Век террора - Федор Раззаков

— Остановись! — приказал Трухильо. — Я ранен… Надо… отстреливаться…

Здесь, у конца автострады, перед ними были уже две машины: та, что их обогнала, и другая, стоящая поперек шоссе и преграждающая дорогу. Когда Ферро все-таки повернулся к генералиссимусу, он увидел сквозь дыру в заднем стекле приближающуюся третью пару фар. Похоже, они в кольце!

— Я поворачиваю! — заорал он в панике. — Машина в порядке, может, мы уйдем!

— Нет, нет… — Трухильо прижался к правой задней дверце. — Выйдем, будем отстреливаться. Уйти нам не дадут… — Он открыл дверь, хотя машина еще катила.

Это заставило Ферро остановиться. Он нажал на тормоз мягко, чтобы шеф не выпал из машины от резкой остановки. В глубине души сержант надеялся, что в третьей машине сидят люди из секретной службы «сигуридад». Он остановился в световом пятне фар машины, из которой стреляли. Сейчас она стояла боком к ним, развернувшись по осевой. Двойные фары ослепили его: дать по ним очередь из автомата не пришло ему в голову.

Снова послышались выстрелы.

Одни пули пролетели мимо них, шипя, словно кто-то разрывал шелк, другие с шумом вгрызались в металл машины. Трухильо все-таки вышел, начал стрелять из автомата, а сержант остался в машине под защитой двигателя. Вспышкам выстрелов из машины и из тьмы за автострадой не было конца. Ферро заметил, что при всем при этом движение машин, идущих в город, не прекращалось. Зато из столицы — ни одной машины, как будто третий автомобиль, который он сейчас не видел, вымел всю автостраду.

Ветровое стекло давно было разбито выстрелами почти в упор. Ферро просунул в одну из дыр автоматическую винтовку и нажал на курок. Пока он расстрелял все тридцать патронов, его несколько раз ранило в голову и плечо. Кровь заливала ему глаза, но он взял вторую винтовку, «кристобаль», поставил ее на постоянный огонь и стрелял, пока патроны не кончились и в ней. Взял 9-миллиметровый «люгер», лежавший на всякий случай между сиденьями, и выполз из машины. Отовсюду доносились хлопки выстрелов, пули хлестали по машине, вырывая из нее куски металла, со звоном разлеталось стекло. Ферро стрелял, перезаряжал, стрелял снова. Дрожа всем телом, пополз вокруг машины, из шин которой с шипением выходил последний воздух, и тут, возле багажника, увидел тело шефа. Тот лежал без движения в желтоватом свете фар — белая бесформенная груда, отбрасывающая длинную тень, огромный сверток, обернутый порванной белой материей и брошенный на асфальт.

При виде убитого шефа у Ферро словно отняли всю его волю: он бросил оружие и, спотыкаясь и падая, потащился среди свистящих вокруг пуль (поразительно, но больше ни одна его не задела) к стенке высотой в метр, тянувшейся вдоль всей автострады…»

В заключение отмечу, что позднее на теле Трухильо было обнаружено пятьдесят три раны, многие из которых были смертельны. А вот телохранитель диктатора сержант Ферро остался в живых и вскоре эмигрировал в Пуэрто-Рико. Там он и рассказал журналистам о деталях покушения. Отмечу также, что за пятьдесят лет до этого похожий случай произошел с телохранителем диктатора Доминиканской Республики Касераса, который спасся от пуль убийц.

Семнадцатого сентября 1961 года в Конго, в двенадцати километрах от города Ндолы, потерпел катастрофу самолет, в котором находились Генеральный секретарь ООН Даг Яльмар Хаммаршельд и еще пятнадцать человек сопровождавших его лиц. Все они погибли.

В Африку Генсек ООН прибыл для того, чтобы на месте решить проблему воссоединения провинций Конго в единое государство. Как писал в своей книге «Тайна гибели Хаммаршельда» В. Лесиовский: «Единого Конго не было. Провинция Катонга оставалась независимой, но была под полным контролем Бельгии. Провинция Касан управлялась марионеткой Бельгии Калонджи. Провинция Ориенталь находилась под контролем сторонников Лумумбы. Они не стремились к расколу, но их не признавали в Леопольдвиле. Центральная часть Конго вокруг Леопольдвиля была в руках вооруженных сил ООН. Единого законного правительства Конго не существовало. В каждом из четырех регионов были свои правительства со своими армиями».

Чтобы урегулировать эту сложную ситуацию в Конго, и вылетел Хаммаршельд. Целью его было создание правительства прочной прозападной ориентации. В Африку он прибыл 13 сентября. А ночью 17-го разбился под Ндолой. В книге все того же В. Лесиовского об этом написано так:

«В 16 часов 51 минуту местного времени самолет взлетел и взял курс на юго-восток.

