Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл

смогу спасти тебя от этой участи. Ну, и в качестве бонуса, за это я получу прощение Богов и избегу страшного наказания за всё, что когда-то сделал.

Если бы я нашёл тебя раньше, мы бы смогли помочь и Кандеону. Но сейчас уже поздно. Он уже… Он выбор сделал.

О том, что Бернард подумал, когда узнал, что Деми — это Absoluta, он решил всё же умолчать. В дальнейшем он успокаивал себя, что промолчал по гуманной и вполне дружеской причине — не хотел взваливать на неё ещё более тяжёлый груз. На деле же — просто не хотел признаваться в своём малодушии.

«Слабак и лицемер», — прозвучало тонким голоском его сознание, когда Мортем закончил рассказ.

Глава XVI. Родительские советы

Под конец истории Мортема Деми уже сидела на полу, вжавшись спиной в стену. Её нижняя губа была искусана до крови от нервов, которые не давали ей покоя на протяжении всего рассказа.

Теперь оба молчали. Бернард долго смотрел на девушку в ожидании каких-то слов, но она просто смотрела в одну точку, не двигаясь. Едва ли он мог сейчас утверждать, что Деметрия вообще дышит.

На долю секунды ему показалось, что она вот-вот что-то скажет, но Уайт только слега разомкнула губы, но затем сразу сжала их вновь.

В голове Деми крутилось слишком много мыслей. Она начала с того, что её окружают демоны… Демоны, которые убеждали её в том, что она обязана демонов уничтожать и бороться с ними; которые ненароком бросили однаджы фразу, что убийство демона — это не преступление.

Потом девушка подумала о том, что и в ней есть зло. Да, это зло было заложено много веков назад, но это не отменяет того, что оно в ней есть. Уайт изучала генетику в школе и знала, что иногда патологии проявляются много поколений спустя.

Дальше она подумала о том, что её брат стал одним из тех, кого она должна уничтожать. И Деми точно помнила, что Бернард сказал о том, что Кандеон сам выбрал этот путь…

Насколько же мало было этого всего, чтобы Уайт воспользовалась рассудком.

Она сбежала вниз по лестнице, почти задыхаясь от нахлынувших слёз. Она, не видя ничего, схватила первое попавшееся пальто и выскочила из дома.

Резко и неожиданно ветер ударил морозом по её лицу. Деми решила, что любой пьяный сразу бы протрезвел на её месте. Она старалась успокоиться, но ничего не получалось.

Крупные снежинки, падающие на замёрзший асфальт, не вызывали восторга. Не было прекрасным и то, что день в городе был ясным и безоблачным: солнце слепило во всю мощь, а люди рядом проходили довольные и счастливые… Со своими новыми покупками к новому году. Снег хрустел под ногами, как будто выпал только что; такой свежий, такой нетронутый, такой чистый…

Девушка поёжилась от холода в своём тёмно-синем пальто, которое явно было ей велико. Она нащупала деньги в кармане и уселась в ближайшем кафе вдоль улицы.

За окном Уайт видела, как поправляют игрушки и гирлянды ёлки. Она видела, что люди, которые не осознают ужаса, смеются. Она видела даже, как эти люди обнимаются от радости встречи… Она видела детей, которые вились около своих родителей, чтобы высмотреть, что же взрослые подарят им на Новый Год.

Для всех этих людей — для простых смертных — ничего не изменилось. И как же жаль, что для Деми теперь изменилось всё… Она в очередной раз вспомнила, что в Салеме все так любили Хэллоуин, но весь мир отдавал предпочтение Рождеству и Новому Году. И теперь девушка так жалела, что не радовалась праздникам с семьёй раньше, когда была такая возможность.

С семьёй…

Элиза и Майкл были её семьёй, конечно. Но, как выяснилось, не всей. Да и не самой близкой, если уж говорить честно.

Поставив локти на стол, она закрыла лицо руками и зажмурилась, думая о родителях и стараясь сдержать слёзы. Она заставляла себя не плакать, но слёзы предательски жгли глаза. Когда официант принёс ей двойной эспрессо, Уайт протёрла глаза, поблагодарила его дрожащим голосом и замерла, как статуя. Перед ней были они…

Майкл с сочувствием смотрел на свою дочь, буквально всем нутром ощущая её боль сейчас. Ему бы очень хотелось обнять её и утешить, но у смерти свои правила, которые не полагается нарушать. На вопросительный взгляд Деми он только молча покивал: «Да, мы были не правы, скрыв от тебя правду».

Элиза радостно улыбалась, видя перед собой свою дочку. Да, в её глазах застыли слёзы, но она была так счастлива видеть сейчас Деми. Они с Майклом вырастили удивительную девушку. Элиза так сильно соскучилась по ней, что пыталась теперь запомнить её лицо как можно точнее. «Прости, что мы не были с тобой полностью откровенны».

Уайт нервно проморгалась. Если у неё помутнее рассудка, то это вполне объяснимо… Мало кто сможет сохранить разум после всего того, что довелось узнать ей. Но даже после глубокого вдоха её родители остались на месте.

— Принесите, пожалуйста, пару бокалов глинтвейна, — обратилась Деми к официанту, который успел отступить от её столика только на пару шагов.

Молодой человек с сомнением на неё посмотрел. Уайт поняла, что он не поверит ни за что, что она совершеннолетняя, поэтому она достала из своего кармана пальто двадцать долларов и протянула ему без лишних слов. Официант аккуратно положил их в карман джинсов, вежливо улыбнулся и отправился на кухню.

— Милая, тебе не нужно этого делать, — с тревогой в голосе проговорила Элиза, всей душой переживая, что в такой сложный момент своей жизни её ребёнок обратился к выпивке.

— Я вижу призраков… И говорю с призраками… Какие ещё у меня варианты? — шёпотом отозвалась Уайт, старательно вглядываясь в скатерть. Всё что угодно, только бы не смотреть на них…

— Родная, не то чтобы мы ругались… — заверил её Майкл, тяжело вздыхая. — Но было бы лучше, если сейчас, учитывая все обстоятельства, которые тебе открылись…

— Ты имеешь в виду обстоятельства, которые вы от меня скрыли? — с трудом сдерживая злость, осведомилась девушка, всё ещё не поднимая глаз.

Элиза протянула руку вперёд, желая сжать ладонь Деми в попытке её утешить, но тут же вспомнила, что не может к ней прикоснуться… Эта мысль больно отозвалась в её груди, и женщина снова вернула руки на свои колени.

— Мы просто хотели тебя защитить, милая…

— Мы хотели дать тебе нормальное детство, — подхватив мысль своей жены, закончил Майкл.

Официант принёс два бокала. Он вежливо улыбнулся, хотя