Умереть снова - Тесс Герритсен

И я вижу Кейко, маленькую, хрупкую Кейко, которая неслышно проникает за спину Джонни. Я вижу, как она поднимает руки. Я вижу, как она обрушивает камень на голову Джонни.

Он все еще жив.

Несколько минут спустя после удара он открывает глаза. Камень разорвал ему кожу, и из него вытекло жуткое количество крови, но он смотрит на нас ясными глазами, полностью отдавая себе отчет в том, что происходит.

– Вы совершаете ошибку. Все вы, – говорит он. – Вы должны выслушать меня.

– Никто вас не слушает, – говорит Ричард.

Его тень надвигается на Джонни, и он останавливается, глядя на него. Ружье в его руках, и теперь он контролирует ситуацию.

Джонни стонет и пытается встать, но ему тяжело даже сесть.

– Без меня вы все погибнете.

Ричард смотрит на остальных, кто стоит вокруг Джонни:

– Проголосуем?

Вивиан мотает головой:

– Я ему не верю.

– И что мы с ним теперь сделаем? – спрашивает Эллиот.

– Свяжем, вот что. – Ричард кивает блондинкам. – Найдите-ка веревку.

– Нет. Нет. – Джонни с трудом поднимается на ноги. Хотя его качает, подступиться к нему никто не решается. – Можете пристрелить меня, если хотите, Ричард. Здесь и сейчас. Но я не позволю себя связать. Не позволю превратить меня в нечто беспомощное. В этих местах.

– Свяжите его! – командует Ричард блондинкам, но они стоят не двигаясь. – Эллиот, сделайте это.

– Только попробуйте, – рычит Джонни.

Эллиот бледнеет и отшатывается.

Джонни поворачивается к Ричарду и говорит:

– Ну хорошо, ружье теперь у вас, да? Это доказывает, что вы – альфа-самец. В этом смысл затеянной вами игры?

– Какие, к черту, игры? – Эллиот покачивает головой. – Нет, мы всего лишь пытаемся остаться в живых.

– Тогда не верьте ему, – говорит Джонни.

Ричард крепче сжимает в руках ружье. Боже мой, он собирается стрелять. Он готов хладнокровно убить безоружного человека. Я кидаюсь к нему, хватаю ствол винтовки и отвожу его вниз.

Удар Ричарда по лицу сбивает меня с ног.

– Ты хочешь, чтобы нас всех убили, Милли? – кричит он. – Ты этого добиваешься?

Я прикасаюсь к горящей щеке. Он никогда прежде не поднимал на меня руку. Случись это где-то в другом месте, я бы вызвала полицию, но здесь я бессильна, здесь нет властей, которые пришли бы мне на помощь. Я оглядываю остальных и не вижу сочувствия на их лицах. Блондинки, Кейко, Эллиот – все они на стороне Ричарда.

– Хорошо, – говорит Джонни. – В ваших руках оружие, Ричард. Можете воспользоваться им в любое время. Но если собираетесь убить меня, стреляйте в спину. – Он отворачивается и идет прочь.

– Если вы вернетесь в лагерь, я вас убью! – кричит Ричард.

Джонни откликается через плечо:

– Я, пожалуй, предпочту те шансы, что у меня есть в буше.

– Мы будем вести наблюдение. Если увидим вас где-нибудь поблизости…

– Не увидите. Я предпочту довериться животным. – Джонни останавливается, смотрит на меня. – Идемте со мной, Милли. Прошу вас.

Я гляжу то на Ричарда, то на Джонни – необходимость выбора парализует меня.

– Нет, оставайтесь с нами, – говорит Вивиан. – Мы в любой день можем ждать самолета, который отправят на наши поиски.

– К тому времени, когда прилетит самолет, вы все будете мертвы, – говорит Джонни. Он протягивает ко мне руки. – Я позабочусь о вас, клянусь. Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось. Умоляю, Милли, доверьтесь мне.

– Не сходите с ума, – говорит Эллиот. – Вы не можете ему верить.

Я вспоминаю все, что случилось: Кларенса и Исао, чью плоть сгрызли с костей. Машину, которая неожиданно перестала заводиться. Змею в недавно разрезанной палатке Эллиота. Я вспоминаю то, что открыл мне Джонни всего несколько дней назад – о том, что он мальчишкой коллекционировал змей. Кто, кроме Джонни, может знать, как обращаться с гремучей змеей? Ничто из случившегося здесь нельзя рассматривать как простое невезение. Нет, нас привезли сюда на заклание, и только Джонни мог осуществить этот план.

Он читает решение в моих глазах, и лицо его искривляет болезненная гримаса, словно я нанесла ему смертельный удар. Несколько секунд он стоит, переживая свое поражение, его лицо – маска печали.

– Я бы сделал для вас все, что в моих силах, – тихо говорит он мне. Потом, покачав головой, разворачивается и идет прочь.

Мы все смотрим, как он исчезает в буше.

– Думаете, он вернется? – спрашивает Вивиан.

Ричард поглаживает ружье, лежащее рядом с ним; теперь оно всегда у него под рукой.

– Пусть попробует – тут-то я его и буду ждать.

