Брат - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Павел еще немного помялся.
— Ну ладно. Раз ты такой неугомонный… Только имей в виду: я тебе ничего не рассказывал, я не знаю ничего о твоих намерениях и вообще, если мне тебя покажут, я заявлю, что вижу тебя в первый раз, и кто там у тебя брат, понятия не имею. Договорились?
Я кивнул.
— Помнишь, в 91-м ты поехал на юг отдыхать?
— Ну… да, помню, — это был неожиданный заход. Но что-то насчет юга в памяти действительно было. — Я тогда только вернулся, а через несколько дней мне уже повестку принесли, и я в армию ушел.
— Вот и вспомни, — участковый наклонился надо мной, — брат в эти несколько дней был спокойный и веселый? Или что-то было не так?
Я порылся в Вовиной памяти.
— Не совсем, — признал я. — Он все время казался каким-то смурным. Но у него был бизнес — овощами и фруктами торговал, плюс мастерскую открыл по ремонту разной техники. Мы тогда как раз в Питере жили. Но я его спросил — чего, мол, такой хмурый, он отмахнулся: да так, дескать, бизнес немножко просел, ерунда, рабочие моменты и все наладится.
— Так вот слушай, что это была за ерунда, — Паша сложил руки за спиной и начал расхаживать по кабинету. — Как ты понимаешь, к тому времени самой престижной профессией у нас окончательно стала профессия рэкетира. Ну, когда ты продал соседу старые часы за сто рублей — это их, конечно, не интересует, не тот уровень. Но с определенной планки доходов от них уже не отвяжешься. Вот и к твоему Сергею пришли амбалы с убедительным предложением — мол, платишь по-хорошему, и никаких проблем ни с нами, ни с другими.
— А он что?
— А что он? Ты своего брательника, что ли, не знаешь? Послал их куда подальше да и все. Причем послал очень грубо. Не понял, видимо, всей серьезности. А те такого не прощают. Подослали к нему гамадрил покруче уже с наездом — чтоб его мастерскую разгромить. Только Серега твой, видимо, их уже ждал — и подговорил знакомого из палатки напротив, чтоб, как увидит, побежал и в милицию позвонил. Тот так и сделал, причем страху нагнал — вроде тут уже резня, драка на весь квартал… В итоге на этих рэкетиров приехал не наряд, а целый автобус ОМОНа. Скрутили, бока помяли — все как положено. Потом, конечно, отпустили — у этих быков там тоже все схвачено — но где-то сутки им в КПЗ посидеть пришлось. А за эти сутки Сергей Данилов оперативно закрыл свои точки и уехал жить сюда, в тот дом, где в итоге и…
Эх… Участковый спокойно и открыто рассказывает, что они не расследуют преступления, что у бандитов схвачена вся «верхушка» силовых структур… Как будто речь идет об обыденной вещи вроде цены пирожков на вокзале. Как-то все сладко, да гладко у этого мента складывалось. Никто бы такой шорох не стал наводить из-за мелкого комерса. И крышевать беспредельщиков рэкетиров так-то никто бы не стал тоже. Но я внимательно слушал.
— Но это еще не конец, — Павел продолжал расхаживать по кабинету. — На какое-то время он действительно от тех бандюков избавился и даже открыл здесь аналогичный бизнес. Дочка у него родилась как раз… Наверное, думал, что новую жизнь начал, не знаю. Я бы побоялся ребенка заводить в таких условиях. Ну, а потом к нему приехали гости из Северной столицы. Как ты понимаешь, не сильно дружелюбно настроенные. И доходчиво ему объяснили: сдавать в ментовку уважаемых людей — в натуре не по понятиям, за такое мочат без вариантов. Но его характер оценили и потому предлагают сделку: он им платит отступные, а они в ответ забывают о его существовании. И все бы было ничего, только сумму ему назвали такую, что даже если бы он продал все, что у него есть и занял еще столько же — вряд ли бы ему удалось покрыть даже десятую часть.
Участковый поставил на стол две чашки, бросил в каждую по пакетику с заваркой и включил электрочайник.
— В общем, выхода у него не осталось, и он, честно говоря, сделал самое глупое, что можно сделать в такой ситуации — пошел писать заявление в милицию. Было это в пятницу после обеда. В субботу, соседи сказали, он жаловался на каких-то телефонных хулиганов, которые весь день ему названивали, мешая ребенку спать, а он не брал трубку и в конце концов даже телефонный шнур из розетки выдернул. Ну а в воскресенье утром… ты уже сам знаешь.
Я прихлебывал чай и переваривал услышанное.
— Не лезь, Вова, в это дело, — тихо и грустно произнес участковый. — Ей-богу, не лезь. Живешь себе спокойно — и живи. Скорее всего, на тебя им по барабану, иначе бы давно нашли. Да и взять с тебя нечего, кроме здоровья. Полезешь — худо кончится. Сам видишь — им даже бабу с ребенком зарезать, как тебе бычок выкинуть. По кускам найдут — никто даже опознавать не будет.
Мы снова помолчали.
— Говорят ты хотел к нам на работу устроиться? — грустно улыбнулся Паша. — «По звонку»… Неужели ты еще не понял: на любой твой звонок у них свой найдется. Даже если бы у них денег было еще на десять штатов — тебя бы все равно прокатили. Они же пробивают фамилию, родственников. Ты еще на собеседование не успел прийти — а там уже про тебя все знают: кто, что, зачем. Они сразу смекнули: идешь в органы — значит, полезешь в эту историю, полезешь — значит, докопаешься, а докопаешься — мстить начнешь. Тут, знаешь, дураков нет самим себе геморрой выращивать.
Паша помолчал и тихо добавил:
— А главное — «на той стороне» не поймут…
Глава 13
2 февраля 1994 года
После встречи с участковым, я бродил по городу, прокручивая сказанное Пашей. Интересный таки расклад. Больно темная история получалась, в 90-х хоть и было полно отморозков среди обычной пехоты, но вряд ли бы такие действия своих низов поддержали реальные авторитеты. Никто бы не отдал команду убивать без всякой выгоды, не задумываясь, целую семью. Слишком мал размах моего покойного братца в бизнесе, чтобы вот так беспределить. А узнай о таком беспределе, никто не стал бы прикрывать убийц, заминать дело. Ментам бы не сдали, но и в следствие не
