Пока еще я не нарушила ни одного обещания, не написала ни одной строчки, не ответила ни на один телефонный звонок. Все впереди».

Постепенно она набрала скорость, держа путь вдоль стены, огораживавшей ее владения. Пять с половиной миль — отличная утренняя пробежка. Здесь она в полном уединении и может не бояться ни прессы, ни злоумышленников.

Того, кто следил за видеокамерами, она не брала в расчет. В конце концов, она платила ему, чтобы чувствовать себя в безопасности. Пусть смотрит, как она бегает. Они живут в разных мирах. Его громоздкое тело помещалось в офисе без окон, одетое в рубашку цвета хаки и штаны морского пехотинца, с переговорным устройством на поясе, тогда как его душа жила где-то в другом месте. А она наслаждалась свежим воздухом в собственном поместье, повязав светлые волосы платком, надев легкий свитер и печатая ритм крепкими ногами, пока у нее в голове крутились всякие мысли насчет ожидавшей ее работы.

После пробежки Джейн повела собак в комнату, в которой обычно кормила их мясом и витаминизированными бисквитами. Они еще не успели подобрать крошки, а Джейн уже прошла кухню в своем доме в георгианском стиле, направляясь в свою личную ванную комнату, которой никому больше не разрешалось пользоваться, даже ее любовнику Пирсу Финнегану. Ровно пять минут под горячим душем, потом столько же под ледяным — и Джейн была готова к следующему этапу. Она быстро вытерлась и растерла все тело от подбородка до пяток дорогим тонизирующим молочком. Потом увлажнитель лица, гель для глаз, темно-красная губная помада.

Надев джинсы и рубашку из шотландки, Джейн вернулась в кухню за свежим фруктовым салатом, тостом, намазанным ореховым маслом, и большим стаканом томатного сока. Когда-то она весила на двадцать пять фунтов больше, чем нужно, и к этому она не хотела возвращаться.

В половине восьмого Джейн уже сидела в своем кабинете, где на одном из двух больших столов уже была разложена работа. Сегодня ей предстояло прочитать верстку нового романа. Следующие пять часов она не отрывалась от печатного текста, вчитывалась в каждую строчку в поисках ошибок, вносила небольшие изменения, меняла неловкие фразы, иногда брала в руки словарь, чтобы проверить написание неожиданно смутившего ее слова.

Ровно в половине первого Джейн отодвинула кресло и вытянула над головой руки. Пройдя по тихому дому обратно в кухню, она включила радио, настроив его на программу с классической музыкой, и достала из морозилки овощной суп. Пока он согревался в микроволновке, Джейн разбирала утреннюю почту, которую принес охранник, пока она работала. После супа с двумя тонкими ломтиками хлеба она вернулась в кабинет и надиктовала ответы на письма.

Джейн оставила пленку в кухне, откуда ее должен был забрать охранник, чтобы отвезти некоей женщине, жившей в городке поблизости, которая вела ее дела как секретарь. Письма должны были вернуться в тот же вечер на дискете, после чего Джейн оставалось только отпринтовать их и подписать. Женщины встречались очень редко на городских приемах или вечеринках, но налаженная ими система работала безукоризненно.

Джейн отправилась в комнату, где кормила собак, чтобы взять жакет из овечьей шерсти и выпустить собак. Она шла по тропинке в направлении пристани, высоко подняв голову и наслаждаясь свежим воздухом и легким ветерком. Тучи рассеялись, и на голубом небе плыли лишь отдельные пушистые облачка. Ветер был баллов пяти, как раз такой, какой нужен для короткой прогулки на 21-футовой и самой любимой из трех яхт, которые составляли ее флот. Этой яхтой нетрудно управлять в одиночку. Более громоздкую она предпочитала, когда совершала прогулки вместе с Пирсом.

Проверив, все ли в порядке, Джейн отвела яхту подальше от пристани, прежде чем поднять парус, потом направила ее на середину озера, мысленно, без помощи карты, прокладывая путь. Эту часть озера она знала лучше, чем свое лицо в зеркале. Три дня из четырех она ходила примерно одним и тем же маршрутом, меняя его только в зависимости от ветра. Джейн давно решила, что это самый лучший маршрут, потому что впереди открывался красивый вид на горы и в то же время здесь ее не ждали подвохи, если мысли были больше поглощены оставшейся на столе работой, чем управлением яхтой.

Быстро оставив позади берег, Джейн направила яхту под сорокапятиградусным углом, слыша лишь шипение воды и покрякивание ветра в парусах. Ей нравилось чувствовать сопротивление ветра, нравилось ощущение свободы, которое всегда приходило к ней на озере. Она не придавала никакого значения тому, что люди считали ее ведьмой, рабыней рутины и порядка, сумасшедшей отшельницей. Ей-то все было известно о себе. Никакой рутины не было в том, что она делала каждый день на озере, вызывая на поединок природу с ее вольными ветрами. Здесь она была Королевой Свободной Горы. Плевать на всех. Пусть называют ее как хотят. Что, собственно, они знают о ней? Да ничего! Совсем ничего! Тем более ничего не знают