Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) - Герберт Вотте

Тете походит скорее на большую деревню. Хотя там проживает, вероятно, около 4,5 тысячи человек, среди них едва ли наберется десятка два португальцев. Около трех десятков домов выстроены из камня и крыты тростником и травой. Ил, применявшийся в качестве раствора при кладке камня, во многих местах вымыт дождями, и дома выглядят обшарпанными и запущенными. Хижины африканцев сооружены из ветвей и глины. На прибрежной скале возвышается небольшой форт с несколькими орудиями. Солдаты получают жалкое довольствие, поэтому основное для них - доходы от садов, за которыми ухаживают их жены из местных женщин. Офицерам выдается жалованье, выплачиваемое нерегулярно, поэтому они охотно женятся на дочерях или вдовах богатых купцов и таким образом приобщаются в дальнейшем к работорговле.

Комендант Тете, майор Сикард, депешей британского министра иностранных дел был уже уведомлен о намерении Ливингстона пересечь Африку. Он принял Ливингстона очень дружелюбно, предоставил его людям немало проса и временно, пока те не выстроят себе хижины, разместил их в своих домиках. Вскоре Ливингстон выразил желание продолжить путешествие до портового города Келимане, но Сикарду удалось уговорить его отдохнуть и остаться недели на две, ибо погодные условия в Келимане в это время года очень неблагоприятны для здоровья.

Ливингстон согласился и целых семь недель провел в Тете. Он был занят приемами, визитами и экскурсиями в окрестные места - на заброшенные кофейные плантации и золотые прииски, к местам выхода угольных пластов, известных португальцам, но не разрабатываемых ими, к горячим источникам, к заброшенным иезуитским поселениям.

Утвердившись в Анголе накануне 1500 года, португальцы вскоре появились и на восточном побережье Тропической Африки, находившейся под властью арабов. Со временем они отняли у арабов многие города и к концу XVII столетия подчинили себе почти все побережье. Но когда португальское королевство пришло в упадок, арабы неоднократно восставали против европейского господства; в результате нескольких войн португальцы к 1730 году потеряли многие прибрежные города. Они сумели удержаться лишь в низовьях рек Рувума и Замбези, в колонии Мозамбик. В то время иезуиты были ярыми поборниками колониального господства Португалии. Они сумели проникнуть довольно далеко в глубь материка, проповедуя христианскую религию и обращая местных жителей в свою веру, всячески вмешивались во внутренние дела местного населения, чтобы подчинить его своей власти. Иезуиты пристрастились и к торговле, занимались даже работорговлей. Словом, их интересовало не столько спасение душ "жалких язычников", сколько золото и слоновая кость, и тем самым они навлекли на себя гнев своих светских земляков. Когда лиссабонское правительство в 1759 году изгнало иезуитов из Португалии, в Мозамбике жители взяли иезуитов под стражу и затем доставили их на побережье, а накопленные ими богатства государство конфисковало.

Внутренние области материка португальцам так и не удалось захватить: немало их солдат погибало от тропических болезней, многие же, ослабленные лихорадкой, стали жертвами местных воинов.

В Мозамбике во времена Ливингстона еще процветала работорговля. Хотя она здесь и была запрещена законом, но велась все же в открытую; у побережья Мозамбика даже не патрулировали британские крейсеры, чтобы препятствовать вывозу рабов. Работорговля была и причиной упадка, который повсюду наблюдал здесь Ливингстон. Вывоз в Бразилию рабов, трудившихся ранее на золотых приисках и плантациях, оказался более доходным делом для предпринимателей, чем медленная и трудоемкая промывка рабами золота или выращивание кофейного дерева и сахарного тростника. Когда спрос на рабов в заморских странах возрос, владельцы забросили плантации и добычу золота. В результате пришло в упадок и господство португальцев в Мозамбике, их немногие владения оставались лишь в нижнем течении Замбези и на побережье. Местным агентам португальских купцов - помбейруш вожди пограничных племен разрешали доступ во внутренние области материка только за "подарки".

До Ливингстона глубинные места Африки для европейцев были так же неизвестны, как и Северный полюс; географы имели о них очень смутное представление. Зная, что такие крупные реки Африки, как Лиамбай на западе и Луапула, текущая севернее, каким-то странным образом несут свои воды не к побережью, а в глубь материка, они пришли к заключению, что эти реки теряются там в огромной песчаной пустыне, подобной Сахаре. Только благодаря Ливингстону мир впервые узнал, что Лиамбай - это верховье Замбези и что в Центральной Африке нет никакой пустыни. Однако Ливингстон не смог решить загадку, связанную с Луапулой, и все последние годы жизни посвятил ее решению.

