Признания грешницы - Анна Данилова

– Мужем? Надо же, действительно, какая удивительная история!

– Да-да, так все и было. Он забрал меня к себе и хотел удочерить, ему было жаль меня… Я тогда была в ужасном состоянии. Но удочерить меня ему было бы сложно, потому что он не был женат, к тому же у него такая работа, его никогда не бывает дома. И меня удочерила его родная сестра, Ирина. Они все сделали для того, чтобы я жила в семье, понимаете? Очень хорошие люди, мне повезло. Мы жили все вместе в городе, в большой квартире – Марк, Ирина и я…

– Сколько вам было лет?

– Тринадцать, а Марку – сорок пять! Ирине тогда было тридцать четыре, она считалась официально замужем, и меня удочерили. Но ее муж, Георгий, не жил с нами, у него мастерская за городом, он скульптор, и у него своя жизнь, другая женщина… Такие дела…

– Вы вышли замуж за мужчину, который старше вас больше чем на тридцать лет!

– Ну да! Сейчас мне двадцать семь, а ему соответственно пятьдесят девять.

– Лида, вы извините, что я спрашиваю, но раз уж у нас такой разговор… Вы любили его? Иначе как еще можно объяснить такой брак?

– Да! Марк – чудесный! В то утро, когда я вошла в комнату и увидела его… Не знаю, как вам это объяснить… Понимаете, я почувствовала его силу, я поняла, что нахожусь под защитой. Даже живя с мамой, я не чувствовала этого. А Марк, он прекрасный человек, порядочный, очень умный… Да, некоторые считают его слишком серьезным, ведь он прокурор, а это большая ответственность… Но только я знаю, как он умеет смеяться, шутить, дурачиться! Знаю, что многие из нашего окружения не понимают меня, считают, что я вышла за него по расчету, но мало кто знает, что Марк… Как бы это сказать, он не богатый, он честный, и взяток он не берет, как некоторые полагают. Наше благосостояние – это уже другая, отдельная история… Постойте… Вы ведь не местная, не саратовская, иначе бы знали Марка, ну или хотя бы слышали о нем. Марк Рейн, прокурор – его все знают!

– Я уже несколько лет живу за границей, – ответила Наташа, понимая, что Лида, к счастью, оказалась здесь, у Эммы, не из-за Геры, что у нее связана с эти местом своя и тоже, как ни странно, трагическая история, а потому нет смысла от нее что-либо скрывать.

– Да? И где же?

– Там, где вышивают такие вот шали, в Испании!

– Не может быть!

– Я даже подумала, что вы специально заговорили об Испании… – проронила она, чуть не выдав себя и свои опасения по этому поводу.

– И как же вас туда занесло?

– Наверное, так же, как и вас к вашему прокурору. Влюбилась в красивого парня да и поехала к нему. У нас дочка есть, Амаранта. Хотите посмотреть?

– С удовольствием!

Наташа принесла из дома сумку, достала кошелек с фотографией дочки.

– А у нас с Марком нет детей. Это грустно, конечно, но мы не теряем надежды.

Сумка, кошелек заставили Наташу на мгновение перенестись в гулкий аэропорт, самолет, Барселону, затем обратно в аэропорт, железнодорожный вокзал в Москве, купе с мелькающими за окном пейзажами, залитый солнцем Маркс, перед ней возникло сияющее лицо Эммы и измученное, заплаканное личико Геры.

Сейчас, когда в доме появилась Лида, когда есть кому присмотреть за хозяйством, Наташе незачем больше оставаться здесь, ей нужно срочно отправляться в город, найти Дину Робертовну, а там найти способ встретиться с Герой и действовать по обстоятельствам.

Наташа позвонила Эмме, рассказала о приезде Лиды. Эмма обрадовалась, но и удивилась, что Лида не предупредила ее о своем приезде.

Лида, находящаяся во время звонка рядом и слышавшая из-за громкого звука телефона практически весь короткий разговор Наташи с Эммой, сказала:

– Я хотела сделать сюрприз.

Наташа, недолго думая, протянула ей свой телефон, желая убедиться, что Лида на самом деле та, за кого себя выдает. Все эти подозрения никогда бы не возникли, если бы не история Геры, если бы не убийство Рыбина.

И надо же было такому случиться, что даже Лида, случайно оказавшаяся в доме Эммы именно сейчас, как бы мимоходом упомянула фамилию Рыбин в связи с санаторием. Все несчастья людей крутятся вокруг семейства Рыбиных!

Эмма отпустила Наташу, сказав, что в доме останется Лида, которой полностью можно доверять. Сказала это приглушенным голосом, понимая, что ее могут услышать. И просила передать Лиде, что она будет дома примерно минут через сорок.

Наташа собралась, тепло попрощалась с Лидой:

– Ну, мне пора. Приятно было с вами познакомиться, Лида. Желаю вам счастья и деток!

