Сталин. Кто предал вождя накануне войны? - Олег Козинкин

Далее Долгушин рассказывает, как им пришлось таскать самолётные пушки утром 22 июня и почему…

«И лётчики (22 июня. — В. Б.) таскали пушки. А пушку вставить в крыло… Оно же не широкое! И вот туда пушку вставить — обдерёшь все руки! А там центроплан прикрыт дюралью и люк, куда пушку совать, — он тоже дюралевый, и всё на шпильках — все руки обдерёшь! Состояние такое, понимаете…

Бардов: Всё равно что голый остался?!

Долгушин: Конечно! Истребители без боекомплекта и без оружия!

Спать, конечно, никто не хотел, и мы не спали (просто) от удивления: какой му…ак выдумал всё это дело?!

Представляете, мы не стеснялись в выражениях вечером…»

Именно Долгушин и рассказал, что перед самым нападением, днём в субботу 21 июня в их полку побывал командующий ЗапОВО Д.Г. Павлов и командующий ВВС ЗапОВО И.И. Копец. Им Долгушин лично докладывал данные разведывательного полёта к границе, возле которой находился немецкий аэродром г. Сувалки, на котором вместо 30 (примерно) самолётов Ме-110 они с другим лётчиком, проводя разведку, насчитали до 200 боевых самолётов различных типов.

Долгушин (газета «Господин народ в Северном округе столицы», спецвыпуск N 3, май 1999 г.):

«В субботу 21 июня 1941 года прилетел к нам командующий округом генерал Армии Павлов, командующий ВВС округа генерал-лейтенант Копец, командир дивизии, командир полка. И нас с Макаровым послали на воздушную разведку…»

«Долгушин: Привезли нас в штаб полка — в это имение (в усадьбу Бобра-Велька. — В.Б.): аэродром, за ним — липы стоят, а за ними имение. Вот туда нас привезли, и мы доложили свежую (информацию. — В.Б.) о том, что там (в Сувалках — В.Б.) творится.

Бардов: А докладывали кому?

Долгушин: Павлов, Копец, Ганичев, Николаев здесь. Мы доложили всё, как было. Причём у нас с Серёжкой (Макаровым. — В. Б.) расхождение получилось всего в 2 С.П. Мы насчитали около 200.

Бардов: Т.е. каждый в бинокль пересчитал самолёты?!

Долгушин: Да. Я насчитал около 200. И какие СЛ были: Ме-109, Ме-110, Ю-87, Ю-88 и Хейнкель-111».

После этого Копец в сопровождении командиров 11-й сад и 122-го иап лично слетал на границу на истребителе Долгушина и убедился в правдивости доклада лётчиков: «И они тройкой СЛ взлетели: он, Ганичев и Николаев. Они примерно минут 35 в полёте были — Августов-то был [от них] всего 60 км».

А после убытия Павлова и Копца к вечеру в 122-м ИАП и получили приказ:

«…В субботу 21 июня мы отлетали, к вечеру полёты закончились, и нам сообщают: “снять оружие и ящики с боеприпасами и хранить их отдельно". Это же идиотство! Мы все были взволнованы…

Долгушин: Закончили мы полёты примерно в 18 часов. Часов в 19 нас разоружили — поступила команда “СНЯТЬ С САМОЛЁТОВ оружие и боеприпасы и разместить их в каптерках” — дощатых и фанерных сарайчиках за хвостом самолётов.

Мы все думаем: зачем же?! Мы же когда взлетали в готовности № 1 и когда догоняли (Ме-110. — В. R), у нас пушки и ПМ “стояли на одну перезарядку”:

— ПМ — просто дёрнул ручки — вот они стоят, и тут же кнопки [чтобы] воздухом перезаряжать пушки.

На одну перезарядку и после этого жми на гашетки и стреляй. А тут — сняли! Вечером поужинали. За ужином мы обменивались — все были до того возмущённые, злые: как это так — мы вылетали на перехват, имея всё оружие на одну перезарядку, а тут — в такое тревожное и какое-то неприятное время у нас отняли оружие у истребителей!»

Долгушин: «Поужинали. Такое состояние было: СНЯЛИ ОРУЖИЕ И БОЕПРИПАСЫ!!

И мы спросили: “Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ отдал?”

Даже к командиру полка Емельяненко обратился и говорит: “Ну почему?!” А командир полка разъяснил командирам эскадрилий: “Приказ командующего”(Белорусским военным округом Д.Г. Павлова. — Я Б), а командиры эскадрилий — нам».

