Мириал. В моём мире я буду Богом - Моника Талмер

Алекс стал просто невыносим. Сидя за столом, он ковырялся в зубах и рычал в ответ на замечания. Избавиться от него было просто невозможно, и мы могли лишь стараться не оставаться с ним наедине. Он хитро поглядывал на Элли и всячески расстраивал все мои планы относительно неё. Когда я что-то рассказывал, он меня перебивал и старался делал из меня посмешище; когда я уходил, говорил мне в спину всякие гадости, и я чувствовал себя слабым и беспомощным. Элли, конечно же, предпочитала меня, потому что такого Алекса не вынесла бы ни одна женщина на свете, но то ли ей льстило его внимание, то ли ей было просто весело от его шуток (все свои гадости Алекс преподносил в форме шутки, и если бы это не касалось лично меня, я бы тоже весело смеялся), но она практически не старалась как-то меня поддержать.

— Не обращай внимания, Гэл, -говорила она.-Ты же знаешь, что он за человек.

Да, я знал, что он за человек! Знал лучше, чем кто бы то ни было! Но мои нервы начинали понемногу сдавать. Я всё время искал повод поговорить с Элли, но то ли Алекс появлялся не вовремя, то ли моё настроение оказывалось безнадёжно испорчено им.

Однажды я даже предпринял попытки обнаружить виденный мною склеп Керта, правда, сам не знаю, зачем. Взяв связку ключей от всех помещений в Мириале, к которым я имел свободный доступ, я исследовал все кладовые, подсобки и подвалы. Я нашёл бесчисленное множество различных продуктов, запасы спиртного, посуды, инвентаря, замороженные тушки животных, некоторые из которых были мне неизвестны, и ещё массу нужной в хозяйстве всякой всячины. Я обшарил даже библиотеку, чем невероятно удивил и даже всполошил Арнольда. Конечно же, я ничего и никого не нашёл. Не было даже потайной комнаты, от которой у меня не было бы ключей — весь Мириал словно лежал у меня на ладони, открытый моему взору, и как бы говорил: вот он я, смотри, я ничего не прячу, я с тобой честен.

Может, в глубине души я лелеял слабую надежду затащить Алекса в этот склеп и приклеить его там навеки, но я сам понимал смехотворность моего намерения. Но отличие настоящего, цельного Коршунова от моего мрачного и вечно пьяного приятеля Алекса было настолько разительным, что я никак не мог к этому привыкнуть. Мне даже не хватало его тоскливо склонённой головы, мутного взгляда, высокопарных слов и печальной улыбки. Он был трогательно красив красотой принцев — худощавый, стройный, с тёмными вьющимися волосами и высоким лбом, и за его мрачным цинизмом скрывался безнадёжный романтик, кем-то или чем-то раненный в самое сердце. Сейчас же господин писатель, отъевшись и здорово раздобрев, жаловался на второй подбородок и выступающее брюшко. И это существо пыталось унизить меня в глазах Элли, и завоевать её внимание!

Всё это было неприятно. Я боялся его и не мог дать ему достойный отпор, а он всё наглел.

«Господи, Алекс, стань прежним, -молил про себя я, -оставь меня и Элли в покое! И ещё ты так нужен Мерс!»

Им всегда было легко вместе, и когда он был просто Алексом без Керта они часто виделись, и им было о чём поговорить. Без него Мерс чувствовала себя одинокой и несчастной, потому что практически некому было составить ей пару — я был с Элли, Кэмели — с невестой, Клиф появлялся редко, а Рикки занимался лишь её рекламой, а её личная жизнь не беспокоила его вовсе.

Однажды Мерс зашла ко мне в хорошем расположении духа и даже принесла мне подарк — изящную статуэтку мальчика-пастушка с рожком. Я поставил её на полку и поблагодарил.

— Рассмотри внимательнее, -сказала Мерс.-Он похож на тебя.

Сходство было едва уловимое, но всё-таки она была права.

— Где ты её взяла?-Удивился я.

— Мне прислал её в подарок мой поклонник -коллекционер старинных изделий, -ответила она -Двенадцатый век, между прочим.

Я смотрел на бронзового мальчика, затаив дыхание. Чем дольше я смотрел, тем больше мне казалось, что это я сам — такой же овал лица, маленький нос, пухлые губы, такие же пропорции тела. Только волосы были длиннее и причёсаны на прямой пробор, я же всегда укладывал их набок.

— Здорово, Мерс, -прошептал я.-Спасибо твоему поклоннику! Выходит, что раньше жил кто-то, кто был копией меня самого!

— Или ты стал копией плода чьего-то воображения, -ответила Мерс.

Моя гордость разыгралась неимоверно. Приятно, когда кто-то предвидит тебя девять веков назад и даже лепит статуэтку по твоему подобию. Когда я прославлюсь, эта статуэтка будет стоить миллионы, и в наследство своим детям я могу смело оставить лишь её — это обеспечит им безбедную жизнь на долгие годы.

