Расцвет русского могущества - Иван Забелин

Арабы рассказывают, что еще около 880 года русские приходили в устье реки Джурджан, воевали и были все побиты; что через 30 лет они снова приходили туда же на 16 кораблях, успели произвести опустошения, грабежи и убийства и были тоже побиты или взяты в плен. Это случилось в 909–910 годах. Вскоре после этой второй неудачи русь собралась в таком количестве и произвела повсюду такое мщение, о котором рассказывали, что это было первое вражеское нашествие на мирный Каспий, никогда до той поры не испытавший ничего подобного.

Об этом походе оставил довольно обстоятельный рассказ араб Масуди, почти современник происшествия. Время похода относят к 913–914 годам, когда были усмирены древляне и Игорева дружина могла свободно располагать своими силами.

Из Киева к устьям Волги на кораблях в то время чаще всего плавали вниз по Днепру и по Черному морю, оно же и Русское море, говорит Масуди, ибо оно принадлежит русским и никто, кроме них, руссов, не плавает по нему. На этот раз Русь скопилась в пятистах кораблях, в каждом по сто человек. Обогнув Таврический полуостров[106], она пришла в Боспорский (Керченский) пролив, где хазарский царь держал сильную стражу и никого не пропускал в свои земли. И теперь еще по всему Таманскому полуострову на видных и высоких местах встречаются следы старых городков, иногда сложенных из камней, выбранных от древнегреческих городищ и даже надгробных памятников. Несомненно, что с этих вышек наблюдали по морю во все стороны и хазары. Внезапный приход руси в таком множестве кораблей наделал бы, конечно, большую тревогу и потому естественно предполагать, что этот поход заранее, по уговору, был уже известен хазарам.

Масуди говорит, что руссы, прибыв в пролив, послали просить хазарского царя, чтобы пропустил их на грабеж в Хазарское море, а они за то отдадут ему половину всей добычи. Царь согласился. Руссы прошли Боспор и Азовское море, вошли в устье Дона и поднялись до перевала в Волгу, вероятно, до самого хазарского Саркела, вблизи теперешней Качалинской станицы. Здесь они точно так же, как Олег, должны были перевести свои корабли на колесах в Волгу. Вниз по реке до ее устья или до хазарской столицы было уже недалеко. Переехав в море, корабли распространились отрядами по всем его богатым прикавказским и закавказским берегам, от Баку, или Нефтяной страны, и до Астрабада. «Руссы проливали кровь, брали в плен женщин и детей: грабили имущество, распускали всадников для нападений, жгли села и города». Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили. С древнейшего времени не случалось им даже и слышать, чтобы враг когда-либо нападал на них в этих местах. Приходили сюда только корабли купцов да лодки рыболовов.

Разгромив эти мирные и богатые берега, руссы отошли к Нефтяной земле и поселились на отдых на разбросанных против нее островах. Тогда, опомнившись от удара, жители вооружились, сели на корабли и купеческие суда и отправились к островам. Но руссы не дремали и встретили врага таким отпором, что тысяча мусульман были изрублены и потоплены. Многие месяцы руссы оставались на море полными хозяевами. Никто из тамошних народов не осмеливался подступить к ним; все, напротив, в большом страхе только укрепляли береговые места и ежеминутно ждали их прихода. Наконец, обремененные добычей, они ушли. Приплыв к устью Волги, руссы послали хазарскому царю обещанную половину грабежа. Узнали об их возвращении все мусульмане хазарской столицы, особенно гвардия, и стали говорить царю: «Позволь нам отомстить, ведь этот народ нападал на наших братьев, мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей!» Не мог отговариваться хазарский царь и поспешил только известить руссов, что мусульмане поднимаются на них.

Мусульмане собрались побить руссов при входе их в город. С мусульманами много было и христиан, живших в хазарской столице. Всего собралось около 15 тысяч на конях и в вооружении. Как только завидели враги друг друга, руссы тотчас вышли из судов и началась битва, которая продолжалась три дня. Однако Бог помог мусульманам и руссы были разбиты: кто был убит, кто утоплен. Тысяч пять из них спаслось и убежало вверх по Волге; но и там буртасы-болгары всех побили. Сосчитано убитых мусульманами по берегу хазарской реки около 30 тысяч. Сколько воротилось отважных мореплавателей домой, неизвестно. Но нет сомнения, что кто-нибудь принес же на родину весть о том, какими ручьями русской крови обагрились берега и самый поток Волги. А кровь русская нигде даром не пропадала.

