Императорская Академия - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
В коридоре я немедленно столкнулся с Китти.
— Ах, ваше сиятельство! — Фигуристая служанка окатила меня потоком флюидов, смешанных с запахом недурных духов.
Запах мне почему-то показался знакомым.
— Добрый день, Китти, — улыбнулся я. — Приятно видеть тебя в добром здравии.
— А уж мне-то как приятно, ваше сиятельство! — томно улыбнулась Китти.
Как и всегда, я ненадолго заколебался. Разум торопил уйти, но вот тело... Его тянуло к Китти. Так же как тянуло его к любой красивой девушке, которая так открыто смотрит в глаза, сверкая великолепным декольте. И телу абсолютно плевать на то, аристократка перед ним, горничная, или крестьянка.
«А ведь с Китти не будет никаких проблем, — вмешался вдруг в голос разума кто-то новый. — Главное быть осторожным, и дело в шляпе! Не надо жениться, не придётся драться из-за неё на дуэлях...»
Похоже, это были рудиментарные остатки мышления «оригинального» Кости Барятинского.
Китти мою заминку расценила по-своему. Выпятила грудь ещё сильнее, захлопала глазами, будто смущаясь.
— Ваше сиятельство, вы так на меня смотрите...
— Прости, задумался. — Я отвёл взгляд. — В Академии так много занятий, приходится думать даже во время отдыха.
Я сделал два быстрых шага по коридору, но меня настиг голос Китти:
— Ваше сиятельство, постойте! Вас ожидают.
— Кто и где? — повернулся я к ней.
Китти, не пытаясь скрыть разочарованного выражения лица, сухо доложила:
— На заднем дворе. Господин Вишневский.
— Спасибо! — и я зашагал гораздо быстрее.
Господин Вишневский, потомственный юрист, служащий роду Барятинских уже не первый десяток лет — так же, как до него служили Барятинским его отец и дед, — ожидал меня в той самой беседке, где мы впервые встретились с Платоном.
После памятного разговора с Вовой я попросил нашего семейного юриста собрать информацию относительно восставшего из мёртвых правообладателя патента на двигатель нового типа. И судя по тому, что господин Вишневский ожидал встречи со мной, какая-то информация у него появилась. Как он узнал о том, что дед срочно вызвал меня из академии — ума не приложу. Видимо, у господина Вишневского существовали какие-то свои источники информации. А может, просто именно сегодня он заехал в Барятино по другим делам.
Господин Вишневский был болезненно худым человеком, как будто только что из концлагеря. Лицо его отличалось от черепа лишь наличием глаз и носа. Вкупе с высоким ростом фигуру Вишневский являл собой устрашающую. В некоторых фантастических фильмах похожих инопланетян показывают.
При виде меня он встал и медленно поклонился. Все движения у него были медленные, размеренные.
— Ваше сиятельство... — надорванным голосом произнёс он.
— Приветствую, господин Вишневский, — кивнул я сообразно разнице в положении. — Чем порадуете? Получилось?
— О, ещё как. Не изволите ли присесть?
Я изволил, и Вишневский с видимым облегчением опустился напротив меня. Рядом с ним на скамейке стоял портфель, обшитый красно-коричневой кожей. Открыв его, Вишневский достал стопку бумажных листов и откашлялся. Казалось, что каждое движение вытягивает из него абсолютно все силы.
— Мне рассказать в подробностях или кратко? — осведомился он.
— Для начала — кратко.
— Слушаюсь-с. — Вишневский сложил бумаги на коленях и заговорил, глядя мне в глаза: — Изобретателем двигателя нового поколения по документам значится Феофан Малицкий.
— Отец Вовы, — кивнул я. — Так?
— Да, совершенно верно. Видел я мельком этого Феофана Малицкого. Для покойника выглядит неплохо. Передвигается по городу исключительно на такси, определённого занятия не имеет.
— А как же они ухитрились провернуть этот трюк с похоронами?
— Очень просто-с. Владимиру Малицкому было трудно похоронить отца, ему б и на метр земли в Петербурге денег не хватило. А когда отец умер — Юсуповы немедля предложили взять все хлопоты на себя, он и согласился. Да и кто бы на его месте не согласился! Тем более парень был уверен, что за изобретение двигателя ему ещё причитается. Понимал, что дело небыстрое. В результате Малицкого-старшего по документам провели как Евгения Максимова.
— Но на памятнике ведь написано правильное имя?
— Памятник — камень, ваше сиятельство. На камне можно написать что угодно-с. К примеру, на углу моего дома на камне написано: «Релька». Ума не приложу, что сие значит, нет такого слова в русском языке-с, я даже в словарь заглядывал. И, тем не менее, прецедент налицо.
— Ну ладно, — усмехнулся я. — Давайте к делу.
— Воля ваша-с. Итак, сей подложный Малицкий получает отчисления за изобретение новейшего двигателя, а также ещё за дюжину различных технических новаторств, большая часть которых вовсе для нетехнического разума непонятна. Что-то касаемо циклов производства на заводах, не берусь судить, впрочем, тут у меня вся информация, если вам любопытно. — Вишневский положил руку на стопку бумаг у себя на коленях. — Деньги псевдомалицкий получает немалые, однако живёт явно не на широкую ногу. Тратить любит, однако регулярно оказывается, что называется, на мели и одалживается у друзей, коих у него не так чтобы много.
— Ясно. Большую часть денег, значит, получает не он, а Юсуповы.
— И вы совершенно правы-с. Раз в месяц псевдомалицкий приходит к Венедикту Юсупову на благотворительный вечер и оставляет конверт-с.
— Юсупов занимается благотворительностью? — удивился я.
— Занимается-с, — медленно кивнул Вишневский. — По крайней мере, по документам — очень активно занимается. Содержит три бесплатные лечебницы в Чёрном Городе, одну бесплатную столовую. Я не поленился, проехал, посмотрел. Грязь, доложу я вам. Грязь, мерзость и запустение. В одну лечебницу у меня на глазах пытался попасть один доходяга, кашляющий кровью — не пустили под предлогом, что переполнена. Тогда как отчётливо видно, что никакого ажиотажа в действительности нет-с. Всего пара так называемых врачей, да и те больше курят и чай пьют, нежели работают. В столовой же подают жидкий суп на воде — такой, что даже бездомные приходят туда разве что погреться.
— Иными словами, тех денег, что положены по документам, в этих благотворительных заведениях нет, — заключил я, и Вишневский в ответ кивнул.
Я в задумчивости побарабанил пальцами по колену и испытующе посмотрел на юриста. Тот мой взгляд выдержал.
— Насколько весомы доказательства? — спросил я.
— Весьма-с.
— Если дать делу ход? Каковы последствия для Юсуповых?
Вишневский пару секунд подумал,
