Наказание любовью - Барбара Картленд

Потом пренебрежительно посмотрела на распаленную Джин и повернулась к удивленным сиделкам с улыбкой.

— Боюсь, происшедшее расстроило мисс Росс, — проговорила она, но Джин вновь перебила ее:

— Ты думаешь, что можешь снова пробраться сюда, пока он болен, потому что ты леди, а я всего лишь фермерская дочка! Но ты не любишь его, а я люблю! И я не позволю тебе здесь остаться, поняла? Когда ты уезжала, я тебе тогда же сказала, что мы думаем о тебе здесь, на Ронсе! Нам не нужно ваших модных привычек и экстравагантного поведения. Мы — люди простые, и лаэрд — один из нас!

Она бы продолжала и дальше, но сестра Маклеод, взяв твердо ее за плечи, несмотря на протесты, проводила из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, Диана без сил рухнула на диван.

— Боже мой, Боже мой! — повторяла сестра Вильямс. — Какая странная молодая женщина! Мне кажется, она не в себе, я очень сожалею о том, что произошло, леди Диана.

Диана улыбнулась. Как бы там ни было, она поняла, что обе сиделки на ее стороне.

Диана поспешила в спальню. Оказавшись одна, она бросилась лицом на подушки, где так часто покоилась голова Яна.

Глава 20

На следующее утро Диана ждала врача; закончив осмотр пациента, он внимательно изучал ее, потягивая из рюмки принесенной Маргарет порто.

Доктор был толстым и маленьким, у него было золотое сердце и большая практика, которая приносила слишком маленький доход.

Он считался одним из лучших практикующих врачей и был известен на всех Западных Островах. Он знал Яна со дня его рождения — он был первым, кто представил его миру ясным майским утром.

Он ухаживал за старым лаэрдом, пока тот не скончался, и был не только лечащим врачом, но и другом. Почти каждый месяц он приезжал в замок и оставался на ночь, рассказывая лаэрду о том, что происходит вокруг, играя с ним в триктрак, неизменно проигрывая.

Доктор был холостяком и всегда говорил, что ни одна женщина не выдержит его образа жизни и не сможет смириться с тем, что он по две недели не приезжает домой. Иногда штормы заставляли его оставаться на одном из отдаленных островов, но никакая погода не могла его удержать от поездки к тяжело больному или принять еще одного крепыша-шотландца.

То, что происходило в замке до несчастного случая с Яном, дошло до него, как и все остальные слухи, которые возникали на островах. Он решил нанести визит, чтобы узнать правду, но тут вдруг его срочно вызвали к Яну для оказания медицинской помощи.

Он любил мальчика и был потрясен, найдя его в плохом состоянии, и, проводя рядом много тревожных часов, бормотал про себя шотландские проклятия на голову той женщины, которая была в этом повинна, но, познакомившись с Дианой, обнаружил, что не может сердиться на нее.

Она ему очень понравилась, и, будучи по натуре проницательным, доктор понял, что она любит Яна, и то, что Джин любила Яна, он знал уже давно и тревожился за последствия.

Он не был уверен в чувствах самого Яна, приходя в сознание на короткие промежутки времени, не упоминал о Диане, а в бреду говорил только о том, как он боролся за жизнь Джин и свою собственную, не имея надежды на спасение.

«Он, должно быть, влюблен в эту прелестную девушку», — думал доктор, но не был уверен в этом.

Ян был похож на своего деда. Старый лаэрд был любим многими, но сам любил всю жизнь только одну женщину.

Маргарет рассказала доктору о приезде Дианы, о ссорах и молчаливых трапезах. Услышав о приезде Дианы, доктор предположил, что встретит какую-нибудь хористку или одну из тех незамужних женщин с довольно сомнительным прошлым.

Познакомившись с Дианой, он понял, как ошибался, а когда услышал имя этой аристократки, подумал, что он слишком старомоден для того, чтобы понять, что подобные современные создания не требуют защиты.

— Сейчас ему плохо, милочка, — сказал он, потягивая свой порто. — Но он поправится. Вам не стоит тревожиться. У мальчика хватит сил на десятерых.

— А можно я зайду к нему? — спросила Диана нетерпеливо, но он отрицательно покачал головой.

— День или два придется подождать, — сказал он твердо. — Он может и не узнать вас, а если и узнает, это может вызвать высокую температуру, и я этому совсем не удивился бы, — добавил он галантно.

Диана поблагодарила его, едва улыбнувшись.

— И не следует пребывать в плохом настроении все это время, — продолжил он. — Оно от этого все равно не пройдет. Пойдите на воздух, займитесь чем-нибудь, поездите на его лошадях, только не сломайте себе шею, а то у меня и без этого достаточно хлопот.

Он удивился, увидев, как вспыхнуло лицо Дианы при упоминании о верховой езде. Он не знал, что одна мысль о Старлайте заставляла ее стыдиться своего поступка.

— Ну, я должен идти, — сказал он, поднимаясь. — Мне надо навестить довольно странного пациента на другом конце острова. Вы когда-нибудь видели Нанет Кармикаэл?

— Конечно, — быстро произнесла Диана. — Вы имеете в виду колдунью?

— Какая ерунда, — проговорил доктор. — Если бы каждую шотландскую женщину называли колдуньей, их бы была целая армия.

— А можно я пойду с вами? — спросила Диана. — Пожалуйста, позвольте мне. — И добавила, пока он раздумывал, что ответить: — Мне так скучно здесь одной.

— Тогда пошли, — ответил он.

Быстро взяв пальто, она забралась в моторную лодку.

Море было достаточно спокойным, и трудно было поверить, что в любой момент оно может стать опасным. Небо было серым с редкими просветлениями, вершины гор на континенте были спрятаны под низкими облаками.

Путешествие до убогой хижины Нанет не заняло много времени, и как только они приблизились к ее жилищу, доктор выключил мотор и они на веслах прошли последние несколько ярдов.

— Морские водоросли могут творить ужасные вещи с винтом, — объяснил он.

Посмотрев в чистую воду под ними, Диана увидела целый лес водорослей.

Доктор выпрыгнул на широкий плоский камень с легкостью молодого человека. Он подтянул лодку и помог Диане выйти. Некоторое расстояние им пришлось идти по зеленым камням и обходить несколько луж, оставленных приливом, прежде чем они добрались до тропинки из сухой гальки, ведущей к дому Нанет.

Доктор постучал по грубой, сколоченной из досок двери. Старческий дрожащий голос предложил им войти.

Хижина была маленькой, пол покрыт неумело сплетенным тростником и ковриками, имевшими приблизительное сходство с циновкой. На кровати, составленной из старых коробок и кусков досок, лежала Нанет, укрытая несколькими шалями и обрывками одеял, которые она, должно быть, собирала многие годы. Треснутое окно было прикрыто кусками коричневой бумаги, которые предохраняли от сквозняка.