Пора предательства - Дэвид Кек

— Лендест, Аделинда…

— И Геридон, — прибавил герцог Абраваналь. — Мой рыцарь, Геридон, наш защитник. Что же мне делать?

— Воистину ослабла Стража Древних Патриархов, коли такие вещи происходят в старом Эрресте.

— Радомора повесить мало! — воскликнул Ламорик.

Кирен хмыкнул.

— И в первую очередь — за измену.

Патриарх испытующе глянул на Дьюранда.

— Мальчик, а своими глазами ты ничего не видел?

— Это был кошмар. Говорят, я спал.

Патриарх нахмурился еще сильнее.

— С закрытыми глазами свидетелем не станешь. Ни один закон такого не признает.

Ламорик вскинул руку.

— Что толку в законе? Они ждут ответа — все те люди в зале.

— И надо еще решить, как быть с турниром, — заметил Кирен.

— И похоронные ритуалы, — прибавил Патриарх.

— Владыка Небесный! — ахнул Абраваналь.

— Я сам не большой любитель турниров, Патриарх, — промолвил Кирен, — но со времен Гандерика в этот день в Акконеле каждый год случаются игры и кровопролитие.

— А я вызвал на бой Радомора, — сказал Ламорик. — Поймут ли они, все эти люди? Мой брат мертв, так что теперь, мне должно воздержаться от схватки? Убил его скорее всего Радомор, а мне — передумывать? Нет, я и спрашивать не стану. Это — мое дело, и я им займусь. Возможно, нам и не придется никого вешать.

Рокот из Расписного Чертога отчетливо долетал даже сюда.

Гермунд сморщился.

— Ох уж мне эти зеваки…

Ламорик развел руками и повернулся к отцу.

— Что делать? Люди ждут ответа.

— Что я могу им сказать? — прошептал Абраваналь. — Лендест мертв. Аделинда стала матерью бедной крошке Альморе с тех самых пор, как умерла моя Труда. Единственной матерью, которую она знала. Как я скажу герцогу Альтрету, что его дочь умерла — в моем доме?

— Альтрет Гарелинский заперт в рагналовой Орлиной горе, — напомнил Ламорик. — Силы преисподней! — Он набрал полную грудь затхлого воздуха. — Не беспокойтесь. Патриарх. Дьюранд? Коэн? Давайте сообщим новости этой кучке глупцов внизу. Радомор получит свою кровавую баню. И если Владыка Небесный с нами, мы утопим его в ней!

Герольды и гонцы разошлись по улицам города, во все углы и закоулки. Будет турнир: одиночный поединок, а потом — общая схватка. Воины хлынули из Расписного Чертога во двор, спеша облачиться в доспехи. Предстоит оседлать коней и наточить оружие. Для людей Ламорика настал момент замешательства: у кого из них был хотя бы осел?

Когда зал опустел, Ламорик ухватил Дьюранда за сюрко.

— У моего брата много коней. Помню, был один серый. Здоровенный жеребец. Думаю, как раз мне подойдет. И ты с остальными тоже выбирайте себе по вкусу.

Да какое это сейчас имело значение? Ведь им предстояло участвовать в общей схватке уже после того, как Ламорик сойдется с Радомором один на один.

Конзар велел бойцам поторапливаться и отрядил Гутреда на поиски всего необходимого. Одни вытряхивали позаимствованные в оружейной ржавые кольчуги, другие рыскали среди старых друзей и знакомых, надеясь одолжить хоть какое-нибудь пригодное к бою оружие. Дьюранд отправился на поиски конюшни, Гермунд вприпрыжку увязался за ним.

— Прям в воздухе чувствуется, — сказал скальд. — Нынче великие силы склонятся сюда, дабы посмотреть, как Радомор станет разыгрывать эти земли. Все произойдет сегодня.

Коридор повернул. Запахло лошадьми. Гермунд шагнул к двери во двор.

— Смотри в оба, — посоветовал он на прощание. — Я буду среди зрителей.

По всем дорогам, ведущим в Акконель, сегодня будут кишеть лазутчики — ведь нынче открытие великой, роковой игры, что напомнит десяткам тысячам людей об их клятвах. Буря разразится, непременно разразится.

Дьюранд и остальные люди Ламорика — что дети пред лицом этой бури.

Он толкнул дверь в огромную темную конюшню.

— А я тебя знаю, — произнес чей-то тоненький голосок.

Когда глаза молодого рыцаря начали привыкать к темноте, он разглядел подле одного стойла очертания хрупкой женской фигурки — и даже в темноте узнал Дорвен. Около ее бедра маячило чье-то маленькое личико. Ах да, Альмора любит лошадей!.. Вот и сейчас крошка обеими руками держала ведерко с овсом. Мудрые женщины сейчас омывали тело той, которая была для нее матерью. Дорвен встретилась с Дьюрандом взглядом.

— Я решила, что нам стоит найти какое-нибудь занятие, пока он готовится.

Дьюранд кивнул. По крайней мере девочке это и впрямь было необходимо.

— Так говоришь, ты меня знаешь? — спросил он у малышки.

— Ты жил в моем доме. В замке. Ты был одним из мальчиков, — ответила Альмора.

— Да, был. Я тебя тоже помню. Мне очень жаль, что все так получилось.

Губы девочки сжались в тонкую прямую линию. Она покрепче обхватила руками ведро.

— Да. А ты будешь сражаться за моего брата?

Дорвен положила руки на плечи Альморе.

— Твой брат очень храбр, — промолвил Дьюранд. Ламорику предстояло биться с Радомором в одиночку — и Дьюранд никак не мог это предотвратить. — Я сделаю для него все, что смогу.

В ближнем к ним стойле высился здоровенный вороной жеребец. Он глядел на Дьюранда сверху вниз из теплого сумрака.

— Это Бледный, — сообщила Альмора.

Огромные темные глаза великана мерцали откуда-то из-под стропил.

— Очень красив, — отозвался Дьюранд.

— Сэр Геридон говорил, это смешно, назвать его Бледным, — сказала Альмора. — Потому что он такой черный. Вот эта полоска на носу — только и есть на нем светлая, как столб в заборе. Сэр Геридон сам на нем и ездит. — Она прикусила губу. — А мне не разрешают. Сэр Геридон говорит — был бы Бледный таким ручным, чтобы катать девчонок, какой же из него тогда боевой конь, да?

Скрипнула дверь. В конюшню вошли Оуэн, Берхард и Бейден. Мгновенно оглядевшись, они сняли со стен упряжь и тихо вышли.

Дьюранд сглотнул и кивнул девочке.

— Тогда отойди-ка в сторонку, сейчас я буду его выводить.

— Он же сэра Геридона, — запротестовала Альмора, но Дорвен повела ее прочь из конюшни.

— Я о нем позабочусь, — пообещал Дьюранд.

— Я буду смотреть. Папа обещал. Мы все должны смотреть — каждый год.

И малышка вприпрыжку помчалась вперед. Дорвен кивнула — когда будет сражаться брат Альморы, девочку и близко нельзя подпускать к ристалищу.

На миг они остались вдвоем.

Дорвен поцеловала его — глубоким, бездыханным поцелуем, закрыв глаза, — а потом оторвалась от возлюбленного и поспешила за своей подопечной.

Дьюранд с бешено бьющимся сердцем пошел прочь.

— Кра!