Рожденные в СССР. Часть вторая. Обретение (СИ) - Коруд Ал

— Леонид Ильич!

— Уже семьдесят лет, как Леонид Ильич. Все, хватит о делах! Мне твоих бумаг было достаточно, чтобы мозги вскипятить. Надо же додуматься строить коммунизм с помощью математики! А как же человек? Его куда девать? Нам тут один новый фильм привезли. «Афоня» называется. Пойдешь со мной смотреть? Супруга с зятем также подойдут. Потом поужинаем по-домашнему.

— Почему бы и нет? Надо же когда-то отдыхать!

Глава 14. Какие люди! 21 августа 1975 года. Мастерская художника Рашко. Улица Короленко 8. Москва

Они ворвались в мастерскую ярким смерчем. Освеженные недавно прошедшим летним дождем и утренними неспешными эротическими упражнениями, оба сияли радостью, как начищенные самовары. Степан приехал в ночь, поэтому первая их близость была излишне горяча и быстра, затем он заснул, здорово уставший с дороги. Путешествие на автомобиле «Москвич» в семьдесят пятом, это не по скоростному шоссе будущего в комфорте, предоставляемом современной иномаркой. Для Холмогорцева экспедиция была закончена, тем более что дальше на Смоленщине обещали затяжные дожди.

Авдусин сжалился и отпустил человека из будущего в отпуск, честно выплатив небольшие деньги за археологическую практику. Историки никогда не зарабатывали хорошо в поле. Но за открытия, сделанные этим летом, могли простить судьбе многое. И далеко не все из археологов догадывались, что обязаны сенсационным находкам этому крепкому и скромному пареньку. Степан же по понятным причинам о своем послезнании помалкивал, снискав уважение начальства.

Даниил Антонович занимался раскопками Гнездова еще с 1949 года, снискал славу грамотного археолога, был редкостным трудягой. И поэтому, когда врезавшиеся в память Холмогорцева факты подтвердились, именно он настоял на зачислении Степана прямо на третий курс исторического факультета. Зачем полагаться на не самое объективное мнение приемной комиссии, если есть официальная квота? Вот Холмогорцев и рыл, в буквальном смысле этого слова. Хотя чаще археологи работали щеточками, скребками, просеивали каждый квадратный метр раскопок. Ведь иногда мелкие черепки или остатки бусинок от женских украшений могли сказать больше, чем более крупные находки.

Молодая пара быстро нашла этот старинный трехэтажный дом и поспешили войти. Так, с блестящими от счастья долгожданной встречи глазами они и спустились по лестнице в так называемый цокольный этаж, где и располагалась единственная в Москве «подвальная» мастерская Димы Рашко. Их радостно встречали хозяева. Они любили гостей, и к ним зачастую приходили весьма известные люди. Творческий круг знакомств Дмитрия был довольно широк. Благо, работа на Мосфильме позволяла общаться с очень разными людьми и находить сердца, которые бились в унисон.

— Здравствуйте! — Ирина, жена Рашко, — приятная пухленькая блондинка, искрилась широкой улыбкой и голубыми глазами. — Проходите. Скоро я вас угощу своими фирменными блинами с селедкой!

И в самом деле, на стоявшей в углу плите что-то уже аппетитно шкворчало. Дмитрия стоял чуть в стороне и радостно улыбался. Странно, они виделись только раз, но так понравились друг другу, что их уже встречают как старых друзей.

— Привет, Степан! Загорел-то как — протянул он руку. — Ого, ты стал еще крепче!

— Так столько кубометров земли перелопатил. Ну, показывай свое хозяйство!

Степан и Надежда с любопытством оглядывались. Развешанные, зачастую без рам, лишь холсты на подрамниках пейзажи, портреты, этюды, афиши скрывали скромную обстановку подвальной мастерской.

Надежда замерла и пошептала.

— Мастер…

Незаметно подошедшая к ним Ирина легонько хохотнула:

— Только я не Маргарита.

— Все равно муза! — безапелляционно заявила Надя, указав на несколько портретов жены художника. На одном Ирина была изображена обнажённой на мехах. Холмогорцев перевел взгляд с картины на образец. Здесь явно поработала фантазия Дмитрия. На полотне женщина была намного идеальней, особенно на счет фигуры. Хотя, может, это был нарисовано давно. В принципе большая грудь и покатые бедра и сейчас присутствуют. Ирине бы походить в фитнесс-зал и вернуть форму, то вышла бы очаровательная дама. Но в этом времени еще нет помешательства на ЗОЖ и повальном похудании.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот эта великолепна!

