Свинцовый вердикт (сокращ.) - Майкл Коннелли

— Простите, вы обвинитель? — спросил он. — С кем я могу поговорить вот об этом?

Голанц встал, приблизился к нему, взглянул на бумажку.

— Это повестка, которой защита вызвала вас в суд. Вы ведь помощник шерифа Столлуорт?

— Совершенно верно.

— Ну, тогда вы пришли куда следует.

— Не уверен. Я не имею к этому делу никакого отношения.

— Вы не были в том доме? Может быть, вы стояли в охранении?

Я видел, что в голове у Голанца уже завертелись колесики, однако, когда он поймет, что к чему, будет поздно.

— Да я вообще спал у себя дома. В тот день я работал в ночную смену.

— Секундочку. — Голанц отошел к своему столу, заглянул в список моих свидетелей.

— Что это значит, Хэллер?

— Что именно? Свидетель в списке указан. Его имя там уже две недели стоит. — Я встал, подошел к перегородке. — Я Майкл Хэллер, помощник Столлуорт, это я послал вам повестку. Подождите в коридоре, я вызову вас, как только начнется слушание дела.

Столлуорт взглянул, надеясь получить какую-то помощь, на Голанца, однако тот уже шептал что-то в сотовый телефон.

— Послушайте, — сказал я, — просто выйдите в коридор, и я…

Но тут секретарь позвал нас в кабинет судьи. Голанц закончил разговор, встал, и мы вместе пошли к кабинету.

Судья сидел в черной мантии за своим столом.

— Присядьте, джентльмены, — сказал он. — Я хочу рассказать вам о случившемся.

Мы с Голанцем сели бок о бок. Стэнтон прикрывал руками лежавший перед ним на столе листок бумаги.

— У нас необычная ситуация, связанная с неправомерным поведением присяжного, — сказал он. — В четверг в мой офис поступило письмо, прочесть которое я смог только в пятницу вечером, после суда. В письме говорилось… впрочем, вот оно. Я уже успел подержать его в руках, а вот вам к нему прикасаться не следует.

Он поднял перед собой письмо, дав нам возможность прочитать его.

Судья Стэнтон, Вам следует знать, что присяжный номер семь — не тот, за кого он себя выдает. Обратитесь в «Локхид» и проверьте отпечатки его пальцев. Он несколько раз побывал под арестом.

Отпечатано письмо было, судя по всему, на лазерном принтере.

— Конверт, в котором оно пришло, вы сохранили? — поинтересовался я.

— Штемпель на нем стоит голливудский. Разговаривать с номером семь я не стал. Посоветовался с коллегами и был готов обсудить все с вами и с ним сегодня утром. Проблема только в том, что присяжный номер семь в суде не появился.

Некоторое время мы с Голанцем ошеломленно молчали.

— Не появился? — переспросил наконец Голанц. — А вы посылали полицейских в…

— Да, я послал домой к номеру семь судебных приставов, и его жена сказала им, что муж на работе. Они поехали в «Локхид», нашли его и привезли сюда. Но только он не был присяжным номер семь. В компьютере седьмой значится как Родни Л. Банглунд, а человек, который просидел две недели на скамье присяжных, — это вовсе не Родни Банглунд. Мы не знаем, кто он и куда подевался.

— И во что все это выливается? — спросил я. — Мы получаем повторное рассмотрение дела?

— Не думаю. Мы вызовем в зал присяжных, скажем, что седьмой исключен из их состава и заменим его кем-нибудь из списка запасных. Тем временем управление шерифа постарается убедиться в том, что каждый из них именно тот, за кого себя выдает, черт бы их всех побрал. Мистер Голанц?

— Обвинение готово к продолжению процесса.

— Мистер Хэллер?

Я утвердительно кивнул. Все складывалось так, как я и хотел.

— У меня появился свидетель из Парижа. Мой клиент пересмотра дела не хочет.

— Хорошо. Возвращайтесь в зал, я выйду через десять минут.

Эллиот набросился на меня с вопросами, как только я приблизился к столу защиты:

— В чем дело? Что происходит?

— Присяжный номер семь не явился на слушание, а судья выяснил, что он — обманщик, — прошептал я.

Эллиот опешил:

— Боже, и что это значит?

— Процесс будет продолжен с другим присяжным, однако предстоит расследование, которое должно выяснить личность седьмого номера. Надеюсь, Уолтер, оно не приведет к вашей двери.

— Но теперь мы не можем продолжать. Вы должны потребовать повторного рассмотрения дела.

Увидев умоляющее выражение его лица, я понял, что в защитника своего он никогда всерьез не верил.