– Спасибо, это как раз то, что мне нужно! Наташа, мне бы хотелось сделать вам подарок. Я вижу, как вам понравилась эта шаль… Вот, возьмите ее! – И она, сняв с себя драгоценную шаль, набросила ее на плечи Наташе.

– Лида, я не могу принять ваш подарок, это очень дорогая шаль…

– Ничего, я куплю себе еще. Мы так быстро расстаемся, я не успела рассказать вам еще кое-что из своей жизни. Возможно, когда-нибудь вам расскажут о моем муже, моей семье, наверняка скажут, что я вышла замуж по расчету и все такое. Так вот, все это будет ложью. Те деньги, которые у нас есть, достались мне в наследство от отца, он был крупным бизнесменом, жил в Москве… И тот дом, в парке, в котором мы сейчас живем с Марком, куплен на деньги моего отца. Вот такая моя история.

– Тогда позвольте и мне сделать вам подарок.

С этими словами Наташа сняла с себя сережки и цепочку с кулоном с розовой эмалью.

– Тоже на память об этом дне, об Эмме…

Женщины обнялись, Наташа никак не могла избавиться от чувства какой-то недосказанности, словно встретились два человека, которым было что рассказать друг другу, словно эта встреча была предопределена, не случайна, но они не воспользовались этим и как-то быстро и неловко расстались, зацепив друг друга памятными подарками.

Лида проводила Наташу до такси, бросила на нее долгий взгляд, как если бы хотела сказать, что они расстаются не навсегда, что они еще встретятся. А еще Наташе показалось, что она хочет у нее попросить прощения. Или сказать что-то очень важное…

Машина немного забуксовала в мягкости песчаной дороги рядом с домом, потом выбралась на твердую поверхность и покатилась прочь от леса, от пригревшегося на солнышке залива, от тенистых влажных ив, от кровавых картинок, которые нарисовались в ее воображении после рассказа Лиды.

Поговорив с водителем разбитого «Жигуля» с черными шашечками на пыльных красных боках, Наташа попросила отвезти ее в областной центр. Тот, глядя в окно, выдал завышенную цену, но она согласилась.

По дороге остановились на выезде из Маркса, чтобы купить у жарящихся на солнце перекупщиков копченую рыбу, подвешенную крючками на деревянных перекладинах и пылящуюся прямо на обочине трассы.

Наташа открыла сумку, чтобы достать кошелек, увидела упакованную в прозрачный пакет шаль, подарок Лиды, и вспомнила, что в одном из отделений сумки у нее лежит сафьяновый мешочек с испанским серебром – подарок для Эммы. Окорок и все остальное она отдала сразу же, как приехала, а про серебро забыла.

– Едем обратно, – сказала она водителю, упаковывая завернутую в грубую бумагу рыбу в пакет и укладывая рядом с собой на сиденье. – Я кое-что забыла там, в доме. А потом обратно, в город, я хорошо заплачу.

– Любой каприз за ваши деньги, – широко улыбнулся, показывая желтые зубы, грязненький водитель.

Примерно за пятьсот метров до дома машина сломалась. Хозяин развалюхи с уверенностью заявил, что ремонт займет не более получаса. Наташа сказала, что пешком дойдет до дома и надеется, что ей не придется выбираться отсюда пешком или вызывать другое такси.

– Сделаем все в лучшем виде!!!

Только приблизившись к дому Эммы, она заметила за кустами сирени и елями «Фольксваген» Эммы. Вот и отлично! Она отдаст ей подарок прямо в руки!

Наташа прибавила шагу, в кожаные мокасины набивался песок, потом появилась утрамбованная, поросшая жухлой травой тропинка, которая и привела ее прямо к крыльцу. Она хотела было уже открыть тяжелую дверь, как вдруг услышала голоса, они раздавались с другой стороны дома, куда выходили окна кухни. Там были густые заросли молодой черешни.

Наташа сделала несколько шагов и остановилась. Любопытство заставило ее затаить дыхание и прислушаться. Голоса принадлежали Эмме и Лидии.

– …да ты не рви эту, она еще желтая…

– Розовая! Конечно, кисловатая, но все равно вкусная. Я вообще люблю черешню, у нас с мамой не было сада, мы ходили за черешней в старые колхозные сады, там собирали, а потом варили компоты на зиму. И рвали их знаешь как? Я забиралась наверх, ломала ветки и сбрасывала вниз, а мама, сидя в траве, обирала ягоды, складывала в корзинку.

– Да, жаль твою маму, я ее очень любила. Между прочим, это она меня готовить научила, у меня целая тетрадка с ее рецептами сохранилась.

– А я не очень-то люблю готовить… Эмма, послушай, я не просто в гости приехала, у меня к тебе дело. Важное. Ты даже представить себе не можешь, насколько оно важное. Я и не звонила тебе, мало ли, может, кто прослушивает…