Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

Нервы у меня были на пределе. Ну и глухомань! Сгину — ни одна живая душа не найдет.

— Мой долг — дать тебе совет, друг: возвращайся подобру-поздорову, пока не поздно, — мрачно сказал Тадж.

— Ого, уже и долг? Какой ты строгий.

У Таджа сегодня выдался трудный день в непривычных условиях, и чрезвычайная ситуация заставила его раскрыться неизвестными мне гранями. Сейчас его наверняка встревожил несчастный орел, приколоченный к изгороди: Тадж опасался за мою жизнь. Я и сам уже за нее опасался и всерьез подумывал, не повернуть ли назад подобру-поздорову, пока цел. Но тут вдоль дороги вновь потянулась изгородь, а ведь до этого долгое время мимо тянулись неогороженные леса и холмы. Вскоре изгородь закончилась проволочными сетчатыми воротами, а над ними торчал вырезанный из кровельного железа силуэт совы со стеклянными глазами. Считай, указатель фермы «Совиный ручей»». Я вышел из автомобиля, открыл ворота, Тадж плавно вкатил внутрь, я прошел за ним и затворил ворота. Сев обратно в автомобиль, я настроил свою инфокарту на частоту служебного «СОС», хотя и понимал, что затея это пустая. Потом переложил пистолет обратно в кобуру.

Дорога шла через густой подлесок. В нескольких сотнях метров впереди виднелся ручей. А чуть выше на склоне холма сквозь заросли проглядывал ветхий одноэтажный домишко. К нему и вела дорога.

— Я остановлюсь тут, — Тадж резко затормозил перед ручьем.

— Тадж, не хочу я оставлять тебя одного по эту сторону ручья. Тут до проселка всего ничего.

Откровенно говоря, мне не улыбалось подходить к дому на своих двоих. Фермеры обыкновенно держат собак и спускают их на незваных гостей.

— Держи прямо посреди дороги. Курс вон на ту колею, — посоветовал я. — Переберешься, не волнуйся.

— Я должен заявить официальный протест. — Тадж снова удивил меня. — В мою программу такие фортели не входят. Я не справлюсь.

— Хорошо, Тадж, учту на будущее, а сейчас, в виде исключения, уступи мне. Видишь, кто-то же тут смог проехать на машине, и ты проедешь.

Тадж послушно двинулся с места, сполз с бережка, с плеском вкатился в ручей, отчаянно забуксовал. Рывок, еще рывок, колеса вращаются вхолостую. Но вон он снова нашел сцепление с дном. От сердца у меня отлегло. Прорвемся! Зря Тадж упирался и ворчал, он прекрасно справляется.

Под днищем автомобиля что-то зловеще заскрежетало и громыхнуло. Его передний бампер стукнулся обо что-то твердое. Тадж попал в яму! Мотор заглох.

Проклятье!

Я попытался запустить мотор. Безрезультатно. Распахнул дверцу, шагнул прямо в ручей. В салон автомобиля хлынула вода — мы завязли прямо посредине ручья. Вода в салоне поднималась все выше, я поспешно распахнул дверцу с другой стороны. Теперь ручей протекал через салон Таджа насквозь. А сам Тадж молчал.

На сердце у меня лежал камень. Эх, приятель, приятель… Не скучай, не тускней, дуди веселей — так мы с тобой говорили?

Теперь отступать некуда. Я выбрался на противоположный берег и зашлепал к дому.

Что-то знакомо щелкнуло.

Я замер как вкопанный.

— Руки вверх. Так, медленно повернулся ко мне. Предупреждаю: без фокусов, не то башку снесу.

Голос звучал неприязненно, но хладнокровно. Я послушно поднял руки, медленнно развернулся. Сбывались мои худшие опасения насчет этой работенки. Сбывались одно за другим. И, между прочим, очень может быть, что худшее, конечно, впереди.

Она целилась в меня из винтовки. Уверенно и умело. И стояла очень грамотно — ее прикрывали деревья.

— Жанин Шау?

Высокая, сухощавая, с короткими седыми волосами. Одета на фермерский лад: войлочная шляпа, потертые кожаные штаны поверх разбитых башмаков. У ног ее сидела рыжеватая пастушья собачка и смотрела то на хозяйку, то на меня. Ко мне даже морду не повернула.

Женщина шагнула вперед, целя мне точнехонько в грудь. Что ж, винтовкой она явно владеет. Вот у кого Пери точно бы попросила помощи и приюта. Видно было — Жанин человек надежный, за себя и близких постоять умеет.

— Оружие покажи. Медленно.

Я показал.

— Кобуру сними и брось мне под ноги.

Когда я повиновался, она подняла ее, вытащила пистолет, разрядила и сунула в карман. Закинула винтовку за плечо. Потом вытянула шею, чтобы как следует разглядеть Таджа, увязшего в ручье. Над головой у нас поскрипывали на ветру деревья. С океана в сторону гор надвигалась буря — недаром же над водой весь день сгущались тучи.

