Прощение - Жаклин Митчард

Я была так напичкана знаниями, что ощущала себя этаким пончиком с морковно-пряной начинкой – с виду вроде бы и лакомство, но вряд ли съедобное.

Как только мы определились с датами экзаменов, я начала ходить в школу, где преподавал папа. Я ходила туда два раза в неделю. Пока я «догрызала» гранит науки, я по-настоящему изгрызла шесть карандашей.

Мы ждали результата.

– Ронни, я уверен, что ты блеснешь, – успокаивал меня папа.

Я сказала:

– Папа, в тестах были слова, например «превентивность», которых я никогда в жизни не слышала. Чтобы выполнить задание, мне надо было учить латынь. Я написала, что это от слова «предупреждать».

– Ты правильно догадалась, Ронни. Превентивность означает предупреждение событий, которые могут иметь место в случае, если проигнорировать их причины.

Папа изо всех сил старался подбодрить меня.

Поскольку я еще не достигла положенного возраста, результаты тестов прислали на имя моих родителей. Когда конверт, наконец, уже был у нас дома, мне пришлось сидеть как на иголках, дожидаясь прихода папы. Как только он распечатал письмо, я увидела по его лицу, что у нас есть повод для праздника.

Я получила 1500 баллов по общей серии тестов и 34 балла по тесту на аттестат, что можно было считать блестящей победой.

– Неплохо, – только и вымолвил мой отец, но я видела, что он весь сияет.

– О Ронни, моя дорогая! Моя самая умная, самая красивая девочка! – воскликнула мама.

– Ронни, вперед, вперед, – вставил свое слово Рейф.

Мы засмеялись. Мама настояла, чтобы мы позвонили бабушке. Та отозвалась с другого конца провода:

– Вероника, ты меня не удивила. Ты создана для того, чтобы выживать.

С того самого лета я все время возвращалась к мысли покинуть дом и сейчас решила, что подошло время поговорить об этом.

– Я тут думала, – начала я, – что могла бы поступить не только в местный университет. С такими результатами тестов можно попробовать подать документы и в другие вузы.

Мама посмотрела на меня встревожено.

– Далеко отсюда? – спросила она.

– Возможно, – решилась я. – Мне так понравился океан.

– Но ты поступаешь в колледж не для того, чтобы любоваться природой, – возразил папа. – С другой стороны, нет ничего страшного в том, чтобы стремиться побывать и в других местах. Я бы не стал предлагать Беркли, но есть Йелль.

– Йелль? – воскликнула мама.

– Я получу грант на обучение, – сказала я ей. – Потом, у меня еще много времени и я могу поработать. Подкопить денег.

– Ты не сможешь накопить денег, нянча детей и убирая в доме Сассинелли, если метишь в университет такого уровня, – решила мама.

– Я думала о том, чтобы поучиться на ассистента врача неотложной помощи. Я бы поработала немного, пока мне не исполнится девятнадцать.

– Я нижу, что ты уже думала об этом, – заметил папа.

– Но это того стоит, папа. В городах специалисты на «скорой помощи» зарабатывают не меньше двадцати тысяч в год. К этому можно прибавить мои сбережения, и даже если мне придется копить дольше, чем другим...

– А профессия врача тебя привлекает как красивая идея или ты чувствуешь к этому призвание? – прервала меня мама.

– Я знала, что стану врачом, еще с детства. Я знала это с тех самых пор, как Беки обожгла руку.

– Это совсем не просто – иметь такую сложную профессию и воспитывать детей.

– Но другие справляются, – ответила я. – Пусть у меня будет не так много детей, но мой муж будет помогать мне, и мы можем; работать посменно.

– Ничего себе! – воскликнул папа. – Ты даже и это предусмотрела! Но если жена в семье зарабатывает больше, обеспечивая всех, то не унизит ли это мужчину?

Я посмотрела папе в глаза.

– Нет, если он будет таким, как ты. Он не отвел взгляда.

– Знаешь, я думаю, что ты права.

Спустя несколько месяцев, как только потеплело, мама выдвинула идею, услышав которую я чуть не упала. Она касалась моего шестнадцатого дня рождения. Мама решила устроить танцы. Для меня.

Как будто я готовилась к балу невест. Конечно, с ее стороны это было очень мило и неожиданно. Все это не в ее стиле. Вообще противоречило стилю жизни нашей семьи в последние годы. Я знаю, что мама хотела наверстать... прошлое. Восполнить те дни рождения, когда я получала пальто, заказанные по почтовым каталогам, молчание, в которое мы все погрузились, а тем временем детство небрежно помахало мне рукой, оставив меня растерянной тринадцатилетней девочкой. Наверное, мама хотела наградить меня за такие хорошие результаты в школе. Это было поощрение и за учебу, и за то, что я «не подвела»: готовила, меняла ребенку подгузники, убирала в доме, утюжила папины рубашки, часами искала в Интернете то, что другим преподавали, то есть фактически около двух лет занималась самообразованием, самостоятельно находя тесты, самостоятельно выполняя их и самостоятельно отсылая. У меня сложилось впечатление, что мама словно просыпается после долгой комы или сна. Она начала отвечать на вопросы, сначала просто реагируя на звук чужого голоса, а потом вставая с постели, а потом начав ходить. Было так странно видеть ее напевающей какую-то мелодию, замешивающей тесто для пирожков. Когда случался такой хороший день и она появлялась на кухне красиво одетая и с прической, я чуть не подпрыгивала от неожиданности.

Ее выздоровление сопровождалось маленькими шагами вперед. Она начала участвовать в жизни общины, но не только занимаясь вязанием шапочек, которые она мастерила не глядя. Она сшила одеяла для младенцев и красивое свадебное покрывало для одной из племянниц моего папы, у которой муж умер много лет назад и теперь она снова собралась замуж. Мама выезжала даже в город, в центр, где распределялась еда для нуждающихся. Иногда она по-прежнему могла оборвать себя на фразе, когда ее взгляд падал на сарай, но после этого она не застывала напряженно и не выходила из комнаты, чтобы спрятаться под горой одеял, а начинала плакать. В слезах она находила утешение. Мама плакала и гладила рукой те наброски портретов Беки и Рути, которые сделала накануне похорон. Папа сделал для них рамки и повесил на стену. Когда появлялся папа, она целовала его. Было видно, что у него словно камень с души свалился. Папа перестал каждую ночь мерить шагами комнату. Иногда я слышала, как он плачет в кухне. Я слышала приглушенные рыдания, которые он, большой и сильный мужчина, не мог сдержать. Мама заходила к нему со словами: «Лонни...», брала его за руку и уводила в спальню.

Они потихоньку возвращались к нормальной жизни, и я надеялась, что тоже приду к этому. Я убедила себя, что период скорби остался позади и мою душу будут тешить сладкие воспоминания о том, какими были наши маленькие принцессы. Если бы все шло как шло, возможно, случилось бы именно так.