— Судья сказал, что повторного рассмотрения не будет. Не беспокойтесь, Эллиот. Мы победим — открыто и честно.

Секретарь суда призвал всех к порядку, судья поднялся по ступенькам к своему месту.

— Процесс «Калифорния против Эллиота» возобновляется, — объявил он. — Введите присяжных.

Первым свидетелем защиты был Хулио Мунис, внештатный видеооператор-фрилансер из Топанга-Каньон, который в день убийства смог опередить все прочие средства массовой информации. С помощью нескольких вопросов я быстро установил, что Мунис прослушивал из своего дома и из машины полицейскую волну, узнавал адреса, по которым совершались разного рода преступления, вел там съемки, а затем продавал отснятые материалы местным телевизионным компаниям.

— Мистер Мунис, что вы сделали, приехав к дому Эллиота? — спросил я.

— Ну, я увидел, что в патрульной машине уже сидит какой-то подозреваемый, и сразу вытащил камеру.

Я представил суду — в качестве первого вещественного доказательства защиты — цифровую видеокассету, которой Мунис пользовался в тот день, воспроизвел запись с того момента, когда он начал снимать Эллиота, и остановил ее на кадре, который показывал, что мой клиент сидит в машине сзади, справа. Эллиот сидел, наклонившись вперед, потому что руки у него были скованы за спиной и сидеть ему было неудобно.

— Мистер Мунис, позвольте привлечь ваше внимание к крыше патрульной машины. Что на ней написано?

— Там стоит обозначение машины, «четыре-А», или «четыре-альфа».

— Вы узнаете это обозначение? Вы его видели прежде?

— Да, машину «четыре-альфа» я уже видел в тот день.

— И при каких обстоятельствах?

— Я услышал по радио о стрельбе в парке «Малибу-Крик», приехал туда в два часа ночи и провел съемку.

— То есть почти за двенадцать часов до того, как вы снимали происходившее у дома Эллиота, вы вели съемку в парке?

— Совершенно верно.

— И там тоже присутствовала машина «четыре-альфа»?

— Да. Когда около пяти утра подозреваемого наконец взяли, его увезли оттуда на «четыре-альфа». В этой же самой машине. Отснятый там материал тоже имеется на кассете.

— Давайте посмотрим и его, — сказал я.

Голанц тут же встал, внес возражение и попросил о совещании сторон и судьи. Судья подозвал нас к себе, я подошел к его столу, прихватив с собой список свидетелей.

— Ваша честь, — сердито сказал Голанц. — Защита опять преподносит нам сюрпризы. В их материалах ничего не сказано ни о показаниях этого свидетеля, ни о намерении заняться с его помощью исследованием другого преступления.

Я спокойно положил перед судьей список свидетелей.

— Здесь ясно указано, что Мунис даст показания о видео, которое он снимал второго мая, в день убийства. Съемки в парке велись второго мая. Мистер Голанц мог проверить это по имеющимся у него видеоматериалам.

Судья с секунду вглядывался в список, затем кивнул:

— Возражение отклоняется. Можете продолжать, мистер Хэллер.

Я вернулся на свое место, отмотал видео назад и начал воспроизводить его. Съемка велась ночью, поэтому изображение было зернистым. В конце концов на экране появился мужчина со скованными сзади руками, которого усаживали в патрульную машину. Помощник шерифа закрыл дверцу. Камера прошлась по машине, и я остановил воспроизведение. Прикрепленный к камере фонарик освещал крышу машины и человека на заднем сиденье.

— Какое обозначение стоит на крыше машины, мистер Мунис?

— Все то же, «четыре-А», или «четыре-альфа».

— А где сидит человек, которого она перевозит?

— На заднем сиденье справа.

— Он в наручниках?

— Ему сковали руки сзади. Я заснял, как это делалось.

— То есть он занимает в машине то же самое место, которое занимал мистер Эллиот, когда вы снимали его восемь часов спустя?

— Да, верно. Та же самая поза и то же самое место.

— Благодарю вас, мистер Мунис. У меня больше нет к вам вопросов.

Перекрестный допрос Голанц проводить не стал. Опровергать ему было нечего. Мунис покинул свидетельское место, а я вызвал помощника шерифа Тодда Столлуорта.

У вошедшего в зал Столлуорта вид был усталый. Я быстро установил, что в первую смену того дня, когда были совершены убийства, машину «альфа» водил по участку Малибу именно он. Голанц снова внес возражение и попросил о совещании с судьей, подняв перед собой руки с таким выражением, с каким обычно говорят: «Ну что же это такое?» Мне его повадки начинали понемногу приедаться.