Ягужинская застыла около большой картины, которая был облагорожена шикарной рамкой. Называлась она «Моя мама». Три женщины, скорей всего в комнате общежития, явно отдыхают после тяжелого трудового дня. Молодые, красивые, залитые солнцем, предвкушающие будущее счастье. Было ли оно у них? Получилось ли создать крепкие семьи и завести детишек? Внезапно горло у Степана пересохло. Его мама умерла давно, но рана, оказывается, до сих пор саднила. Ушли все, кого он знал по той жизни. Эта картина напоминание о несбывшемся, о яркости каждого дня бытия. Надежда повернулась к нему, в её глазах блеснули слезы. Странно, она очень редко плачет. Дмитрий застыл у мольберта, внимательно разглядывая их. Сейчас его лицо было слегка нахмурено, он казался несколько отрешенным, как будто увидел нечто большее. Степану даже показалось, что в глазах Рашко мелькнула нотка сочувствия или некоего понимания.

— Замечательная картина. Ирочка, можно водички?

Ирина быстро принесла стакан воды, тревожно взирая на лица гостей, всплеснула руками.

— Ой, я дурочка! Вас же вырвало из вашего мира, вы потеряли все. Эту картину только что с выставки привезли, не успели убрать.

— Не надо извиняться, Ириша, — Надежда была уже собрана и спокойна, а затем сама всплеснула руками. — Мы же с собой целую сумку всего принесли. Степа, доставай!

Жена Дмитрия с улыбкой посмотрела на бутылки, палку колбасы и сезонные фрукты, и поставила на стол огромную стопку блинов. Дмитрий улыбался.

— Знаменитые блины с селедкой от Рашко! У нас еще есть пунш. Как видите, мы живём небогато, прирастаем только гостями!

— Не стоит об этом, Дима, — остановила его шуточные оправдания Надежда. — Поверьте человеку из будущего — главное богатство в жизни — это все-таки люди! Давайте сядем и поднимем первый бокал за наших гостеприимных хозяев, и мне не терпится посмотреть остальное.

— С почином! — Холмогорцев ловко вскрыл две бутылки грузинской «Хванчкары» и разливал по хрустальным бокалам рубиновое вино. Ему сегодня хотелось пить и веселиться. Мечты сбываются, он будущий историк, рядом красивая женщина и новые, замечательные друзья. Что еще от жизни надо?

— Спасибо тебе, Степан, мне звонили ребята из МГУ. Осенью обещали дать нужный материал. Всерьез заинтересовались, сулили даже дать посмотреть реконструкции костюмов и доспехов той эпохи. Вот, — Рокша кивнул в сторону относительно светлого угла с мольбертами, — пишу первые эскизы. Ты тоже, как я понял, уже полностью в исторической стезе?

— Да, буду работать электриком на полставки в университете, учиться. Меня взяли сразу на третий курс, поэтому сейчас придется плотно взяться за учебники и курсовые. Хорошо хоть с будущими преподавателями уже немного знаком по раскопкам и их подготовке. Наде предложили работу в новой фирме. Будет отвечать за будущую советскую моду.

— Вот как? — Дмитрий бросил взгляд в сторону женщины. Они сейчас рассматривали очередную картину, Ирина что-то горячо ей объясняла, а Надя не могла убрать с лица искренний восторг.

— Зря так смотришь. В том мире она заведовала целой сетью модных бутиков. И это в Москве будущего, где человек человеку даже не волк, а саблезубый тигр.

— Слышал кое-что о вашей эпохе. Полный мрак. Как мы дошли до жизни такой? Сидим на кухнях, ругаем правительство, и что надо решить не знаем. В итоге за нас это делают негодяи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Внезапно сердце Холмогорцева укололо острым. Он-то сам давно обещал помочь старой новой Родине подняться? Хотя что он может один сделать? Черт, он же обещал Мерзликину заехать в Озэпе. После отдыха на курорте надо будет это обязательно сделать! Не только для себя жить!

Из уборной громко смеясь выкатилась раскрасневшаяся Надежда. Степан недоуменно посмотрел на жену и пошутил.