Антифальшь - Анна Веди

– Но это были ни в чём не повинные люди, а я их обманывала, – осторожно говорила Нино. – Теперь я ненавижу себя за это и мне стыдно. У меня это клеймо навечно.

– Ну, а я в чём была виновата? То, что родилась? Зачем меня обманывали родители? Если все врут, то и мне можно, я тогда так это приняла и стала врать, обманывать. Ещё я хотела привлечь к себе внимание, – бунтарка прыгнула с пенька на землю и приняла вызывающую позу, выставив одну ногу вперёд и подперев руки в бока.

– Чьё внимание?

– Мамы, папы. Зато уже давно став законопослушным гражданином, терпеть не могу, когда мне врут, и не принимаю фальшь в окружающих и в себе. Естественно, не принимаю фальшь в окружающих.

– А как принять фальшь в себе? – спросила Нино.

– А зачем это принимать? – бунтарка вытаращилась на Нино.

– Или я неосознанно вру себе и не вижу этого? – рассуждала Нино.

– В чём я вру себе?

– А может причина не в окружающих людях? Просто мне нравится эйфория от обмана всех вокруг, восторг надувательства плюс эйфория от психоактивных веществ, – предположила Нино.

– Сейчас уже не интересно и не нравится, – ответила бунтарка, ковыряясь травинкой в зубе. – Ну чем это может нравиться?!

– Уход от реальности, заполнение одиночества, пустоты и ненужности.

– Это можно другими способами добиваться, более спокойными, разумными и без последствий. А реальность можно принять, как есть.

– Это верно. Вру, что люблю мужа или не люблю.

– Я не знаю, – сморщив носик, ответила бунтарка.

– Что меня тянет к нему?

– Опять болит живот, – бунтарка схватилась за живот и согнулась.

– Что он сделал?

– Уже не важно, я свободная и взрослая. А он нет, – бунтарке явно не нравилась эта тема, она отвечала коротко.

– А откуда я знаю, что он нет?

– Обвинял меня, что я его не любила и что мне нужны были от него только деньги, – обиженно сказала бунтарка.

– Обвиняют других в том, что в себе не принимаешь.

– Обвинял меня в алкоголизме и наркомании.

– Так это он такой есть, и он меня не любил, и я нужна была ему из-за денег, – заключила Нино грустно.

– Это одна его часть, а другой частью любил. Вот если бы он изменился, как я…

– Вряд ли, он не изменится, – перебила Нино. – А ты что хочешь сейчас? Что чувствуешь?

– Не знаю. Так вроде ничего меня не беспокоит, не раздражает, только страх притаился внутри. Посмотрю, что дальше будет.

– Что ты делаешь в лесу?

– Ушла от мира, – ответила бунтарка.

– Почему?

– Мама меня не любила и выгнала из дома, я и ушла.

– А здесь ты, где живешь и что ешь?

– Живу в берлоге с медведицей, ем, что найду в лесу.

– Пойдём со мной на свет из тёмного леса.

– Не а, не хочу, мне тут хорошо, – бунтарка отступила назад к лесу.

– Чего ты ждешь?

– Ну, не знаю пока что.

– Медведица тебе маму заменяет? С ней рядом тепло и хорошо и не надо нести ответственность за свою жизнь.

– Может, жду папу, чтобы пришёл за мной.

– Он не придёт… Тебе надо самой выходить на свет: ты уже взрослая.

Нино закончила, слёзы готовы были потоком хлынуть из глаз, но она почему-то сдерживалась в немом шоке. Она уже не раз и не два приходила мыслью к тому, что она не изменит окружающий мир и родителей никогда. Это невозможно. Но как же больно было это осознание.

Трепетное ощущение свободы. Как хорошо, что не надо вставать каждый день утром. У работников лаборатории был свободный график работы. Это было их дело, хобби, увлечение. Конечно, ещё оставалось много предприятий, где были жёсткие рамки рабочего дня. Это создано для тех, кто не может структурировать свой день самостоятельно. Кому нужны границы времени. Сначала дети ходят в садик, потом в школу, а потом на работу и только, выйдя на пенсию, могут вздохнуть свободно. А кто-то наоборот чувствует себя не нужным, брошенным, забытым, пытается даже на пенсии забить под завязку своё время и быть на шаг впереди от ощущения бессмысленности жизни. Это как раз те, которые ходили на работу, чтобы чувствовать себя нужными. Постепенно человеческий механический труд становился ненужным, появились роботы. Человек оставался не у дел. Большинство с непривычки от обрушившейся свободы заболевали, впадали в депрессию от ощущения своей ненужности. И оставались единицы, которые чувствуют нужными сами себе, и вот ведь парадокс, именно эти люди, которые не заботились о нужности для других, именно они нужны и востребованы, их уважают и ценят. Они не лезут из кожи вон, чтобы показаться достойными. Они и есть достойные. Это ощущение идёт изнутри. И это круто – быть хозяином своей жизни.

