Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

Чон До уставился на нее.

Она улыбнулась.

– Да ладно вам, неужели я похожа на тайного агента? – усмехнулась она. – Я же компанейская девчонка. Всегда открыта для общения. Можете спросить меня о чем угодно.

Томми вошел в беседку с чашечкой холодного чая в руках, после того как убрал удочки и револьверы. Чон До наблюдал, как он встал в очередь и кивнул в знак благодарности, получив свою тарелку.

Чон До спросил Ванду:

– Вы думаете, что я никогда не видел темнокожего?

– Наверное, – пожала плечами Ванда.

– Я встречал американских морпехов, – объяснил Чон До. – Многие из них черные. А мой учитель английского был из Анголы. Единственный темнокожий в КНДР. Он думал, что ему будет не так одиноко, если он обучит нас африканским диалектам.

– Говорят, в семидесятые годы один американский солдат, паренек из Северной Каролины, пересек демилитаризованную зону, он был пьян что ли. В Северной Корее его сделали учителем английского языка, но ему пришлось бросить это, после того как он научил всех агентов говорить, как крекеры, – сказала Ванда.

Чон До не знал, что она имеет в виду под словом «крекеры».

– Никогда не слышал, – произнес он. – И, кстати, я не агент, если вы об этом.

Ванда наблюдала, как он впивался зубами в очередное ребрышко.

– Удивлена, что вы не воспользовались моим предложением задать любой вопрос, – сказала она. – Могла поклясться, что вы спросите, говорю ли я по-корейски.

– Говорите? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Но я чувствую, когда неверно переводят. Вот почему мне стало понятно, что вы не просто переводчик.

Доктор Сон и министр встали. Доктор Сон объявил: «Министр желает вручить подарки сенатору и его супруге. Сенатору – “Избранные произведения Ким Чен Ира”». Тут он достал перевязанные одиннадцать томов.

Мимо прошла мексиканка с полным подносом еды.

– eBay, – сказала она Ванде.

– Ох, Пилар, – крикнула Ванда ей вслед. – Как тебе не стыдно.

Сенатор принял подарок, улыбаясь.

– Они подписаны? – спросил он.

На лице доктора Сона мелькнуло замешательство. Он переговорил с министром. Чон До не слышал их, но они явно спорили о чем-то.

– Великий Руководитель Ким Чен Ир будет рад лично подписать книги, если сенатор посетит нас в Пхеньяне, – с улыбкой произнес доктор Сон.

В ответ сенатор подарил министру iPod с закачанной музыкой в стиле кантри.

Затем доктор Сон стал восторгаться красотой и любезностью супруги сенатора, а министр готовился вручить ей контейнер.

Запах мяса дошел до Чон До. Он положил ребрышко и отвернулся.

– Что? – спросила Ванда. – Что в контейнере?

Настал поворотный момент. До сих пор хитрости и приемы доктора Сона были лишь шуткой, но трюк с тигром – совсем из другой оперы: достаточно понюхать, и американцы сразу раскусят этот обман, поняв, что корейцы ведут скверную игру. И тогда все изменится.

– Мне надо знать, – сказал Чон До. – Вы не шутили?

– Конечно, – ответила она. – Не шутила о чем?

Взяв ее руку, он написал на ее ладони имя второго помощника.

– Я должен узнать, получилось ли у него, – объяснил Чон До. – Выбрался ли он?

Достав мобильный телефон, Ванда сфотографировала свою руку, затем набрала текст сообщения и нажала кнопку «Отправить».

– Давайте выясним, – предложила она.

Когда доктор Сон закончил расхваливать жену сенатора, министр вручил ей контейнер:

– От граждан Корейской Народно-Демократической Республики, – произнес он. – Свежее тигровое мясо величественного зверя, застреленного на вершине горы Пэкту. Даже не представляете, какой белоснежной была его шкура. Министр желает, чтобы все мы отведали его сегодня вечером, да?

Министр с гордостью кивнул.

Доктор Сон лукаво улыбнулся.

– И помните, – сказал он жене Сенатора, – когда ешь тигра, сам становишься тигром.

Люди перестали жевать, ожидая, как отреагирует жена Сенатора, но она ничего не ответила.

Небо затянулось тучами и в воздухе запахло дождем, который, скорее всего, так и не начнется. Сенатор снял контейнер со стола.

– Думаю, с этим я лучше сам разберусь, – заметил он, деловито улыбаясь. – Тигры – это мужское занятие.

Супруга сенатора повернулась к сидевшей возле нее собаке, потрепала ее за ушами и стала ворковать с ней.

Церемония вручения подарков словно выскользнула из-под контроля доктора Сона. Он никак не мог понять, где допустил ошибку. Подойдя к Чон До, он спросил:

– Как дела, сынок? Рука сильно болит, да?