Оружие они сняли, а «в 2.30 раздается сигнал — тревога… И в момент налёта немецкой авиации лётчики вместо «сокращённых» оружейников занимались установкой пушек и пулемётов на истребители. Но обратите внимание на время объявления тревоги — 2.30 22 июня. Видимо, командующий ВВС округа Копец всё же сам обзванивал свои авиачасти, и скорее всего, по команде Павлова-Долгушин: «Самолёты И-16, которые мы в полку получали, все были новыми машинами с “62-ми” и “63-ми”моторами… “63-й” мотор — 1150л.с, машина по 500 км/ч давала скорость! Своих БСов мы тогда ещё не знали, но зато наша 4-я эскадрилья капитана Емельяненко кроме 2-х пулемётов ШКАС была вооружена ещё и 2 пушками ШВАК».

Т.е. в этом 122-м иап одна эскадрилья из 4 была оснащена пушечными И-16.

Пушечных И-16 тип 27 и 28 к лету 1941 года выпустили около 350 штук. Этого хватило бы на вооружение не более пяти полков всех ВВС РККА. Однако эти мощные на то время пушечные И-16 не стали собирать в отдельные истребительные авиаполки, а распределили в приграничные смешанные авиадивизии, по одной эскадрилье в один полк с И-16. Что было вполне разумно.

«И вот в 2.30 — тревога! Нашей 2-й эскадрилье и 4-й эскадрилье через аэродром нужно бежать, а 1-я и 3-я стояли прямо около палаток. Мы прибежали, а те ящики уже убрали, начали таскать пушки. Техники тоже подключились, нужно быстро. А у нас ящики в самолётах, и моё звено подготовилось первым, все три самолёта. Я пошёл, доложил командиру эскадрильи, что звено готово. Он не стал спрашивать, как это нам так удалось раньше всех подготовиться… Только начался рассвет…» Долгушин в истребителях своего звена пушки и пулемёты снял, но ящики с патронами, что более громоздкие, снимать не стал. Из-за этого его звено оказалось достаточно быстро готово к боевым действиям.

В субботу на аэродром 122-го иап пригнали для ознакомления Пе-2, которые стояли на вооружении в 16-м бомбардировочном полку этой же 11-й сад, чтобы лётчики могли отличать их от Ме-110 и не посбивали сгоряча. Ведь внешне они очень похожи.

В субботу Пе-2 ещё и полетал над аэродромом, поэтому, когда утром 22 июня на аэродром выскочила пара двухкилевых самолётов, их не сразу опознали:

«С южной стороны к аэродраму подходят два самолёта. В хвосте этого самолёта раздаётся очередь, длинная очередь — и по стоянкам самолётов. Крестов-то не было, но тут всё ясно: обстреляли, прошёл “110-й”. По телефону мы узнали, что есть раненые, — значит, точно, прошёл немец и обстрелял. Мы рассредоточили машины, и опять таскать пушки и боеприпасы. Первыми подготовились мы, затем 1-я эскадрилья, которая стояла около палаток. Они выбежали из палаток — и уже через 5-10 метров их самолёты. Смотрим: идёт шестёрка самолётов — три идут, и сзади ещё три. Что это такое? Учения что ли? Опять мы ничего не поймём. Решили, что это МиГ-3 с Белостока — там был полк на МиГ-3. И тут они развернулись и начали нас бить. (Это были Me-109- — Авт.)». (Сайт «Я помню»)

Долгушин вылетел на разведку в сторону Гродно, на взлёте его обстрелял одиночный Ме-110 (или Me-109), но не сбил. Во время уже своего полёта Долгушин подбил лёгкий самолётик связи, разведки и корректировки типа «Физлер-Шторьх» (тот ушёл с дымом на свою территорию), прибыл на свой аэродром и доложил, что немцы: «Гранину перешли, идут к нам. Войска вот тут, танки вот тут”. Наших-то войск не было: только одни пограничники, и всё. Только мы начали заправляться, ко мне подошёл командир эскадрильи и говорит: “Сергей, мы улетаем в Черляны, там, где 127-й полк нашей дивизии”».

То есть примерно в 5.00–5.30 122-й иап боевых действий не вёл. И по команде, видимо, командира дивизии полковника П.И. Ганичева полк Долгушина перегнали на один аэродром с соседним 127-м иап — 122-й полк находился всего в 17 км от границы. Долгушин взлетал позже всех, и в это время на аэродром уже заходили немецкие самолёты: «Тут пришла восьмёрка, садится фактически на аэродром. Я пошёл на взлёт, а они даже не обратили внимания на меня. Я взлетел — танки уже видны. Высоту повыше набрал, немного поднялся, выше к северу ушёл от аэродрома — и видно, что танки идут к аэродрому Они уже километрах в 5-10, а над аэродромом висят восемь самолётов».

(Примечание. Как выяснил исследователь Д. Киенко (см. его книги «Крылья над Гродно», «Крылья над Лидой» и «Крылья на Неманом» — Гродно, 2009, 2010 г.), который на документах и воспоминаниях других очевидцев достаточно детально изучил историю 11-й сад, на аэродром садились 8 Ме-109Е. Один из них был подбит и сел на «брюхо». Немцы его там и оставили, в книгах Киенко есть фото…)