Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд

Вы были рождены в этом мире. Уже знаете, что они хотят услышать.

Он смеется, слегка наклоняя голову.

– Ладно, это справедливо. Я перестану делать вид, будто понимаю, через что вы проходите, и вместо этого начну пытаться узнать вас получше. Вы уже побывали в доме миссис Стэнтон?

Я киваю.

– Дом – это еще мягко сказано.

– О да. Я не был там с детства, но помню, как мне казалось, будто это настоящий замок. Мои родители очень завидуют ее успеху.

– А чем занимаются ваши родители?

– Финансами, – отвечает Джошуа. – Я тоже. В прошлом году получил степень магистра и только начал работать в семейном бизнесе. Вы учитесь?

– В университете Уэйна, – говорю я, не уверенная, как это прозвучит для такого человека, как он. Он наверняка учился в одном из лучших колледжей в стране или что-то в этом роде, и готовился пойти по стопам родителей.

– А-а. Я удивлен, что ваша бабушка не настояла на чем-то… другом, – говорит он.

– Вы хотели сказать «лучшем».

Он снова смущенно улыбается.

– Возможно. Совсем чуть-чуть.

Я пожимаю плечами.

– Она просто хотела, чтобы я была счастлива. И я правда счастлива там. В прошлом семестре мне пришлось взять… отпуск, и она помогла мне вернуться к учебе.

Джошуа с небрежной грацией засовывает руки в карманы.

– Что ж, я уверен, она рада, что вы теперь рядом.

– Думаю, так и есть. Я…

По спине бегут мурашки, и я замолкаю, оглядываясь через плечо.

Мэлис стоит в другом конце зала. Его взгляд прикован ко мне и Джошуа, и, клянусь, я чувствую его тяжесть даже отсюда. Мэлис похож на быка, готового протаранить пространство и разрушить все в комнате, и когда я отвожу от него взгляд, сердце колотится как сумасшедшее.

Снова поворачиваясь к Джошуа, я продолжаю с того места, на котором остановилась, решив не позволять Мэлису проникнуть мне под кожу. Но даже кивая и смеясь над шутками Джошуа, я интуитивно чувствую, что Мэлис наблюдает за нами.

Наблюдает за мной.

14. Мэлис

Я его на хрен прикончу.

Когда я вижу, как Уиллоу болтает с этим ублюдком с напыщенной рожей и раздражающим смехом, во мне, словно дикий зверь, бушует собственническое чувство.

Я мог бы расправиться с ним прямо сейчас. Это было бы так просто.

Он высокий, но выглядит так, что рухнул бы, как груда мокрого картона, если бы кто-нибудь его ударил. Эти богатенькие придурки, которым никогда в жизни ни за что не приходилось бороться, и дня бы не продержались, вырви их из привычной среды обитания. Мне ничего так не хочется, как подкрасться к нему сзади и свернуть на хрен его тонкую шейку.

Уиллоу смеется над его словами, и ярость во мне поднимается еще выше. Я сжимаю руки в кулаки, плечи напрягаются. Все во мне кричит: пойди туда и вырви Уиллоу у него из рук.

Верни ее туда, где ей самое место.

Я смотрю на нее, прищурившись. Она протягивает руку, заправляет прядь светлых волос за ухо, и мою руку слегка сводит судорогой, ногти впиваются в ладони. Я никогда не умел мирно выпускать пар, и теперь во мне растет потребность в насилии.

– Мэлис, – тихо бормочет Виктор, подходя ко мне. – Гэлвин здесь. Нам нужно идти.

Черт.

Я делаю глубокий вдох, и грудь так болит, что кажется, будто в легких осколки разбитого стекла. Но мой брат прав. Мы здесь, чтобы выполнить работу, и в нее не входит убийство придурка из высшего общества, который слишком близко подошел к тому, что принадлежит нам.

Хотя мне этого очень хотелось бы.

– Да, ладно, – рычу я хриплым голосом, когда Рэнсом подходит и встает рядом с Виком. – Давайте сделаем это.

Я неохотно отрываю взгляд от Уиллоу и возвращаю свое внимание к причине, по которой мы вообще здесь собрались, и сосредотачиваюсь на цели.

– Как договаривались, – говорит мне Виктор, слегка кивая. Он опускает руку в карман, где у него лежит устройство, которое мы принесли с собой.

Два дня назад я забрал его из точки, которую назначил Икс. Это небольшой «жучок», для прослушки и записи Ричарда Гэлвина, и мы должны установить его до того, как цель покинет галерею. Как только он уйдет, нам нужно будет проследить за ним и записать его, поскольку радиус действия жучка не так уж велик.

Мы много раз обсуждали этот план, каждый из нас исполнял ту роль, которая наиболее ему соответствовала. Мы с Рэнсомом будем отвлекать внимание, пока Вик займется деталями и установит устройство на Гэлвина.

Мы киваем друг другу и начинаем действовать, как единая команда. Впрочем, как всегда. Следить за исчезающим в толпе Виком нет нужды – мы знаем, что он выполнит свою часть работы.

Нам просто нужно сосредоточиться на своей.

Гэлвин – пожилой мужчина, высокий, одетый с иголочки. Он пробирается сквозь толпу, останавливаясь то тут, то там, чтобы поговорить с людьми. Мы с Рэнсомом следуем за ним, скользя мимо небольшой группки, восхищающейся долбаной вазой, пока не оказываемся перед Гэлвином.

Действовать нужно незаметно, он не должен подозревать, что его задерживают намеренно, поэтому мы плывем в потоке людей, пока не попадаем в небольшой узкий коридор-переход, ведущий в другое крыло. Мы вместе с частью толпы просачиваемся через него. Затем останавливаемся, чтобы убедиться, что Гэлвин не обгоняет нас.

– Ты пробовал шампанское? – спрашивает Рэнсом, поворачиваясь ко мне. – Я вообще-то думал, что на подобных мероприятиях подают что-то покруче, но, видимо, нет.

Я борюсь с желанием закатить глаза, ведь мой брат ни за что на свете не узнал бы хорошего шампанского, даже если бы оно ему на рожу накапало. Но вместо этого я играю свою роль, кивая в такт.

– Алкоголь ни при чем. Тут в искусстве дело, – невозмутимо отвечаю я, кивая на одну из картин на стене рядом с нами. – Только не говори, что возможность воочию увидеть эту коллекцию не стоит того, чтобы закинуться плохим шампанским.

Глаза Рэнсома весело блестят, но выражение его лица остается серьезным.

– Возможно. – Он вздыхает и морщится. – Наверное, то же самое можно сказать и о еде. Типа, знаешь, беда не приходит одна и все такое.

– Если ты хотел пожрать, надо было остановиться где-нибудь до того, как приехали сюда, – говорю я, позволяя раздражению проникнуть в мой голос. – Мы здесь не для того, чтобы рот набивать.

Гэлвин, стоящий позади нас, что-то бормочет себе под нос, но никто из нас не обращает на него внимания. Мы