Можно утверждать, что весь полет «Альбертины» от Леопольдвиля до окрестностей Ндолы проходил нормально и в полном соответствии с намеченным, хотя и не зафиксированным официально планом. Четыре часа и сорок одну минуту самолет Хаммаршельда хранил радиомолчание. В 20.02 по Гринвичу «Альбертина» связалась с центром полетов в столице Родезии Солсбери и запросила время прибытия самолета Лансдауна в Ндолу. Через полчаса она указала свое положение над южной частью озера Танганьика и сообщила расчетное время прибытия в Ндолу — 00 часов 35 минут местного времени (на два часа вперед от времени Гринвича). Центр в Солсбери информировал «Альбертину», что Лансдаун только что, то есть в 22 часа 35 минут местного времени, прибыл в Ндолу. После этого «Альбертина» вступила в прямую радиосвязь с Ндолой. В 00 часов 10 минут «Альбертина» информировала вышку в Ндоле, что видит огни аэродрома, и запросила высоту снижения. Вышка Ндолы ответила, что высота захода на посадку — две тысячи метров, и «Альбертина» подтвердила получение сигнала. Это якобы был последний радиосигнал от «Альбертины».

Примерно в 00 часов 10 минут «Альбертина» прошла на заданной высоте над аэродромом в прямой видимости вышки аэропорта по нормальному курсу захода на посадку. Ей оставался один поворот для прямого выхода на посадочную полосу. Диспетчер аэродромной вышки в Ндоле видел снижающийся самолет Хаммаршельда.

Катастрофа произошла в 00 часов 11 минут — 00 часов 13 минут местного времени в двенадцати километрах по прямой линии от взлетной полосы аэродрома, когда самолет Хаммаршельда делал последний поворот на посадку. Самолет упал на склоне холма, обращенном к аэродрому, на высоте 60 метров над уровнем взлетной полосы и загорелся при ударе».

Буквально сразу после гибели Генсека ООН мировые газеты обрушили на читателей град всевозможных версий этого происшествия. Заголовки статей буквально кричали: «Диверсия воздушных пиратов против ООН!», «Самоубийство Генерального секретаря?!». На основе этого было выдвинуто три основные версии трагедии.

Первая склонялась к тому, что самолет потерпел аварию из-за ошибки пилота. Эта версия была самой удобной и со временем ее приняли многие в ООН.

Вторая версия говорила о диверсии — или прямом нападении на самолет воздушных пиратов, или обстреле с земли либо воздуха.

Третья версия сводила дело к тому, что Хаммаршельд таким образом покончил жизнь самоубийством. Весьма своеобразный, надо сказать, способ уйти в мир иной и не только самому, но и с группой ничего не подозревающих товарищей.

Между тем английская колониальная администрация Родезии (на территории которой и произошла трагедия) приняла все меры к тому, чтобы никого из ООН не допустить к расследованию аварии. И лишь спустя полгода после катастрофы к расследованию была допущена международная комиссия. Однако поезд уже ушел, и следствие так ни до чего и не докопалось. К тому времени и шумиха в прессе вокруг этой трагедии окончательно утихла, и дело было благополучно списано в архив.

17. Неуязвимый де Голль

В том же 1961 году во Франции началась настоящая «охота» (другого слова не подобрать) на президента страны Шарля де Голля. «Охоту» на президента объявили члены так называемой «Секретной вооруженной организации» (ОАС), во главе которой стоял генерал Сален. Чем же не угодил глава республики оасовцам?

Шарль де Голль стал премьер-министром в июне 1958 года. Боевой генерал, основатель патриотического движения «Свободная Франция» в годы второй мировой войны, де Голль был именно тем человеком, прихода которого к власти ждала буквально вся Франция. Покончив с продажной и нерешительной Четвертой республикой, он основал Пятую, разработал и принял новую конституцию. Однако настоящим «камнем преткновения» в его политике был Алжир. Будучи с 1830 года французской колонией, эта североафриканская страна вот уже несколько десятилетий боролась за свою независимость. С 1954 года в Алжире началась национальноосвободительная война.

Придя к власти в 1958 году, Шарль де Голль во всеуслышание заявил, что Алжир не отдаст, что он всегда будет французским. Однако уже через год, а точнее, 16 сентября 1959 года, де Голль торжественно признает право алжирского населения на самоопределение. В январе 1960 года в Алжире вспыхивает мятеж антиголлистов, который продлился всего неделю и был подавлен. Четырнадцатого ноября 1960 года на заседании совета министров де Голль объявил о своем решении вынести алжирский вопрос на референдум, который назначил на 8 января 1961 года. И вскоре на этом референдуме 75 процентов голосовавших ответили де Голлю «да».