Острова Теневых Символов. Том 3 - Дмитрий Янтарный

— Полагаю, для тебя это выглядит несколько необычно, не так ли? — с усмешкой спросил Хрипунец. И момент для провокации выбран был идеально: Теневой Символ явно знал, когда и о чём его спрашивать. Вместе с тем Сареф понимал: неправильный ответ на этот вопрос может стоить им с Вандой, в лучшем случае, свободы. И только собрав в кулак всю свою силу воли, всю свою невозмутимость, а так же полное понимание и поддержку Хима, с которым он бы НИКОГДА так не поступил, Сареф смог ответить равнодушным голосом.

— Это, действительно, выглядит… странно, — аккуратно проговорил он, — возможно, даже несколько отталкивающе. Но с учётом того, сколько крови вы сейчас пролили ради них… и какие тяготы каждый день несёте на своих плечах ради их блага… полагаю, вы заслужили эти почести.

— Хороший ответ, — одобрительно кивнул Хрипунец, — хорошо, что ты не врёшь, мальчишка. Как всё-таки брату Сайрашу с вами повезло. И как, я надеюсь, мне повезло с ним…

Остаток ритуала прошёл, словно в тумане. Хим грамотно управлял мозгом Сарефа: когда тот выдал всю свою силу воли и запас прочности, чтобы дать ровный, нейтральный ответ, на него навалилась эмоциональная опустошённость и отрешённость. Но именно это позволило ему равнодушно наблюдать за окончанием этого ритуала. И, судя по тому, что Ванда тоже быстро перестала брезгливо отворачиваться, понимая, что это вызовет подозрения… Красс явно проделал с её разумом что-то подобное.

Наконец, это ужасное таинство закончилось. Все гости вышли, разобрали свою обувь — и уже через 15 минут оказались на свежем воздухе у подножия пирамиды. Их тут же обступила любопытная толпа, которая спрашивала, что там было, как всё прошло. И хотя Ансильяш пару минут спустя сумел в общей толпе натянуть капюшон и ускользнуть, уводя за собой Сарефа и Ванду… Они успели услышать, как гости говорили о Купели Молодости, об угощениях… но никто не упомянул даже о поклонах Хрипунцу. Словно этот момент прочно выветрился у всех из памяти.

И когда они шли по улицам, где так же было полно празднующих, Ансильяш подтвердил их догадки.

— Проклятье… я даже почти ничего не помню. Помню только, как вошёл в эту проклятую купель… а дальше всё, тьма, дурман, нечто неведомое, но очень приятное, будь оно проклято… Парень, — он обратился к Сарефу, — если ты считаешь меня своим другом — то у меня к тебе одна просьба. Никогда в жизни не заводи разговор о том, что там было, и чтоя́там был. Иначе я до конца жизни никогда от этого не отмоюсь. Даже не знаю, что может быть хуже этого.

— Боюсь, что может, — хмуро ответил Сареф, — нам надо срочно вернуться и переговорить с остальными. Возможно, нам придётся сматываться отсюда прямо сейчас.

— В день праздника это будет сделать нелегко, у стражи возникнут вопросы, — задумчиво ответил Ансильяш, которого нисколько не удивила такая реакция Сарефа, — впрочем, именно потому, что сейчас праздник, полагаю, мы сумеем что-нибудь придумать…

Глава 2.3

На постоялом дворе было совершенно пусто. Даже единственный молоденький стревлог, находившийся за стойкой — и тот с тоской смотрел в окно, ожидая, вероятно, когда его смена закончится — и он тоже сможет присоединиться к общему празднику. Что, впрочем, было только на руку Сарефу и остальным. Поднявшись в комнату, где на постелях дремали Красс и Амидал, а Орик тихо посапывал в углу, они закрыли за собой дверь.

— Наконец-то, — сказал Амидал, с которого мгновенно пропала вся сонливость, — ну и как прошла эта тайная церемония?

— Омерзительно, — с отвращением сказал Ансильяш, сбрасывая с себя плащ, отбрасывая его в сторону и плюхаясь в свободное кресло, — святая Система, всё бы сейчас отдал за корыто с горячей водой, кусок мыла и самую жёсткую мочалку, чтобы смыть с себя эту мерзость!

— А что там было? — удивился Амидал, — вас там что, уложили в ряд, и Хрипунец ходил по вам босыми ногами, объясняя, что его пятки исцеляют все болезни или что-то в этом духе?

— Неважно, — тут же встрял Сареф, понимая, что Амидал не так уж сильно промахнулся, и это только ещё большое взбесит Ансильяша, — случилось нечто такое, отчего нам нужно уходить отсюда немедленно!

— Ну, мы тебя слушаем, — нетерпеливо сказал Ансильяш, — говори, в чём дело. И тогда будет думать.

— Когда Хрипунец потом сидел на своём троне, он попросил меня попытаться излечить его. Кстати, вам незнаком эффект Хаотическое Гниение?

Он обвёл всех взглядом — но, к сожалению, ни в одном не нашёл отклика. Даже Амидал на это отреагировал так, будто впервые в жизни слышит о подобном.

— Ладно, сейчас не это важно. В общем, спустя несколько раз после того, как я восстановил ему здоровье, у него начал очень сильно чесаться лоб. Я думаю, те, кто видели его морду, понимают, что это означает.

— У него на его гниющей роже начала отрастать кожа? — Амидал, хотя и не ходил с ними в пирамиду, явно отлично знал, как выглядит Хрипунец, — вот это ничего себе. Насколько же сильны твои целебные способности?

— Ну, как видно, достаточно, — хмуро ответил Сареф, — как ты, возможно, помнишь, Бреннеру обратно отрастил язык тоже я. Проклятье, мог бы и сам догадаться.

— Мда, — Ансильяш тоже моментально смекнул, чем это чревато, — это означает, что завтра утром сюда придёт стража с требованием одолжить моего слугу на неопределённый период времени. И, как Великому Брату, я не посмею ему отказать. А это значит, что Сареф выпадет из нашего поля зрения, и тогда мы застрянем здесь невесть на сколько времени.

— Дело, конечно, дрянь, — задумчиво сказал Амидал, до которого тоже быстро дошёл масштаб проблемы, — если Хрипунец положит глаз на Сарефа, и если он проведёт с ним один на один достаточное количество времени — то рано или поздно он догадается, что Сареф — это Сареф. Поэтому уходить надо прямо сейчас. Но если мы уйдём сейчас — то завтра за нами снарядят погоню. И даже если мы укроемся — то всё равно не сможем спокойно продолжать путь.

— Это означает, что уходить надо аккуратно, — невозмутимо ответил Ансильяш, — просто исчезнуть — это, действительно, будет выглядеть слишком подозрительно. Поэтому мы оставим письмо. А теперь я прошу