Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Гэблдон Диана

Грею требовалось снарядить погоню и попытаться вернуть Фрэзера в тюрьму по долгу службы, но по правде говоря, он поднял на ноги почти весь личный состав и мотался по окрестностям почти без сна и отдыха не только из служебного рвения. Обязанности сами собой, но гораздо сильнее на него действовало французское золото, дававшее надежду покончить с опалой и проклятой ссылкой. Кроме того, его подстегивала злость и обида на предательство.

Грею трудно было сказать, что злит его сильнее – побег Фрэзера и то, что тот не сдержал слово, или то, что сам он оказался так глуп, что поверил, будто хайлендер – пусть джентльмен – может быть человеком чести, таким же, как он сам.

Но он был ужасно разгневан и твердо решил обыскать каждую оленью тропу этого чертова болота, чтобы загнать Джеймса Фрэзера, как оленя.

На следующую ночь, после утомительного перехода, они вышли с болота к скалистому побережью моря, продуваемому всеми ветрами и обрамленному цепью пустынных островков.

Спешившийся Джон Грей стоял на скале, держа коня за повод, и смотрел на бушевавшее внизу темное море. Ночь, к счастью, была лунная, и в холодном свете месяца мокрые камни казались на фоне бархатисто-темных теней серебряными слитками.

Конечно, более заброшенного и безлюдного места ему в жизни не приходилось видеть, однако он не мог не оценить его дикую красоту особого рода, от которой замирало сердце. Ну, и никакого Джеймса Фрэзера, да и вообще ни следа людей.

– Опусти ружье, болван, – заявил один солдат другому, схватил за руку и с презрением усмехнулся. – Ничего себе каторжник! Что, никогда тюленей не видел?

– А-а-а… нет.

Несколько смущенный солдат отвел оружие и уставился на темные тени на камнях у воды.

Грей тоже никогда не видел тюленей. Теперь он восхищенно за ними следил. С высоты утеса звери напоминали черных слизней. Мокрые шкуры блестели в свете луны; тюлени обеспокоенно задирали головы и, переваливаясь, неуклюже ковыляли по берегу.

Когда он был мал, мать иногда позволяла ему погладить ее плащ из шкуры морского котика, родича тюленей. Он с детства помнил, какой этот мех был мягкий, гладкий и на ощупь теплый. Удивительно, что он достается от таких мокрых и склизких на вид зверей!

– Шотландцы зовут их «силки», – произнес солдат, который не позволил застрелить тюленя, и мотнул головой на лежбище с видом гордого собственника.

– Неужели? – заинтересовался майор. – Знаешь ли ты о них еще что-нибудь, Сайкс?

Обрадованный тем, что оказался в центре внимания, солдат развел руками.

– Не так чтобы много, сэр. Местные рассказывают, что случается, самки силки сбрасывают шкуры и превращаются в писаных красавиц. Если какому мужчине посчастливится и он увидит такую сброшенную шкуру и спрячет, то красавице уж не вернуться в море – и приходится выходить за него замуж. Говорят, из тюлених получаются прекрасные жены.

– По крайней мере, они всегда мокрые, – заметил первый солдат.

Драгуны расхохотались. Их смех отразился эхом от скал, вспугнув птиц.

– Довольно! – громко, чтобы его было слышно за смехом и солеными шутками, скомандовал Грей. – Рассредоточиться! Нужно осмотреть скалы по всему берегу, а главное, выяснить, нет ли внизу какой-нибудь лодки. Видит бог, тут хватит места, чтобы спрятать судно.

Устыдившиеся подчиненные без лишних слов разбрелись по берегу, прочесывали отмели и утесы не меньше часа, устали и намокли, но не нашли ни следов Джейми Фрэзера, ни злосчастного золота.

На рассвете, когда лучи солнца окрасили скользкие камни золотом и багрянцем, драгуны, разделенные на маленькие группы, отправились к дальним скалам. Они залезали на вершины, оскальзывались на каменистых склонах, спускались в ущелья, и все безрезультатно.

На вершине утеса возле костра стоял майор Грей и следил за поисками. От резкого холодного ветра его спасали теплая шинель и горячий кофе, который время от времени подавал ему слуга.