Я обнял Мерс, приподнял над полом и закружил. Она вцепилась в меня и счастливо рассмеялась, по-детски звонко и беспечно, и у меня дрогнуло сердце. Она была сегодня такой счастливой, такой весёлой, что просто не верилось, что она не знает, который час и по вечерам в её комнате не горит свет.

Я положил её на диван и сел в изголовье. Я стал гладить её лицо, шею, волосы, а она продолжала смеяться, словно не могла остановиться. Я наклонился и поцеловал её висок, нежно обхватив ладонями её голову. Она притихла и расслабилась, закрыв глаза, и я стал целовать её лоб, брови, уголки губ. Она была такой знакомой и родной, что я испытывал к ней какие-то братские чувства, и даже целовал я её потому, что просто хотел как-то ей помочь.

Когда я легко коснулся губами её закрытых глаз, она вдруг оттолкнула меня и села.

— Не надо, -сказала она и стала медленно отползать.

Я убрал руки и пожал плечами.

— Прости, -сказал я, -просто… я не думал, что тебе… неприятно.

— Мне больно, -сказала она, -я не хочу так.

— Я понимаю, -сказал я.-Но раньше мы…

— Раньше?! Раньше всё было не так!

Мерс вскочила с дивана и стала напротив, как будто собралась читать монолог на вступительных экзаменах.

— Всё было не так, потому что ты был моим и не уходил…-сказала она с таким чувством, что у меня захватило дух.-Ты оставался до утра и я могла к тебе притронуться, проснуться и увидеть, как на твоё спящее лицо падает лунный свет!

— Мерс!-Ошарашенно пробормотал я.-Господи, ты…

— А когда всё изменилось, я терпела, потому что верила, что скоро всё станет по-прежнему. Но ты…

Меня спас звонок в дверь. Я побежал открывать.

На пороге стоял дежурный по этажу.

— Мистер Джек просит вас немедленно явиться к нему, -сказал он.

— Хорошо, -ответил я, -через минуту буду.

Мерс плакала на диване. Я сел рядом и обнял её. Она подняла голову и попросила:

— Проводи меня домой, Гэл…

— Да, конечно, -встрепенулся я.

Дома я уложил её в постель и она снова выпила таблетку. По крайней мере, я был за неё спокоен. Было жутко наблюдать, как она заученно твердит фразы из своей роли, фразы, выученные мною почти наизусть. Но её дессущности давали ей небольшой отдых от несчастной любви и разбитого сердца, и это объясняло их постоянное присутствие. Такая искусственная шизофрения была ей необходима, потому что её собственная личность, отделённая от привитых ей дессущностей, была одной сплошной кровоточащей раной.

— Простите, Джек, я опоздал, -сказал я.

— Ничего, -ответил он, -я понимаю.

Я присел на диван. Мистер Джек улыбнулся и облокотился на стол. Глядя на его молодое лицо, светящееся добротой и участием, лицо Джека Кеннеди, моего обожаемого кумира, я просто не мог представить, что так много плохого совершается по его воле.

Мистер Джек неодобрительно покачал головой.

— Не суди о том, чего ты не можешь понять, -предостерёг он.-Всё не однозначно.

— Конечно, -сказал я.-Никому не дано постичь истину.

— Истина заключается не в однозначности, как ты ошибочно считаешь, Гэл, а напротив, в многозначительности.

— Много истин?

— Нет, одна -у каждого своя. Однозначность — ни что иное, как признак тупости.

Я восхищённо покачал головой. Слова и мысли мистера Джека были для меня священны, как библия для верующих, как откровение, посланное свыше. Я не мог его судить, не мог спорить. То ли от благоговения, то ли потому, что он мне кое-что обещал… Не судите меня строго, но когда речь шла о моей дальнейшей судьбе, я мог смириться со всем, чем угодно. Я так отчаянно хотел увидеть своё лицо на экране, что мне было ровным счётом наплевать, как это произойдёт. Если бы не мистер Джек, мне бы вовек не справиться с обидой и болью, думая про Дика Стоуна, и неизвестно ещё, как бы могло это всё отразится на моей жизни. Но у меня был мистер Джек, и у меня не было оснований ему не доверять.

«Просто надо немного подождать, -говорил он.-Ещё не время, ты не готов.»

Я вполне мог и подождать и даже вытерпеть всё, что угодно. Мистер Джек всегда держал слово, так говорили все, и я видел воочию результаты. Ну и что, что Мерс спит целыми сутками, а Алекс пьёт в баре, дожидаясь своего Керта? Ведь они сами хотели этого, они дали согласие, сделали выбор. Я самоуверенно полагал, что со мной подобного не случится.

«Достаточно с меня Дика, -думал я.-Я и так едва не поседел. Разве что-нибудь может быть хуже?»