Рассмотрев Таджа, Жанин покачала головой. Потом прищурилась и сказала:

— Похоже, ты тут уже обзавелся друзьями-знакомыми. Рассказывай.

— Я разыскиваю Хьюго Катон-Чешира и Пери Альмонд.

Она вскинулась.

— Ты отец ребенка?

— Нет, его отец нанял меня для поисков. Вернее, его отец с матерью.

— Как-как?! — Вид у Жанин был ошарашенный. Что ее так поразило?

— Родители Хьюго, — терпеливо объяснил я, — наняли меня, чтобы я отыскал их ребенка. Пери забрала младенца и сбежала, а почему — неизвестно. Она служила у них няней. Жанин, поймите: если вы расскажете, где Пери, то поможете не только родителям ребенка, а еще и самой Пери и беззащитному младенцу. Вы же не хотите, чтобы ее взяли и судили за похищение? И сами не хотите вляпаться по этому делу. Как вы уже поняли, я не из полиции, но, если Хьюго не найду я…

Жанин глянула на собаку, потом снова на меня. Интересно, собака — щенок или просто карликовая, вроде Плюша? А может, новая разработка генетиков — До Старости Щенок? Такие вроде бы уже появились. Мысли у меня разбегались и думал я совсем не о том, о чем надо. Вот, например, о щенках и котятах, которые оставались таковыми на всю жизнь. Их заводили те, кто не желал иметь дело со взрослым животным, а предпочитал, чтобы котенок или щеночек оставался игривым и умильным, не менялся и не рос.

— Так Пери Альмонд у вас?

— Я не говорила, что она у меня.

— Но вы ее видели, и ребенка тоже. — Я осторожно подался вперед и протянул Жанин инфокарту.

Жанин бегло просмотрела мои данные, потом снимки Пери, Хьюго и самих Чеширов. Вернула инфокарту мне.

— Гос-с-споди… — раздраженно вздохнула она. — Ладно, идем со мной. — И решительно зашагала к дому. Она была сама не своя от гнева. Что же ей наговорила Пери? Наврала, не иначе. Пери невыгодно сознаваться, что она похитила хозяйского младенца.

У крыльца Жанин замедлила шаг.

Я гнул свою линию.

— Вы ведь понимаете, одно дело — помогать молодой женщине, вместе с ребенком попавшей в беду, а совсем другое — похитительнице.

— Не дура, сообразила уже, — прошипела Жанин. Поднялась по ступенькам и жестом остановила меня, милостиво перейдя на «вы»: — Ждите здесь. Хотя сбежать тут все равно некуда.

Вернулась она буквально через минуту. Лицо ее потемнело от гнева.

— Что такое? — осторожно спросил я.

— Забрала все свои шмотки. Похоже, уже свалила. Спугнули вы ее, вот что! Допрыгались. — Отрывисто сообщила она, зло сверкая глазами.

«Только не это! — мысленно взмолился я. — Неужели Пери была тут, а я ее упустил?»

Жанин что-то прикинула.

— Ладно, я знаю, где она может быть. Сходим проверим. Но только — чтоб ни звука, на цыпочках, ясно?

Я кивнул.

— Силой ни к чему не принуждайте, все одно не получится, — наставляла она меня. — Сами знаете, она при крыльях, если что — мигом упорхнет, и ищи-свищи. Поэтому только уговорами! Не спугните. Не то будете сами вашу рухлядь из моего ручья на горбу тащить, ясно?

Ох, про Таджа-то я и забыл. Сколько он вообще выдержит в ручье, с мокрым салоном? Что с ним станется, пока я разговариваю с Пери? И как, черт подери, мне добираться обратно в Город — на своих двоих?

Легким упругим шагом Жанин пустилась по тропинке в чащу леса и молча поманила меня за собой. На плече у нее висела винтовка, собака трусила следом. Я двинулся за Жанин, стараясь ступать как можно тише. Берег ручья здесь порос густым лесом. Мы шли по течению, уходя все дальше от дома. Через четверть часа добрались до места, где ручей впадал в реку. Ее буровато-зеленые волны журчали по каменистому дну. Жанин повела меня по плоским камням на тот берег. Она некоторое время изучала следы на песке, сосредоточенно нахмурившись.

— Пери была здесь. Так что мы на верном пути.

Я и сам увидел на белом песке след крошечной ступни, перышки и бороздку, прочерченную, видимо, краем крыла.

Жанин побродила вокруг, деловито осматривая заросли, потом вернулась и сказала:

— Плохо дело. Следы ведут к Мшистому утесу. Похоже, она решила улететь.

Жанин протянула мне раскрытую ладонь. На ней, переливаясь сапфировым и изумрудным, лежало перо.

Мы двинулись вверх по крутому склону, прочь от реки. Несмотря на ежедневные пробежки, я запыхался, сердце колотилось где-то в горле, бок немилосердно кололо. Когда остановился перевести дух, у меня свело икры. Рыжий щенок промчался мимо меня галопом, вернулся, попрыгал, убежал — радовался от души.