Покойный неизвестный вышел к деревне со стороны моря, и его одежда была мокра от соленой воды. Невозможно понять, скрыл ли Фрэзер от Грея часть признаний бродяги или всего лишь вздумал воспользоваться шансом для собственных изысканий, однако получалось, что он должен был бежать в сторону побережья. Теперь они рыщут по берегу, а ни Фрэзера, ни золота нет и в помине.

– Коли его унесло в ту сторону, думаю я, вы, господин майор, больше его не увидите.

Возле Грея появился сержант Гриссом. Он встал рядом и тоже стал смотреть на то, как волны бьются о камни, шумя и пенясь. Затем сержант кивнул вниз и сказал:

– Это место называют тут «Чертов котел», вода тут и вправду всегда бурлит, как в котелке. Рыбачьи суда часто терпят тут крушение, а погибших почти никогда не находят. Происходит такое, ясное дело, из-за подводных течений и воронок, но местные считают, что несчастных уносит на дно дьявол.

– Надо же, – в задумчивости произнес Грей, разглядывая волны, с шумом пытавшиеся вметнуть к их ногам пену и сразу же отступавшие. – Должен заметить, сержант, мне нетрудно в это поверить.

И майор повернулся к костру.

– Итак, последний приказ: вести поиски до темноты. В случае, если они окажутся безуспешными, с утра двинемся обратно.

Грей пытался, прищурившись, разглядеть что-то в слабом предутреннем свете; его глаза щипал торфяной дым, а суставы ныли от влажности после нескольких ночей, проведенных на болоте.

Обратный путь в Ардсмьюир займет не более дня. С одной стороны, было приятно думать о теплой постели и горячем ужине, а с другой – придется писать докладную записку в Лондон, в которой придется указать причину побега Фрэзера и признавать собственную вину в его успешном побеге.

К подобным размышлениям, и самим по себе неприятным, присовокупилось такое же неприятное бурчание в кишках. Грей жестом остановил солдат, приказал им устроить привал и подождать его и еле вылез из седла.

В стороне от тропы высился небольшой холм, подходивший для того, чтобы за ним спрятаться. Майору требовалось немедленно облегчиться; его желудок так и не смог привыкнуть к шотландской кухне, тем более походной.

Джон Грей отошел к месту, куда не доносились голоса солдат и ржание коней, а среди вересковых зарослей слышались лишь птичьи трели и еле заметные звуки, издаваемые утренним болотом. Под утро сменилось направление ветра, и теперь даже тут, в траве, далеко от берега, чувствовалось дыхание моря. За кустом копошились какие-то грызуны. Было спокойно и тихо.

Сделав свое дело, Грей приподнялся, поднял голову – и встретился взглядом с Джеймсом Фрэзером, который стоял приблизительно в шести футах от него.

Шотландец замер, словно благородный олень, его овевал прилетевший на болото ветер, а в рыжих волосах сверкали лучи утреннего солнца.

Оба они остолбенело вытаращились друг на друга. На какое-то время воцарилось полное молчание, нарушавшееся лишь шумом соленого ветра и трелями жаворонков. Наконец майор поднялся.

– Боюсь, мистер Фрэзер, вы застали меня врасплох, – сухо заметил Грей и, сохраняя всю имевшуюся у него выдержку, принялся застегивать штаны.

Фрэзер, сохраняя полную неподвижность, неторопливо оглядел соперника с головы до ног и обратно. Майор бросил взгляд себе за спину (за ним стояли с мушкетами на изготовку шестеро солдат) и прямо посмотрел в синие глаза шотландца.

Какое-то время они мерились взглядами, а потом Фрэзер чуть усмехнулся.

– Полагаю, это взаимно, майор, – сказал он. – И вы застали меня врасплох.

Глава 10

Проклятие Белой колдуньи

Обхватив руками колени, Джейми Фрэзер сидел на каменном полу пустой кладовки и дрожал. Он тщетно пытался согреться. Джейми насквозь пробрало морским холодом, ему продолжало казаться, что в животе словно вздымаются бурные клочья морской пены.

Конечно, рядом с остальными заключенными – Моррисоном, Хейсом, Синклером, Сазерлендом – ему было бы легче. Не только веселее, но и теплее тоже. Обычно по ночам узники прижимались друг к другу, чтобы по возможности сохранить драгоценное тепло и согреть своим дыханием товарищей по несчастью.