Мы сидим вокруг костра. Эллиот разложил такой огромный, это настоящий бушующий ад среди темноты. Пламя слишком высокое и слишком жаркое, сидеть у такого костра – никакого удовольствия, к тому же это бесполезный перевод дров, но я понимаю, что побудило его к этому. Пламя сдерживает хищников, которые в этот самый момент наблюдают за нами. Других костров мы не увидели, и я не знаю, где Джонни в эту черную, черную ночь. Какие он знает методы, чтобы остаться живым, когда повсюду клыки и когти?

– Будем дежурить парами, – говорит Ричард. – Никто ни на минуту не должен оставаться здесь в одиночестве. Первую вахту несут Эллиот и Вивиан. Мы с Сильвией – вторую. Так переживем ночь. Станем придерживаться такого порядка, не будем терять рассудок и дождемся самолета, который вышлют, чтобы нас найти.

Мне до боли ясно, что он исключил меня из дежурств. Я понимаю, почему в дежурстве не участвует Кейко: после невероятной атаки на Джонни она снова погрузилась в молчание. Но по крайней мере, теперь она стала есть – несколько ложек консервированных бобов и немного крекеров. Но вот я – здоровая и готовая помочь, а никто и не смотрит в мою сторону.

– А я? – спрашиваю я. – Что делать мне?

– Мы сами, Милли. Тебе ничего не надо делать.

Его голос не допускает никаких возражений. И уж конечно, он не потерпит их от женщины, однажды вставшей на сторону Джонни. Не сказав больше ни слова, я ухожу от костра и залезаю в палатку. Сегодня я возвращаюсь к Ричарду, потому что Кейко не хочет моего присутствия в своей палатке. Я – пария, предатель, который может заколоть во сне.

Когда час спустя в палатку заползает Ричард, я все еще не сплю.

– Между нами все кончено, – говорю я.

Он и не собирается возражать:

– Это очевидно.

– И кого ты выберешь? Сильвию или Вивиан?

– Это имеет значение?

– Да нет, пожалуй. Как бы ее ни звали, все сводится к тому, чтобы потрахать кого-то новенького.

– А ты и Джонни? Признай, ты готова была бросить меня ради него.

Я поворачиваюсь к Ричарду, но вижу только его силуэт на фоне палаточной стенки, подсвеченной пламенем костра.

– Я ведь осталась, разве нет?

– Лишь потому, что у нас оказалось ружье.

– И это делает тебя победителем, да? Королем буша?

– Я сражаюсь за наши долбаные жизни. Остальные это понимают. Что же тебе не ясно?

Воздух вырывается из меня долгим, печальным вздохом.

– Мне все предельно ясно, Ричард. Я знаю: ты считаешь, что поступаешь правильно. Даже если ты понятия не имеешь, что тебе делать дальше.

– Каковы бы ни были наши проблемы, Милли, мы должны держаться вместе, иначе не выжить. У нас есть ружье и припасы, и численное превосходство на нашей стороне. Но я не знаю, что может придумать Джонни. То ли он ушел в буш, то ли он собирается вернуться и прикончить всех нас. – Он замолкает на несколько секунд. – Ведь мы в конечном счете свидетели.

– Свидетели чего? Мы не видели, чтобы он кого-то убил. Ты не сможешь доказать, что он сделал что-то плохое.

– Тогда пусть это доказывает полиция. Когда мы выберемся отсюда.

Некоторое время мы лежим молча. Сквозь стенки палатки я слышу, как разговаривают у костра на вахте Эллиот и Вивиан. Я слышу пронзительный треск насекомых и далекий хохот гиен. «Жив ли еще Джонни, – спрашиваю я себя, – или его тело в этот самый момент раздирают на части и пожирают?»

Рука Ричарда касается моей. Медленно, нерешительно его пальцы сплетаются с моими.

– Люди меняются, Милли. Если мы расстаемся, это еще не значит, что прошедшие три года были прожиты напрасно.

– Четыре.

– Мы уже не те, какими были, когда познакомились. Это жизнь, и мы должны относиться к этому по-взрослому. Решить, как разделить наши пожитки, как сообщить друзьям. Как сделать все это достойно.

Ему говорить это гораздо легче. Пусть я и первая сказала, что между нами все кончено, но уходит по-настоящему именно он. Теперь я понимаю, что он уже давным-давно начал уходить от меня. К окончательному разрыву нас привела Африка, которая показала нам, как мы не подходим друг другу.

Возможно, я и любила его когда-то, но теперь думаю, что он никогда мне не нравился по-настоящему. И уж определенно не нравится он мне сейчас, когда таким деловым тоном говорит об условиях нашего расставания. Как мне найти новую квартиру сразу по приезде в Лондон? Примет ли меня сестра, пока я буду искать подходящее жилье? И потом, есть все те вещи, что мы покупали вместе. Кухонные принадлежности заберу я, компакт-диски и электроника останутся у него. Справедливо? И хорошо, что у нас нет домашних животных – их-то не разделишь. Как это не похоже на тот вечер, когда мы сидели бок о бок на диване, планируя путешествие в Ботсвану. Я воображала себе звездные небеса и коктейли у костра, а не хладнокровные разговоры о разделе имущества.