Пути стражей - Александр Гарин

   Морриган рассмеялась.

   - Ну что же, выбор ты свой сделал. О любвеобилии твоем спросить тебя хочу. Неужто правда удовольствие способен ты не только с женами срывать? Сама помыслить не могу, чтоб можно было с женщиной возлечь. Какой красивой ни была она бы.

   Зевран улыбнулся и дернул бровью.

   - Так и знал, что придет время - и ты меня об этом спросишь. Ответ простой - ну, разумеется, способен. В особенности, если муж, с кем можно лечь, красив... ну вот, как тот прекрасный Страж, что ускакал в Орлей. Какая разница, от чьих прелестей обретать усладу? Красота - она притягивает, моя прекрасная чародейка. Ее не так много на свете, чтобы пренебрегать той, которую можно просто взять. Ну - а в целом, способность ровно получать удовольствие и с теми, и с теми, увеличивает шансы приятно провести вечер, разве нет?

   - О, так красоты ты ценитель, оказалось как. Тогда скажи мне, ты когда с мужами...

   Эльф предостерегающе поднял руку.

   - А это уже следующий вопрос, моя госпожа. Играй, если хочешь дознаться.

   Лесная ведьма двумя пальцами крутанула лежавший между ними нож Зеврана. К ее неудовольствию, заточенное острие, описав несколько оборотов вокруг оси, остановилось, указывая на нее. Ворон усмехнулся, проводя пальцем по узкому лезвию.

   - Слово или дело?

   Морриган прокрутила один из браслетов на своем тонком запястье.

   - Пожалуй, слово.

   - Слово, - ассасин убрал волосы, упавшие на его лоб, когда он наклонялся вперед. Его глядевшие на лесную ведьму зеленые глаза затуманились, и их не портил даже большой свежий синяк, растекшийся под одним из них. - Скажи, Морриган, ты когда-нибудь любила? Я имею в виду, не просто удовольствие. А по-настоящему.

   Лесная ведьма выпрямилась. Лицо ее окаменело.

   - Любовь - для дураков. И слабаков. Нет, не любила я... что рожи ты строишь?

   - Если ты не готова говорить правду, моя чародейка, нужно выбирать "дело".

   Морриган посмотрела в сторону. Ее черты сделались еще надменнее, напоминая уже орлесианскую маску.

   - Зачем тебе это, эльф? Что хочешь знать ты?

   Бывший ассасин приопустил голову и взглянул исподлобья и с большим лукавством.

   - Признаться, обо всем, что мне нужно, я уже догадался сам.

   - Даже так?

   - Да, моя прекрасная чародейка. Но не спросить не мог. Когда ты сердишься, у тебя между бровями появляется такая восхитительная морщинка...

   Его собеседница хмыкнула.

   - К тому же, изумительные глаза. Правда, твое прекрасное лицо всегда угрюмо. Но когда улыбаешься... о, улыбка тебе очень идет.

   Ведьма раздраженно цыкнула щекой.

   - Скажи, а женщины другие поддаются на это?

   Эльф ответил улыбкой и, нагнувшись, коснулся губами ее обнаженной ноги. Не встретив сопротивления, осторожно провел щекой по гладкой коже женщины до колена и поцеловал его. Бессознательно подчиняясь его давлению, Морриган опустилась на набросанную прямо на пол постель с несколькими подушками, половину из которых эльф загодя принес из своей комнаты. Зевран склонился над ней и, несколько мгновений вглядываясь в желтые глаза ведьмы, прикрыл собственные, и припал к ее устам.

   Ведьма обвила его шею руками, и некоторое время они просто целовались, потягивая удовольствие друг из друга. Меж тем руки Зеврана так ладно и ненавязчиво освобождали их обоих от одежды, что в какой-то миг Морриган пришла в себя абсолютно обнаженной, лежащей под смуглым телом ассасина. Оторвавшись от уст, Зевран одарил ее еще одной мягкой улыбкой и змеей скользнул куда-то ниже, оставляя на груди и животе ведьмы дорожку из легких поцелуев. Еще через миг она почувствовала прикосновения его губ на внутренней стороне бедра.

   Морриган запрокинула голову, не сумев подавить короткого вздоха. Пальцы эльфа несильно сжались на ее бедре. Под его успокаивающе поглаживавшей ладонью и умелыми прикосновениями к нежной коже там, где это было нужно, чародейка расслабилась, едва не впервые в жизни себя к этому не принуждая. Некоторое время спустя она уже не могла сдержать отрывистых тяжелых вздохов, срывавшихся с ее полных губ. Временами ведьма ловила на себе взгляд Зеврана, не умея рассмотреть выражения его лица - казалось оно насмешливым, или просто довольным из-за того, что он добился желаемого. Да это было теперь и неважно. Все было неважно. Мир надвигался и удалялся вновь, то делаясь ослепительно-белым, то взрываясь россыпью ярких красок. Временами казалось, что он пропадает вовсе, оставляя от себя одни лишь ощущения - пронзающие тело, будто молния, но вместо боли дарившие лишь чувственную усладу. То было ненавистное бессилие - бессилие плоти перед чем-то иным, более могучим, чем воля, сильнее разума. Такому можно было сопротивляться, и раньше сопротивление не составляло для ведьмы труда - но не теперь. И, она сдалась - сдалась окончательно и бесповоротно, отдавая себя на милость любострастного и порочного эльфа с наглыми глазами. Но когда Морриган уже не в силах была давить в себе пока еще коротких стонов удовольствия, Зевран вдруг поднял голову и, демонстративно облизнув красивые губы, стремительно и плавно приподнялся на руках, скользнув вперед и всем своим смуглым гибким телом прижимаясь к молочной коже лесной ведьмы...

   - ... валяться долго ты решил тут? Ну, просыпайся, говорят кому!

   Открывать глаза не хотелось, но пришлось. Некоторое время Зевран моргал в пространство, пытаясь помочь своему взгляду собраться. Удалось это ему привычно быстро, и он тут же пожалел об этой стремительности - его голова будто взорвалась сильной болью, идущей от затылка. С трудом подтянувшись, он сел, осторожно проведя рукой по волосам. Ладонь окрасилась кровью.

   - М... илая моя чародейка, я сделал что-то не то? За что ты меня, и, главное, как? Расскажи, я всегда рад поучиться новому...

   - Что болтаешь ты? Не от меня то исходило. Готовилась тебя принять я, а ты вдруг как мешок свалился. Больной ты иль припадочный?

   В голосе Морриган слышалось понятное раздражение. Зевран еще раз притронулся к - в этом не было сомнений - ране на голове, и невесомо пробежался пальцами по ее краям.

   - Как будто от дубины, - поделился он, спустя какое-то время. - Сзади, снизу вверх, и с большой силой. Тут, в гномьем дворце, призраков не водится? Помнится, когда я собирался к тебе, со мной случилось что-то похожее. Тогда, в комнате, кроме меня не было никого - я в том готов поклясться. Но, тем не менее, этот никого наподдал в лицо, да с такой силой, будто я в таверне сцепился со здоровенным пьяным гномом, и пропустил удар...