Карэле Карэле и другие волшебные существа (СИ) - Осадченко Вика "Векша"

Гость значительно улыбнулся.

— Сам… процесс состоит из нескольких моментов. Очень важно время произнесения слова, интонация и, скажем так, волевое усилие, в него вкладываемое. Вы это ещё поймёте… на практике. Я навещу вас на днях — в последний раз, к сожалению. И тогда моя книга пополнится новой интересной главой. А пока, пожалуй, я могу открыть ваше смертельное слово. Не затыкайте уши, без предварительной подготовки оно неприятно, но не опасно. Безнадёжность.

Карэле передёрнуло. Серый человек торжествующе улыбнулся, кивнул ему и направился к выходу. Колокольчики с облегчением звякнули, когда дверь за ним закрылась.

Юта без разрешения высунула нос из-за двери.

— Господин Карэле, он ушёл?

Кондитер кивнул.

— Ну и замечательно, — девушка подошла к стойке, подхватила поднос с посудой и направилась в пекарню. Остановилась на полдороге, с сомнением глядя на чашку, из которой пил гость, бросила быстрый взгляд на хозяина и указательным пальцем брезгливо столкнула её с подноса.

— Что случилось, Юта?

— Чашку разбила, — призналась та без особого раскаяния.

— Молодец, — рассеянно похвалил её Карэле. — А я, пожалуй, пойду наверх. Всё равно уже пора закрываться.

Он непривычно медленно поднялся по лестнице. Гость угадал: ему всегда было неприятно это слово. Но теперь оно словно засело внутри мёртвым ледяным осколком. Кусок льда — идеальное орудие убийства: легко входит в тело, рассекая мышцы и сосуды, и моментально тает в горячей крови, не оставляя следов. Лучше него — только слово, не будет даже крови. Значит, в следующий раз… Интересно, как это — умирать от метко сказанного слова?

* * *

— О Карэле Карэле, — сказал ему голос в ночи, — а что, если ты оттуда? Из тёмного сна, из этого шумного, быстрого, невероятного мира. Там в металлических клетках надрывно и тонко гудит электрический ветер. Там вылеплены города из серого камня и стали, и люди раздавлены каменной серой тоскою. А что, если ты, ожидая укуса лекарства — укуса, что избавляет от боли и памяти, придумал себя в этом мире, придумал весь мир и себя? Всех тех, кто любил тебя, все пересохшие губы и жадные руки, и вкус поцелуев запретный, солёный и сладкий? Всех тех, кто любил тебя, ждал тебя дома, рассказывал сказки: «Вот Карэле Карэле едет верхом на коте, и синие птицы садятся ему на ладони»?

— О Карэле, — тихо спросил его вкрадчивый голос, — кто это услышал, кто это увидел так явно, что даже глаза закрывать не пришлось? Кто рассмеялся, коснувшись клавишей чёрных, и музыка зазвучала, и чёрные буквы пустились водить хоровод на снегу?

О Карэле, говорит он себе, и узкие длинные пальцы скользят по виску. Какого же дьявола ты сочиняешь подобные вещи. Вот ветер качает цветущие ветки, и серпик луны звенит над крышами Пата, и кровь из прикушенных губ на вкус как вишнёвый сироп. Чего тебе надо ещё?

И он закрывает глаза.

* * *

Но сразу же, не успев сомкнуть ресниц, Карэле распахнул глаза снова.

— Алли! — позвал он. — Алли! Ты помнишь, как ищут противоядия?

Его жена зашевелилась в темноте, с трудом оторвав голову от подушки.

— Что?

— Как найти противоядие, когда известны свойства яда?

— Определить, к какой точке Колеса относится яд, а потом найти противоположную точку и взять вещество или растение оттуда. Это и будет противоядие. Но почему ты меня спрашиваешь об этом в три часа ночи?

— Потому что он всё-таки меня отравил. Наврал про третий раз, а потом, когда я этого не ожидал, сказал то самое слово.

— Что за слово? — деловито спросила Алли, выбираясь из кровати.

— «Безнадёжность», — неохотно признался Карэле, слушая, как она возится в потёмках. Произносить это лишний раз было неприятно.

