Хмельницкий. Дума о гетмане Богдане - Борис Николаевич Флоря

С большим раздражением об этих расправах Хмельницкий говорил комиссарам на переяславских переговорах [6. Т. II. № 47. С. 107]. Сохранилось и письмо, которое в этой связи запорожский гетман отправил гетману литовскому [18. № 44. С. 96]. В письме, наряду с выражением возмущения по поводу жестоких расправ с «невинными людьми», гетман напоминал о давней дружбе, связывавшей семью Радзивиллов с Запорожским войском. Однако отношение гетмана и казацкой старшины к литовскому некоронованному «королю» определяли другие высказывания того же письма: «Ваша милость и другие паны, как перед тем покойного пана нашего не слушали, так и теперь снова против королевской воли изволите начинать и на нас наступать, то, взяв Бога в помощь, защищаться будем и королю дадим знать». В течение долгого времени казачество считало биржанских Радзивиллов главными союзниками короля Владислава в его борьбе с непокорными магнатами, а теперь гетман относит Януша Радзивилла именно к числу тех магнатов, которые «не слушали» покойного короля и не желали подчиняться его воле. Хмельницкий не хотел разрывать контактов с главой «Литвы» и подчеркнуто оказывал особые почести его посланцам, стремясь не допустить вступления Великого княжества Литовского в войну с казаками, но надежд на то, что «Литва» вместе с казачеством будет участвовать в изменении традиционного строя Речи Посполитой, в ставке гетмана больше быть не могло. Еще в мае 1649 г. торговые люди из Могилева рассказывали севским воеводам, что «литовский, де, гетман Радивил писал к гетману Хмельницкому, что он литовскими поветы с ними, з белорусцы, битца не хочет, так же как отец его, Радивилов, против их белорусцев не бивался» [14. 1649 г. № 1. Л. 148]. Однако, когда летом 1649 г. литовское войско во главе с Янушем Радзивиллом приняло активное участие в войне, разбив казацкий корпус во главе с киевским полковником С. Кричевским [20. S. 75–78], был положен конец и этой последней иллюзии.

В условиях, когда ход событий давал все новые доказательства того, что в Речи Посполитой нет сил, готовых сотрудничать с казачеством, надежды на переворот, после которого Речь Посполитая стала бы государством, в котором главная роль принадлежала бы “русскому народу”, становились все более нереальными. Все это заставляло задумываться о перспективах существования Запорожского войска и как военного объединения казаков, и как особой политической организации, созданной на землях Украины после победы восстания.

Если у части украинского общества надежды на возможность переворота в Речи Посполитой сохранялись, как мы видели, вплоть до лета 1649 г., то гетман и его окружение избавились от этих иллюзий значительно ранее. Явное разочарование новым монархом сквозит в известных словах Хмельницкого на переяславских переговорах: “А не захочет король вольным королем быть — это его дело” [6. Т. II. № 47. С. 108].

Размышления над будущим в ставке гетмана пошли в двух направлениях. С одной стороны, стали формироваться планы создания особого, независимого от Речи Посполитой государства, в границы которого вошли бы все земли Речи Посполитой, населенные “русским народом”. Неслучайно на переговорах в Переяславе Хмельницкий как известно, называл себя “единовладцем и самодержцем русским” и говорил, что освободит “от ляшской неволи народ русский весь” — “по Львов, по Холм и по Галич” [6. Т. II. № 47. С. 108–109]. С другой стороны, важное практическое значение приобретал вопрос о возможности дальнейшего существования Запорожского войска в рамках не Речи Посполитой, а иного, соседнего с Украиной государства. Мысль о возможности перехода под власть “иного пана” присутствовала в сознании участников восстания уже на его начальном этапе. Симптоматичными в этом плане представляются слова в письме Хмельницкого Адаму Киселю от 13 июня 1648 г.: казаки не обращаются “до иншого пана”, так как знают, что враждебные действия против них предпринимались “без воли Его Королевской милости” [18. № 8]. Со временем эта мысль приобретала все более определенные формы. После переяславских переговоров Хмельницкий писал Яну Казимиру от имени Запорожского войска, что тяжелое положение приводит казаков к тому, что они должны кровью освобождаться от неволи и хотят искать себе чужих панов [18. № 50].

Назревавшие перемены в ориентации казацкой старшины нашли свое выражение в дипломатической переписке Запорожского войска с Россией. 8 февраля 1649 г. Хмельницкий писал царю: “А мы, как первие, такожде и ныне желаем того, чтоб ваше царское величество нам государем и царем яко православное светило и самодержцею за благословением божиим учинился” [6. Т. II. № 52. С. 132]. Хотя в письме гетман ссылался явно на свое прежнее обращение к царю от 8 июня 1648 г., то обстоятельство, что новое письмо было написано после окончания бескоролевья в Речи Посполитой и избрания нового короля, придавало ему совсем иной смысл. Речь шла теперь о разрыве Запорожского войска с Речью Посполитой и о его переходе под власть московского царя. Совсем прямо и определенно это было сформулировано в грамоте гетмана, отправленной в Москву 3 мая 1649 г. с черкасским полковником Федором Вешняком: “Нас под милость и оборону свою и всю Русь, ныне по милости Божии против ляхов совокупляющуюся, возьми” [6. Т. II. № 74. С. 177].

М.С. Грушевский всесторонне обосновал то положение, что именно зима 1648–1649 гг. стала временем, когда произошли переломные изменения в политическом мышлении казацкой элиты. Проделанное исследование лишний раз подтверждает принципиальную правильность этого вывода классика украинской историографии. М.С. Грушевский видел эти перемены в том, что если в начале восстания цели казацкой верхушки не шли дальше восстановления прав и привилегий, утраченных Запорожским войском с установлением Ординации 1638 г., то к зиме 1648–1649 гг. она возвысилась до идеи создания особого государства для “русского народа”, живущего на территории Речи Посполитой. В свете сделанных наблюдений этот вывод М.С. Грушевского требует серьезных поправок. Цели восставших уже в первые месяцы восстания отнюдь не сводились к восстановлению прав и привилегий, утраченных Запорожским войском. Участников восстания вдохновляла сложившаяся в казацкой среде уже в предшествующие десятилетия идея переворота в традиционном общественном устройстве Речи Посполитой с тем, чтобы в новом, преобразованном государстве главная роль принадлежала “русскому народу” и его наиболее активной политической части — казачеству. Лишь когда ход событий показал нереальность этой идеи, приобрел актуальность вопрос о создании для “русского народа” в Речи Посполитой своего особого государства.

Список литературы

1. Fiona B.N. Konflikt miеdzy zwolennikami unii i prawoslawia w Rzeczypospolitej (w swietle zrodet rosyjskich)//Barok. Warszawa, 1997.

2. Florja B.N. Kozaczyzna wobec przemian religijnych na ziemiach ruskich Rzeczypospolitej w latach trzydziestych XVII w. // Mowia wieki, 1995, № 12.

3. Флоря Б.М. Запорозьке козацтво i плани Турецько1 вiйни Владислава IV (пол1тика вepxiв i суспiльна свiдомiсть низiв) // Украiна: культурна спадщина, нацiональна свiдомiсть, держав- нiсть. Киiв, 1992. Вып. 1.

4. РГАДА. Ф. 210. Белгородский стол.

5. РГАДА. Ф. 210. Приказной стол.

6. Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы. М., 1954. Т. I–III.

7. Флоря Б.Н. Брестская уния 1596 г. и некоторые вопросы конфессиональных отношений на Украине и в Белоруссии в первой половине