Португальцы, с которыми он встретился теперь, не имели никакого представления о характере мест, примыкающих к их колонии. Они не в состоянии были дать сведений ни о среднем, ни о верхнем течении Замбези, ни тем более о ее истоках. Но они рассказывали о каком-то огромном озере, известном под названием Ньянья*, в сорока пяти днях пути на северо-северо-запад от Тете. Из этого озера вытекает река Шире, впадающая в Замбези ниже местечка Сена. Впрочем, название Ньянья означает просто "большая вода".

_______________

* Речь идет об озере Ньяса; ныне оно называется также Малави, по названию живущей там народности. - Примеч. пер.

Неизведанное озеро, конечно, манило Ливингстона. Однако решение этой задачи он отложил на будущее. А теперь он будет готовиться к отъезду на родину.

Многие из людей Ливингстона должны были остаться в Тете да его возвращения из Европы, поэтому майор Сикард отвел им участок земли, где они могли бы выращивать зерно, а пока снабжал их необходимыми продуктами. Он разрешил им вместе с его слугами охотиться на слонов. На добытую слоновую кость и на вяленое мясо они могли выменять себе все необходимое. "Люди были очень довольны его щедростью, и 60 или 70 человек вскоре собрались на охоту. В то время в Тете трудно было достать ситца, но комендант все же ухитрился одеть моих людей. Мне же нечем было ему отплатить за доброту, и, хотя я просил его в знак благодарности взять слоновую кость, он наотрез отказался".

В дальнейший путь по Замбези Ливингстон отобрал шестнадцать человек, искусных в управлении лодками. Комендант дал ему отряд солдат под командованием лейтенанта, который должен будет присматривать, чтобы экспедиция безвозмездно получала пищу и приют в пути. Кроме того, Сикард отправил к друзьям в Келимане гонца с рекомендацией. Как бы резко ни осуждал Ливингстон португальскую колониальную систему, о самих португальцах здесь, как и в Анголе, он до сих пор мог лишь сказать: "Каждый из этих господ проявил ко мне бескорыстную доброту, и я всегда буду благодарить португальское гостеприимство".

22 апреля в трех больших лодках Ливингстон со своими людьми отправляется в дальнейший путь. Он укрывается от солнца в своего рода "каюте". Подгоняемые сильным течением, лодки быстро плывут по широкой усеянной островами реке - ширина ее здесь свыше двух миль. Попытаться проложить на карте возможный фарватер было бессмысленно: паводки каждый год размывают одни острова и образуют другие.

Даже здесь, в Мозамбике, португальское господство было весьма непрочным. Когда путешественники однажды причалили к берегу и стали завтракать, вдали вдруг раздался глухой бой барабанов. Лейтенант вскочил и, обращаясь к местным жителям, прибежавшим сюда из любопытства, спросил, что бы это могло означать, но те молчали. "Звуками барабанов жители деревень чаще всего вызывают подкрепление", - делится уже своими мыслями лейтенант, который, разумеется, знает здешние обычаи. Он отдает приказание своим людям приготовиться к бою, и его бдительность, видимо, предотвратила нападение. На южном берегу Замбези признанными хозяевами оставались до сих пор зулу.

Пять дней спустя экспедиция прибывает в Сену. "До этого я смотрел на Тете как на жалкую дыру, но оказалось, что Сена в десять раз хуже. В Тете все же теплится какая-то жизнь, здесь же царит полное запустение. Форт выстроен из кирпича, высушенного на солнце; стены, подпертые кое-где кольями, поросли травой. Периодически эту деревню навещают зулу и собирают с жителей дань; португальцев они рассматривают как одно из покоренных ими племен". Хотя португальский комендант запретил эти поборы зулу, жители, особенно метисы, все же предпочитают от них откупаться.

11 мая отряд Ливингстона продолжил путь; комендант Сены снабдил его на дорогу продуктами.

Примерно в 30 милях по течению видно широкое устье впадающей в Замбези реки Шире. Ниже ее впадения вся территория, похоже, находится под властью зулу, а не португальцев. Ливингстону, однако, не удалось встретиться с ними.

И вот путешественники достигают наконец дельты Замбези, всюду поросшей тростником и травой. Ливингстон предпочел бы плыть по главному руслу реки, чтобы поглядеть на то место, где могучая водная масса вливается в море. Но он слышал, что вверх по главному руслу уже шел английский капитан Паркер, он разведал и описал этот путь. И Ливингстон сворачивает в один из северных рукавов. Сливаясь с многочисленными притоками, этот рукав носит название Келимане; при впадении его в Индийский океан лежит одноименный портовый город. В пути ему повстречался португалец, предложивший воспользоваться большой парусной лодкой с каютой на корме. Ливингстон с благодарностью принял лодку, ибо на берегу москиты представляют собой настоящий бич, а на середине реки, где лодку можно держать на якоре, легко от них избавиться.