Чиркнула спичка. Тени на стенах дёрнулись, встревоженные огоньком свечи. Алли поставила подсвечник на столик у кровати, решительно столкнула одеяло на пол и высыпала карты прямо на простыню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да где же она, — пробормотала Алли, перебирая колоду. — А, наконец-то. Похоже?

— Один в один, — подтвердил Карэле, глядя на рисунок, где в ночной темноте остывало тело, насквозь пронзённое мечами.

— Отлично, теперь найдём противоположную точку. Держи!

Его жена забрала карту с мечами и выложила перед ним другую, на которой человек, едва непадая, тащил целую охапку тяжёлых палок.

— Не очень вдохновляющая картинка, — мрачно хмыкнул Карэле.

— Зато она находится в точности на другой стороне Колеса. Смотри, — Алли одёрнула ночную рубашку и постучала по карте пальцем. — Чтобы отменить действие первого слова, нужно найти второе, которое будет его противоположностью.

— «Надежда»? — с сомнением спросил Карэле.

— Ни в коем случае, слишком банально. Это должна быть противоположность именно для тебя. Поэтому смотри на карту и рассказывай, что ты на ней видишь. Попробуй найти это слово.

— Тяжёлая работа? — предположил Карэле. — Непосильная ноша? Чрезмерная ответственность?

— Хватит перечислять классические значения, — поморщилась Алли. — Я их и без тебя знаю. Ищи что-то своё.

Человек на карте крепко держал груз, хоть ему явно было тяжело и неудобно. Однако, похоже, он был твёрдо намерен тащить его, сколько хватит сил. Карэле удивлённо поднял бровь, а затем рассмеялся. Он хохотал, пока выведенная из терпения жена не кинула в него подушкой.

— Это упрямство, Алли, — с трудом проговорил он, вытирая глаза. — Противоядием будет слово «упрямство».

— Что ж, вполне в твоём духе, Карэле Карэле, — отозвалась она, собирая карты и убирая их в мешочек.

— О да, я упрямый, — подтвердил тот, обнимая пойманную подушку. Затем отшвырнул её в сторону, притянул жену к себе и задул свечу.

* * *

Господин Крюк переносил записи из черновых заметок в аккуратно расчерченную таблицу. Масляная лампа, горевшая перед ним на столе, позволяла разглядеть скудную обстановку гостиничного номера: кровать, аккуратно застеленную коричневым покрывалом, гардероб, пару стульев. На одном из них, придвинутом к столу, стоял сундучок, наполовину заполненный бумагами.

Серый человек работал неторопливо и тщательно. Графы таблицы одна за другой заполнялись идеально ровными строчками. Самопишущее перо — дорогостоящая новинка, сменившая прежние громоздкие письменные приборы, — мягко скользило по бумаге.

В коридоре послышался шум — горничная стучала в двери комнат, приглашая постояльцев спуститься к ужину.

— Ужин готов, господин Крюк! — раздалось и за его дверью.

— Хорошо, — бросил через плечо серый человек, не отрываясь от своих заметок.

Дверь распахнулась, и ветер взметнул оконные занавески и бумаги на столе.

— Я же просил не заходить ко мне! — рыкнул хозяин комнаты, оборачиваясь.

— Это не я, господин Крюк! — донеслось издали. — Сквозняк, наверное!

Серый человек раздражённо бросил перо. Он поднялся с места и закрыл окно. Затем собрал бумаги, убрал их в сундучок и захлопнул крышку. Погасил лампу и вышел из комнаты, заперев дверь снаружи.

Некоторое время ничего не происходило. Затем щеколда окна звякнула, и оно снова открылось. Покрывало взлетело с кровати и свесилось через подоконник. Дёрнулось, натянулось, и через минуту в окне появился Карэле.

Он неслышно скользнул в номер, осматриваясь.

— Лампа на столе, — подсказал мужской голос. — А бумаги в сундучке.

— Спасибо, Ивер, — Карэле чиркнул спичкой, и огонёк лампы осветил комнату. Покрывало небрежно упало на кровать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Карэле вытащил бумаги из сундучка, бросив их на стол. На то, чтобы проглядеть их, молниеносно переворачивая листы, ушло несколько минут. Часть исписанных страниц отправилась во внутренний карман его тёмного сюртука, всё остальное Карэле небрежно свалил обратно в сундук.