Нино зашла в лабораторию, все увлечённо работали и в перерывах обсуждали горячие вопросы.

– Здравствуйте! – радостно и легко поприветствовала Нино коллег.

– Добрый день, Ниночка! – так же доброжелательно поздоровались с ней коллеги.

– Нино, мы тут обсуждаем, с чего всё началось. Почему создание нашей лаборатории стало необходимым. Присоединяйтесь, – обратился Марк к Нино. – Алчность, тщеславие, самомнение, эгоцентризм привели людей к деградации. Моральное падение и духовное обеднение встречалось сплошь и рядом. Люди погрязали во лжи ради финансового обогащения и власти. Люди стали болеть всё чаще и чаще. Была небольшая прослойка людей, осознанных, творческих личностей, а основная масса людей-монстров, с масками милых человечков, оказались выброшены за борт, когда роботы заменили практически все области производства, – продолжал Марк. – Стало опасно выходить на улицу, можно было стать жертвой обезумевшего от болезни человека или обезумевшего от денег и власти. Они отличаются немного внешним видом, ботинками и запахом, а по внутренней сути представляют собой одно и то же.

– Отчаявшиеся, неудовлетворённые жизнью и собой, постоянно ощущающие внутреннюю пустоту, тревогу, страх и отсутствие смысла жизни, несчастные люди, – подхватила Нино.

– Да, смысл в жизни – это важно! Без него жить не хочется. А что наполняет смыслом жизни, Вас, Нино? – поинтересовался Игорь.

– Даже не знаю, он у меня самой не так давно появился. Кажется, я его всю свою жизнь ищу, ищу, и даже не знаю, есть ли он. Я люблю помогать, искать, сокращать, упрощать, наводить порядок, созерцать, созидать, ощущать. Ещё люблю стихи писать, петь, вязать крючком, выпекать пирожки, – Нино улыбнулась.

– Может, это не смысл в жизни, а вовлечённость во что-то, – предположила Мария.

– А мне нравятся исследования, открытия, поиск, решение задачи, путешествие, спорт, семья, дети, – сказал Игорь.

– А я люблю рисовать и вышивать крестиком, гонять на мотоцикле, – добавила Мария.

– Ой, так мы здесь все счастливые люди, – заключил Артём. – Я тоже люблю думать, мечтать, искать, решать задачи, ожидать чудо, играть в шахматы, коллекционировать.

– Я люблю философствовать, размышлять, путешествовать, альпинизм, лепить из глины, рыбалку, – добавил Марк, немного подумав, сказал. – Я сейчас думаю, что необходимо что-то среднее, типа БАДа, так как таблетки, которые применяют в психиатрии и психологи, работающие словом, не могут повлиять на всё человечество.

– Мы и не сможем изменить весь мир. Мы сможем попытаться спасти часть. Если внедрять насильственно, то, во-первых, это будет противоречить самой природе вакцины «Антифальшь», то есть человек должен сам захотеть стать честным, другим, и, во-вторых, закон не допустит насильственное внедрение, какими бы гуманными целями не обладал препарат, – высказался Артём.

– Может, как-то мотивировать, предоставлять льготы? – предложил Игорь.

– Как бы ловушка такая? Я согласна с Артёмом, это противоречит. Всё должно быть открыто и честно, – поддержала Артёма Мария.

– Есть добровольцы, только их очень мало. Осуждённым можно предложить хорошее питание, досрочное освобождение, пересмотр дела, – продолжал Игорь.

– Да, кстати, об этом можно подумать в будущем.

Итак, эксперимент начался и шёл в полной силе. Люди прошли обследование психологов. Те, кто получил допуск, начали процесс квантования. Их было двенадцать человек первооткрывателей-добровольцев.

В Нино боролись две части: одна, которая была воспитана в духе маминого восприятия мира и другая, которая чувствовала свой иной путь. Сегодня подходя к резервации расщепления, Нино намеревалась встретиться с «мамочкой» – своей родительской частью. Нино зашла в комнату, устроилась в кресле, притянула маску к себе и не успела она подумать, как перед ней материализовалась её мама. У Нино учащённо забилось сердце.

– Ты работаешь? Как у тебя в личной жизни? – задала любимые свои вопросы мама.

– Да какая разница, зачем это знать, это не важно. Мелочные вопросы ты мама задаёшь.

– Я хочу знать и понимать.

– Ну зачем тебе знать и понимать всё?

– Потому что я контролирую тебя.

– Зачем тебе этот контроль?

– Ну не знаю, привыкла так. А как бесконтрольно? – мама уставилась на Нино.