Их было десять - Александр Александрович Тамоников

– А может, швырнуть гранату – и ходу? Пока они поймут, что да как, пока очухаются от взрыва, мы уже успеем сотню метров пробежать. До края поля примерно четыреста, в три захода одолеем.

Но командир рискованный замысел юного лихача не одобрил:

– А если тебя самого же осколками посечет? Бросать надо близко, чтобы ты как за занавеской оказался. А на таком расстоянии осколками покрывает – будь здоров. Вот и получается, триста метров не махнешь, а останешься лежать прямо под прицелом у фрицев. Еще и с осколочным ранением. Считай, шансов уйти никаких.

– Эх. – Ленька на несколько минут задумался, соображая, как им добраться под немецкими прицелами до края поля. Потом воскликнул: – А что, если в разные стороны рванем? Фрицы растеряются, а мы успеем из окопа выбраться.

Капитан Шубин покачал головой:

– Леонид, торопыга ты. В разведке это ни к чему. Нахрапом вдвоем против сотни не попрешь. Только хитростью действовать и терпением. Им ведь на той стороне тоже, как тебе, неймется узнать, почему мы затихли. Вот сейчас еще немного постреляют, а потом проверяльщиков пошлют посмотреть, что с нами.

– И что же делать будем, товарищ командир? Гранат всего три штуки осталось! – Парень заерзал от нетерпения.

– Хитрить, Леонид, – усмехнулся опытный разведчик. – Как поползут в нашу сторону, ложись и не шевелись до моей команды. Не надо нам показывать, что мы живые. Может, повезет, за мертвых примут и отстанут.

– А если не примут? Если я чихну? – Ленька в волнении принялся крутиться на месте. Такой точно не улежит спокойно.

Капитан поймал его за рукав, притянул к себе и, глядя прямо в глаза, сурово пояснил:

– Надо вытерпеть. Жить хочешь?

– Хочу! Пока последнего немца не застрелю, смерти не сдамся! – горячо согласился боец.

– Тогда терпи, даже если чихнуть тебе захочется или еще чего. Лежи и не шевелись, пока я приказ не дам. Нельзя нам с ними в бой вступать до последнего. Неравные у нас силы, Леонид. Дернемся – не только себя, еще и товарищей подставим. Поэтому зубы сожми и терпи.

– Так точно, товарищ командир, есть терпеть, – согласился Леня. Хотя так и не понял, как же собирается действовать разведчик, когда к их окопчику подберутся немцы.

Но обещание надо выполнять.

Вражеский огонь продолжался, а они не могли ответить. Только ждали на дне своего окопчика, отсчитывая медленные, тягучие минуты.

Прошло полтора часа. Наблюдавшие за происходящим из укрытия бойцы группы уже потеряли надежду, что капитан Шубин и рядовой Марцев, которые вызвали немецкий огонь на себя, выжили в этом кошмаре. Постепенно противник тоже перестал обстреливать маленький пятачок в просвете между «Ханомагами».

Солнце, пройдя половину небосвода, теперь гладило своими лучами спины разведчиков, посылая им немного тепла, согревая от ледяного холода, который тянулся от промерзшей земли.

Шубин первым заметил движение на немецкой стороне – от окопной линии отделились несколько серых фигур. Фашисты не выдержали и послали троих шутце на проверку, узнать, почему перестали стрелять русские.

Капитан тихо проговорил:

– Ну все, это по нашу душу. Стрелять больше не будут, думают, мы погибли. Давай на самый край, только очень медленно, чтобы не заметили.

Когда они оказались на границе безопасного пространства, капитан достал нож и объяснил, как хочет остановить противника:

– Они подойдут, а ты лежи, нельзя шевелиться. Они должны решить, что мы мертвые. Страшно будет, но ты терпи и не шевелись, как договорились. Двоих я ликвидировать успею, а третий – твой. Души его, по глазам бей, в лицо, но не давай воспользоваться оружием. Как разберемся с ними, шинели немецкие накинем, чтобы на той стороне всех запутать, и ходу. По моей команде ползем отсюда как можно быстрее. Солнце перевалило зенит, сейчас немцы устали и ослеплены, они не смогут вести прицельный огонь. А у нас за эти минуты будет шанс уйти живыми прямо у них под носом. Понял?

– Так точно! – Марцева начинало лихорадить, но не от страха, а от напряжения. Сейчас ему придется убить фашиста не привычным выстрелом из винтовки, а своими руками.

Они вытянулись на краю окопа, замерли, сдерживая дыхание. Двое рядовых под командованием грузного фельдфебеля неумолимо приближались к их маленькой траншее. Одними губами капитан Шубин прошептал Марцеву:

– Твой справа.

На Леньку шел худощавый тонкошеий солдат в длинной шинели, которая была ему велика. Они опасливо озирались по сторонам – не приготовили ли русские им ловушку. Издалека заметив в неглубокой ямке два неподвижных тела, немцы замерли. Фельдфебель толкнул худощавого в бок:

– Дай-ка по этим мертвякам очередь.

Капитан Шубин сжался от мысли: он просчитался, из страха и осторожности немцы даже не будут подходить близко; они с безопасного расстояния расстреляют их из автоматов, и вся его затея полетит к черту.

Глеб вдруг застонал и по-немецки попросил:

– Помогите, я ранен, я умираю. Помогите, я русский офицер, я могу быть вам полезен. Умоляю, спасите меня, мне нужен врач.

Фельдфебель буквально замер, глаза его заблестели от предчувствия возможной награды. Он поспешил в окоп и, тяжело дыша, наклонился над Шубиным:

– Повтори, что ты сказал. Ты офицер? – Руки его тем временем ощупывали пространство вокруг капитана, нет ли у того оружия.

Вместо ответа капитан всадил ему нож прямо в шею, кровь фонтаном хлынула на землю, немец повалился на бок с выпученными от страха глазами.

– Ленька, бей его! – крикнул Глеб, а сам ринулся с ножом на другого рядового.

Марцев уже висел на шее у худощавого, его пальцы железными клещами сомкнулись на тонкой шее и не разжимались, пока фашист не задергался в предсмертных судорогах. Последнего, успевшего все-таки сообразить, что происходит, и кинувшегося было наутек немца Шубин успел поймать за ногу и утянуть в окоп. Он припер дрожащего от страха фашиста коленом и воткнул свое оружие прямо в ямку под горлом. Немец дернулся несколько раз, а потом испустил дух.

Шубин тотчас же стянул с фельдфебеля шинель, краем глаза заметив, что Ленька делает то же самое с другим фрицем.

– Вперед! – скомандовал разведчик.

Натянув на себя шинели убитых, они вылезли из укрытия. Хотя ползли разведчики изо всех сил, до боли отталкиваясь локтями и коленями от мерзлой земли, все равно казалось, что до края поля очень далеко. Время застыло, словно замерзшая капля воды.

Капитан Шубин был сильнее и сноровистее худощавого Леньки. Он вырвался вперед и обернулся только раз, подбадривая выбивающегося из сил бойца:

– Давай, Ленька, поднажми! Выберемся отсюда, считай, второй раз родился! Шевелись, через силу шевелись!

– Так точно, товарищ командир, – прохрипел