Верны или неверны указанные цифры, но они свидетельствуют одно: что Русь в этом походе была очень несчастна и возвратилась домой не только без добычи, но, быть может, действительно только в незначительном остатке спасшихся бегством героев.

Вслед за этим несчастным подвигом на Русскую землю впервые пришли печенеги. Могло случиться, как и действительно бывало, что эти степняки слышали о несчастном конце русского похода и приблизились к русским землям, дабы воспользоваться обстоятельствами. Они в то время передвигались из-за Волги по следам венгров и, подобно всем кочевникам, имели обычай нападать на неприятеля врасплох, когда не оставалось дома защитников земли. Игорь умирился с ними и они прошли дальше к Дунаю в помощь грекам, призывавшим их на болгар.

Если мы припомним, как были призваны греками авары для укрощения днепровских же и дунайских славян, то можем заключить, что для тех же целей были вызваны со своих мест венгры, а потом и печенеги. Очень хитрая, но близорукая политика византийцев всегда старалась натравливать своих врагов друг на друга. И особенно Византия боялась, когда оседлое население устраивалось в независимое государство, когда у варваров заводились единство и порядок, порождавшие неминуемое народное могущество. В таком могуществе в это время находились соседи византийцев – болгары. Из опасения перед их завоеваниями греки и заводили дружбу с кочевниками, которых вообще нетрудно было привлекать к переселениям и к занятию чужих земель, тем более что на дальнем востоке, за Волгой и Уралом, давно уже шла кочевая борьба и кочевники вытесняли друг друга со старых жилищ.

При владычестве хазар в древних скифских степях, от Нижнего Дона до Нижнего Дуная, не было слышно о больших кочевых народах. Малые остатки прежних кочевых племен вроде торков, берендеев и пр., по всему вероятью, с давних времен жили в подчинении и в услужении у Руси. Сами хазары от кочевой борьбы приходили в упадок. Все это очень помогло возрождению Киевской Руси. Но вот появились венгры, которые мирно прошли мимо Киева еще при Олеге в 898 году, «ходяще, как половцы», замечает летопись, обозначая их кочевой быт. Они прошли мирно, вероятно, по той причине, что не были сильны и опасались Руси. Теперь по пятам венгров показались печенеги. Это был народ сильный, многочисленный и потому могущественный, который не боялся никакого соседа. Мало-помалу они заняли всю область геродотовской Скифии и расположились по сторонам Нижнего Днепра восемью особыми ордами по особности своих племен. Четыре орды находились между Доном и Днепром, и четыре между Днепром и Дунаем. Вся занятая ими страна простиралась на 60 дней пути, от Дористола (Силистрии) на Дунае до хазарского Саркела на Дону у Качалинской станицы. До сих пор один из правых притоков Дона, река Чир, и станица Чиры, по всему вероятию, сохраняют имя самой восточной печенежской орды, которая прозывалась, по написанию греков, Чур и Кварчичур.

Для новорожденной Руси это пришествие сильных кочевников было великим несчастьем. Только что с большими трудами был совсем очищен и по-граждански устроен договорами прямой путь к Царьграду и, следовательно, вообще к странам высшего развития, как поперек этого самого пути растянулось идолище поганое и залегло все дороги, охватило все движения Руси на юг. На первых же порах у русского птенца подрезаны были крылья. Для греков это было хорошо. Греки боялись Руси, боялись болгар и венгров, и потому печенежское могущество для них являлось самым желанным оплотом против северных беспокойных соседей. Они очень здраво и дальновидно рассуждали, что с печенегами надо всегда обходиться очень дружелюбно, вступать в союзы, каждый год посылать к ним послов с дарами, а их послов или заложников принимать и содержать в Царьграде со всякими услугами и почестями. Первое дело – они живут вблизи Херсона, на который могут нападать, а главное – они граничат с Русью и могут ей вредить самым чувствительным образом. Теперь руссы вполне должны зависеть от того, в дружбе или во вражде они с печенегами; теперь без союза с печенегами им нельзя ни с кем воевать, потому что, как скоро они уйдут в поле, печенеги тотчас явятся в их землю и станут ее опустошать; теперь руссы без пропуска печенегов не могут свободно проходить и в Царьград ни для войны, ни для торговли; теперь союзом, письмами, дарами греку всегда можно сподвигнуть печенега на эту кровожадную Русь, а также на венгров и болгар. Так описывал новые обстоятельства Руси сам греческий император, современник Игоря Константин Багрянородный.