– Да, но я поправлюсь, доктор Сон. Не пропаду, – покрутил плечом Чон До.

Доктор Сон возмутился.

– Нет, не стоит, сынок. Я знал, что это время придет. Это совсем не трусость – обратиться за помощью к врачу. – Он взглянул на Ванду. – У вас не найдется нож или ножницы, которыми мы могли бы воспользоваться?

– У вас рука болит? – спросила Ванда Чон До.

Когда он кивнул, Ванда позвала супругу Сенатора, и Чон До впервые обратил на нее внимание – стройная женщина с седыми волосами до плеч и бледными перламутровыми глазами.

– Кажется, нашему гостю нужна помощь, – сказала ей Ванда.

– Можно принести алкоголь и нож? Это не срочно. Просто нужно удалить несколько швов, – обратился к жене сенатора доктор Сон.

– Вы врач? – спросила жена Сенатора.

– Нет, – ответил доктор Сон.

– Где вам больно? – спросила она у Чон До. – Когда-то я была врачом.

– Ничего страшного, – ответил за него доктор Сон. – Нужно было снять швы еще до нашей поездки.

Женщина бросила на доктора Сона испепеляющий взгляд. Ее нежелание мириться с ним обжигало его, пока он не отвернулся. Жена сенатора достала очки и водрузила их на нос.

– Покажите, – велела она Чон До. Он снял пиджак, затем рубашку и протянул ей свою руку. Она подняла голову, чтобы лучше разглядеть. Швы покраснели и воспалились. Когда она надавила на них пальцем, они увлажнились.

– Да, – подтвердила она. – Их надо удалять. Пойдемте, на кухне хороший свет.

Вскоре он уже сидел без рубашки на кухонной стойке. Стены ярко-желтой кухни были оклеены обоями в голубую клетку с подсолнухами. На холодильнике висели на магнитах фотографии детей и обнимающихся молодых людей. На одном снимке был сенатор в оранжевом костюме астронавта с шлемом подмышкой.

Жена Сенатора тщательно вымыла руки под струей горячей воды. Ванда последовала ее примеру, на тот случай, если понадобится ее помощь. Женщина, которую Ванда назвала Пилар, вошла на кухню с контейнером. Она сказала что-то по-испански, увидев Чон До без рубашки, и добавила еще кое-что, глядя на его рану.

Жена Сенатора терла руки мылом даже выше локтей. Не отрываясь от мытья, она сказала: – Чон До, это Пилар, наша помощница.

– Я горничная, – уточнила Пилар. – Джон Дой? Разве не так называют пропавших людей?

– Я Пак Чон До, – повторил он, затем произнес медленно: – Чон До.

Пилар посмотрела на контейнер, разглядывая то, что осталось от знака Красного Креста, который пытались соскрести. – Мой племянник Мэнни водит грузовик, на котором перевозят человеческие органы из одной больницы в другую, – сказала она. – Точно в таком же контейнере.

Жена Сенатора надела латексные перчатки.

– Кстати, – заметила она, – мне кажется, Джон Дой – это не пропавший человек. Так говорят, когда есть человек, но нет личности.

Ванда подула в свои латексные перчатки.

– У Джон Доя есть вполне конкретная личность, – произнесла она и взглянула на пациента. – Просто до нее еще надо докопаться.

Жена сенатора обработала его руку перекисью, втирая ее в раны.

– Это размягчит швы, – объяснила она.

Какое-то мгновенье он слышал лишь шипение перекиси на своей руке и видел белую пену. Было не больно, будто муравьи копошатся внутри.

– Ничего, что вами займется женщина-врач? – спросила Ванда.

Чон До кивнул.

– Большинство врачей в Корее – женщины, – заметил он. – Хотя я никогда их не видел.

– Женщин-врачей? – удивилась Ванда.

– Или вообще врачей? – уточнила жена Сенатора.

– Вообще врачей, – ответил он.

– Даже в армии, на медосмотре? – спросила жена Сенатора.

– Наверное, я никогда не болел, – оправдывался он.

– Кто вас зашивал?

– Друг, – сознался Чон До.

– Друг?

– Мы работаем вместе.

Пока пенилась перекись, жена сенатора подняла его руки, развела пошире, затем вновь свела, рассматривая невидимые линии на его теле. Заметив ожоги на внутренней стороне рук – следы от пламени свечи во время болевых тренировок, она дотронулась до шрамов кончиками пальцев.

– Плохое место для ожога, – сказала она. – Кожа здесь очень чувствительная. – Она провела рукой по его груди к ключице. – Здесь уплотнение. Вы недавно сломали ключицу. – Притянув к себе его руки, словно собираясь поцеловать кольцо, врач принялась рассматривать фаланги его пальцев. – Хотите, я вас осмотрю? У вас есть жалобы?